Ольга Петрова - Ненавидеть нельзя любить

Она очень небрежно сунула фотографию в сумку, уже не заворачивая ее в целлофан, и стала рыться, очевидно, пытаясь найти телефон.

– Я не хотел, это вы предложили. – Кирилл поежился, на крыше ощущались порывы холодного ветра, почти не заметные внизу. – Не ищите, я не буду сейчас звонить.

Он подошел к котенку, подхватил его на руки и направился к люку.

– Кирилл, не спеши. Неужели ты, такой взрослый мальчик, позволишь мне, слабой женщине, нести тяжелую сумку? Давай мне свое орущее чудовище, а сам бери саквояж. – И она протянула руку, чтобы взять мяукающего котенка, но мальчик отшатнулся, только сейчас обратив внимание, какая сухая и некрасивая у нее кисть и как жутко смотрятся нарощенные ногти, выкрашенные ядовито-красным цветом. «А у мамы очень красивые руки, тонкие, мягкие, и ногти она всегда красит прозрачным лаком», – подумал он машинально, наклоняясь, чтобы взять сумку. Та оказалась на удивление легкой, почти невесомой.

– Я сам понесу и котенка, и сумку, – бросил он через плечо, выпрямляясь.

– Нет, дорогуша, не спеши. Сначала мы все-таки пообщаемся с твоими замечательными родителями. – Голос Дины прозвучал очень тихо, почти зловеще.

Кирилл оглянулся и посмотрел на нее, широко распахнув глаза. В руках у Дины был небольшой, но явно настоящий пистолет, направленное дуло которого почти упиралось в грудь мальчика.

– Быстро отошел в угол, щенок! И без глупостей, не то пристрелю, не задумываясь.

Глаза женщины безумно сверкали, тонкий рот кривился, а пистолет дергался в дрожащих руках. Кирилл выполнил ее команду, послушно отступив к углу крыши.

– Ставь сумку и ищи на дне телефон!

Мальчик нагнулся и нашарил рукой обтекаемый мобильник. Кроме телефона в сумке, как ему и показалось сразу, ничего не было.

– Отодвинь саквояж ногой и жми на кнопку вызова, – продолжала отдавать распоряжения Дина. Кирилл подчинился ей, и практически тут же услышал приятный мужской голос.

– Да?

Похоже, мужчина был чем-то взволнован, потому что в коротком слове слышалось нечеловеческое напряжение.

– Это Кирилл, – мальчик откашлялся, стараясь, чтобы никто не догадался, насколько ему страшно.

– Ты где, Кирилл? Твоя мама рядом со мной, она очень волнуется. – Напряжение в голосе мужчины сменилось радостью.

– Я на крыше, – Кирилл затравленно посмотрел на Дину, на губах которой дрожала довольная улыбка. – Со мной здесь… – Он запнулся, не зная, как назвать женщину, стоявшую рядом.

Дина выхватила у него телефон и пронзительно закричала в трубку, переходя на визг:

– А с ним здесь я, дорогой муженек. Ну что, накувыркался со своей шлюхой? А я, пока вы там, – она грязно выругалась, – развлекаюсь с вашим сынишкой. Очаровательный мальчик, знаешь ли, очень похож на тебя, любимый. Короче, слушай меня, Немировский, – резко поменяла она тон, – быстро приезжай сюда со своей драгоценной любовницей, я расскажу вам, что будет дальше. Куда? – Дина хохотнула. – На крышу восемьдесят шестого дома. Думаю, сестренка знает, где это. – Она отключилась. – А мы с тобой, дорогой племянничек, – Дина в упор посмотрела на мальчика, – будем ждать. – И сунула телефон в карман дорогой куртки.

– Чего вы хотите? – спросил Кирилл, стараясь говорить спокойно, но с трудом сдерживая ужас, охвативший его после того, как он почувствовал смену настроения своей спутницы.

– Молча будем ждать. Иначе твой блохастый друг превратится в парящего голубя. Кстати, терпеть не могу кошек. – Дина отошла от мальчика на три шага и села прямо на бетонную крышу. – И без глупостей, а то прострелю коленку. А это, мой милый племянничек, очень больно.

Следующие двадцать минут показались Кириллу вечностью. Он стоял, забившись в угол, и старался не шевелиться, опасаясь, что безумная тетка выполнит свои угрозы. До последнего он сомневался в правдивости ее рассказа, но после звонка, который она заставила его сделать, поверил, что эта женщина говорит правду. Ему было очень обидно, что самый близкий человек, мама, которую он очень любил, врала ему столько лет. Зачем она придумала этого врача из Израиля? Уж лучше бы рассказала извечную сказку матерей-одиночек про то, что его папа был летчиком-испытателем и погиб за день до свадьбы. Какое она имела право лишить его общения с бабушкой и с дедушкой? Ведь он, Кирилл, единственный внук в семье Русановых, неужели они не полюбили бы его, доведись им всем встретиться. И вообще, он уже достаточно взрослый, чтобы знать правду и делать свои выводы. К чему привела эта многолетняя ложь? Он стоит под дулом пистолета, который навела на него свихнувшаяся от ревности его родная тетка. А что же будет, когда сюда придут мама и этот человек, из-за которого все здесь происходит? Что будет делать эта ненормальная тетка, которая не сводит с него глаз?

Кирилл не успел додумать свои взрослые мысли, как раздался скрежет железного люка и в отверстии показался мужчина с фотографии. Он одним рывком выбросил свое сильное тело из люка и, опустив руку, помог подняться на крышу Ольге. Дина резко вскочила на ноги и, поменяв позицию, встала так, чтобы в поле ее зрения оказались и мальчик, и пришедшая за ним парочка.

– Ну вот, все действующие лица на сцене. Пора начинать спектакль, – рассмеялась она, дико тараща глаза.

И этот безумный смех, и эта женщина с пистолетом – ничто не напоминало ту семнадцатилетнюю девочку, какой помнила свою сестру.

Картина же, открывшаяся ее взору, и вовсе походила на какое-то очень неприятное, даже страшное кино. Когда Дина рассмеялась столь жутко, Ольге представилась сцена из любимого Кириллом фильма «Ночной дозор». Там финальное действие тоже происходило на крыше. И расстановка героев была примерно такой же: безумная вампирша и насмерть перепуганный мальчик, выполнявший роль невинной жертвы, которую собирались принести в угоду злу, чтобы наказать главного героя. Ольга похолодела. И вдруг почувствовала, как Валерий сильно стиснул ее ладонь. Она взглянула на него – он был неестественно бледен. И сразу поняла отчего. Немировский во все глаза смотрел на сына, а Кирилл не отводил взгляда от лица отца. «Господи, как же вы похожи», – прошептала Ольга, чувствуя, что от высоты все вокруг начинает кружиться вокруг, а к горлу подступает тошнота.

– Что же ты, Немировский, так долго избегал встречи со своим ублюдком? Совесть мучила? – раздался резкий голос Дины, наблюдавшей за ними.

Валерий громко выдохнул и ответил спокойно:

– Я не знал, что Кирилл – мой сын. Твоя сестра решила, что так для всех будет лучше, – он не выпустил руку Ольги, просто чуть ослабил свое пожатие. – Кирилл, ты не должен обижаться на нас с мамой, ситуация действительно была очень запутанной, но я рад, что мы, наконец, встретились.