Наталья Нестерова - Точки над Ё

Очередная ночная фантасмагория ещё клубилась в моём мозгу: лыжными палками Костя дирижировал в оркестре, сплошь состоявшем из девушек. Красавицы, конечно. Но никакого отношения к музыке не имеют. Одна эротично прижимается к контрабасу, точно к любовнику. Другая по литаврам колотит туфлями. Третья задрала конечности и пальцами ног пытается играть на фортепиано.

– Скопище смазливых идиоток, – сообщила я бабушке. «Зачем они Косте, он ведь умный?»

Компьютер не был выключён, находился в спящем режиме. Я схватила «мышку» и поводила туда-сюда, монитор ожил, кликнула на «доставить почту».

Есть! Есть письмо от Кости!

– Ася, ты как чумная! Опять! Ася в последнее время...

– Да, да, послушная девочка. Бабуля, прочитай! Я вижу и не вижу. Буквы, слова, а смысл не схватываю. Что он написал?

– Котя? Погоди, очки надену. Коротко-то. Три строчки.

Впервые бабушка с интересом припала к монитору. Прежде она недолюбливала его из-за моего вечного бдения у компьютера.

– Читай!

– Ул точка Пионерская. Это улица Пионерская, наверное. За центральным универмагом, где жил дядя Фёдор...

– Бабушка!

– Что – бабушка? Я читаю. Адрес, улица Пионерская, «д» – это дом. Дом «семь», «кв», квартира, значит, у них пятнадцать...

– Хватит, спасибо!

Я кликнула на «распечатать», из принтера полез листок.

– Ася, тут дальше...

Но я не слушала, понеслась в душ, чтобы окончательно проснуться. Костино письмо стояло перед глазами как штамп или клише.

«Ул. Пионерская, д. 7, кв. 15, код 315. Маму зовут Анна Леонидовна. Файл «Ася». Пароль доступа «Кошкин дом».

И только. Ни здравствуй, ни прощай. Но моё настроение всё-таки резко взлетело в гору. Даже не расслышала бабушкин вопрос, пропустила мимо ушей.

– Чегой-то Костя с матерью, как шпионы, паролями обмениваются?

– Надо позвонить его маме, а я боюсь.

– Он же пароль тебе написал.

– Это только код доступа к его компьютеру. Вроде шифра у сейфа.

– Придумают тоже! Свихнулись на этих компьютерах. Давай я с Костиной мамой поговорю?

– Спасибо, ты уже поговорила с продюсером.

– Господи помилуй! – перекрестила меня бабушка. – Звони.

– Доброе утро, Анна Леонидовна! – набрала я номер домашнего телефона Кости. – Это Ася Топоркова.

– Да, – сухой ответ.

– Костя вас не предупреждал... – мямлила я, – что мне нужно подъехать к вам... взять файл?..

– Да, он звонил.

– Когда мне удобно подъехать?

– После восьми вечера.

Так долго ждать! До вечера я изойду на мыло.

– Извините, пожалуйста, а сейчас нельзя? – набралась я храбрости.

– Из дома выхожу через сорок минут. Если успеете.

– Обязательно успею! Спасибо большое!

В результате чрезвычайной спешки я схватила не ту сумку, поэтому оставила дома кошелёк, сотовый телефон, пропуск на работу, записную книжку, косметичку и прочие важные предметы. Хорошо, что проездной билет хранился в кармане дублёнки. Ошибиться с сумкой – всё равно что забыть дома вставную челюсть. Стоматологических протезов у меня пока нет, но скоро появятся, потому что в страхе перед Костиной мамой я до скрежета стискивала зубы. Когда вылетала из дома, помнила только, что надо взять чистый диск, скачать файл.

Их квартира находилась на третьем этаже. Поднималась я на ватных ногах, не привыкших к забегам по зимним улицам. Градом катил пот, тёк по лицу макияж, наложенный второпях. Стянула дублёнку, взяла в руки, но жар не отпускал. Передохнуть бы, но я очень боялась опоздать.

Стою перед дверью, нажимаю на звонок – чувырла чувырлой, так бабушка называет неухоженных всклокоченных женщин. Дверь обита дорогой кожей цвета спелой вишни. Лет двадцать назад дверь ставили, на пуговицах в мягких углублениях, кожа благородно потрескалась.

– Здравствуйте, я Ася Топоркова.

– Вы что... бежали?

– Да.

– Проходите.

Мама Кости, как легко догадаться, была миниатюрна. Причёсана – волосок к волоску. Костюм строгий: юбка ниже колен, светлая блузка, жакет. Лицо хмурое и строгое.

– Костя говорил о вас.

– Гы-ы-ы... – выдала я вместо нейтрального интеллигентного «да?».

– Утром, несколько минут назад, когда мы общались по телефону.

Выдержка вдруг изменила Анне Леонидовне. Она скривилась, как от сильной боли, и продолжила:

– Он позвонил, сказал, что вы придёте, просил провести вас в его комнату, к компьютеру. А потом, как бы между прочим, сообщил, что сломал ногу, что уже в больнице, в Москве. Ах, вы не знаете Котю! За этим может стоять серьёзнейшая травма, но он не хочет меня пугать. Ася? Что с вами?

– Это я! Виновата я!

– Вы там были? – быстро спросила Анна Леонидовна. – Только что прилетели? Как он? Что с ним? Убедительно прошу сказать мне правду!

– Меня там не было.

– Ася! Выражайтесь яснее!

– Костя меня звал. Но посмотрите на меня! На горные лыжи корову поставить или Асю Топоркову – одинаково смешно.

– В чём же ваша вина?

– Я мечтала, накаркала. Представляла, что Костя лежит со сломанными конечностями, а я рядом, вытираю пот со лба, даю водички попить...

– И «утку» подставляете? – улыбнулась Анна Леонидовна.

– С «уткой» в моих фантазиях действительно случались сбои.

Какой же дурой я себя выставила! Даже развеселила терзаемую тревогой Анну Леонидовну.

– Ася, вы верите в наговоры, предсказания, астрологию, ясновидение?

– Совершенно не верю! – с жаром воскликнула я. – Мракобесие! Более того, всем известный гипноз у меня вызывает недоумение. Как это? Посмотреть на человека и погрузить его в сон?

– Зависит от человека. Простите, Ася! Очень тороплюсь, в десять начинается важный процесс. А мне ещё надо своих подзащитных настроить на правильное поведение. Вы славная девушка.

Последний комплимент – не более чем дань вежливости. Но я отреагировала как наивная простушка:

– Я правда славная, даже слишком, все говорят. Просто бежала очень быстро.

– Охотно верю. Котина комната вторая справа по коридору. Не пугайтесь беспорядка. Сын не разрешает убирать у него, а сам только по большим праздникам наводит относительный порядок.

Моя бабушка, войдя в комнату Кости, сказала бы: «Ну и бардак!» Хотя я тысячу раз объясняла бабуле, что «бардак» – это бордель, публичный дом, бабушка стояла на своём. «Развела у себя публичный дом», – отвечала мне, указывая на неубранную постель и на стол, заваленный книгами и бумагами. Поменяла бы моя бабуля мнение о Косте, загляни в его комнату?

Фонотека не просто большая – огромная. Диски стоят на полках, как книги, лежат неровными стопками на всех горизонтальных поверхностях – на столе, подоконнике, даже на полу. Над диваном на ржавый гвоздь нанизаны плакаты с концертов рок-, поп– и прочих исполнителей. Пока загружался компьютер, я быстренько пролистала плакаты. Все – дарственные. Фломастером размашисто написаны слова благодарности. Надпись нигде не залезает на фото исполнителя.