Маргарита Южина - Любовь под развесистой клюквой

– Мужчина! Ну вы посмотрите, какие у вас руки! Куда вы ими мой лифчик лапаете?! И трусы не трожьте! Говорю же вам – руки свои вымойте, а потом уж и лезьте! Прям ничего не смыслят... Граждане! А вот белье! Качественное! Дешевое! Почти Франция! Почти даром! Сколько ж можно прикрываться фиговыми листками?! Тонь, слышь чего, у тебя как с торговлей-то? У меня совсем плохо! Не хочет народ одеваться и все тут! – негодовала остроносая худенькая продавщица, перекладывая с место на место залежалый китайский товар.

Рядом, возле лотка с бытовой химией, скучала женщина с толстой косой и огромными печальными глазами. Похоже, от своего бизнеса она и вовсе ничего утешительного не ждала, потому что только обреченно махнула рукой:

– Народ зарплату не получил. Одеваться ему не на что, и стирать нечем, и даже на мыло не хватает... Женщина! Вам нужен порошок? Предлагаю «Снежинку», самый дорогой, но того стоит, все пятна сразу слезут! Сама пробовала! Даже пуговицы отъело! Нет? Вам только хозяйственное мыло? Ну, Марин, что я тебе говорила – только на мыло и хватает. Сейчас эта дамочка за угол завернет, веревку купит, и все... Мужчина! Эй! Я вам говорю! Куда вы к носкам? Ко мне идите! Мужчина! Вам срочно нужно купить упаковочку порошка! Посмотрите, на кого вы похожи! Вас же стирать и стирать! Ох-ох-ох, кругом иностранцев полно, а наши мужчины ходят необстиранные! Ну стыдно ж, честное слово! Вот-вот, купите... жена вам только спасибо скажет... И я бы еще посоветовала... Да какая вам разница – что это! Принесете домой, жена будет счастлива!

– Ой, Тонь, ну есть же у кого-то такие мужики, которые заради улыбки милой жены даже твои порошки... Мужчина! А порадуйте свою жену настоящей Францией! Посмотрите – плавочки, ну чистое эстетство! Или вот лифчик! Сплошной Кустодиев! А-а, у вас жена других размеров, как тринадцатилетний мальчик, и лифчики не носит... А вы все равно возьмите, пусть хоть ватки... Тонь, ну ты посмотри! Что у него за фифа такая? Ведь поди ни кожи ни рожи! Даже лифчик надеть не на что, а он! И где только бабы таких мужиков находят, а?

– Не знаю, – тихо улыбнулась Тоня. – Мы с моим Геннадием познакомились в автобусе. Представляешь, вместе ехали с...

– Помню, ты рассказывала, – отмахнулась Марина. – Я про твоего не спрашиваю, мне интересно, где настоящего мужика взять? Чтобы заботился, чтобы подарки там всякие, радости маленькие... Я и от больших, конечно, не отказываюсь, но так ведь никаких нет! Ни радостей, ни мужиков!

– Да, я тебя понимаю, – тяжело вздохнула Тоня. – Вам, незамужним, так нелегко...

И она для приличия вздохнула еще разок. Однако сухонькая Марина поддерживать ее не собиралась.

– Это, между прочим, спорный вопрос – кому труднее, – возразила она. – Вот ты замужем, и чего? Много тебя твой Генаша жалеет? Да ни фига! Работает сутки через трое, приносит в дом какое-то пособие, потому как это ж зарплатой не назовешь! А остальное время только скачет стрекозлом, а ты тут надрываешься! И еще кормишь – и его, и матушку его, и себя, несчастную!

– С чего это я несчастная?! – возмутилась Тоня. – Да мне... Я работаю в свое удовольствие! Все время с людьми, на свежем воздухе, опять же дома с порошками никаких проблем! А у Генаши...

– Так вот и пускай бы твой Генаша тоже на свежем воздухе зимой сопли поморозил! Чего ж он трое суток делает?

– Он... Он не может! – выгнулась коромыслом обиженная подруга. – Ты прекрасно знаешь: они с Лалой отстаивают честь города! Они танцуют! И Генаша... Он уже скоро выйдет на первое место!

– И чего? – прищурилась вредная Марина. – Принесет домой еще один железный стакан... прости, кубок!

– Он! Он... реализуется! – выкрикнула Тоня и отвернулась к своему товару.

– Ой, Тонька, – миролюбиво вздохнула Марина. – Наивная ты до безобразия. «Он с Лалой, он с Лалой»! С какой к черту Лалой, когда ее зовут обыкновенной Клавкой? И, между прочим, Клавка эта тоже на твоей шее неплохо устроилась! А ты только глаза к небу задираешь и ждешь, когда они реализуются! Прям, как...

Договорить она не успела, потому что к лотку подошли две молоденькие девчушки и, стыдливо хихикая, принялись ворошить гору крохотных трусиков. Марина тут же преобразилась – начала сыпать именами известных модельеров, кои к ее товару никакого отношения не имели, и цитатами из глянцевых журналов, то есть всячески влиять на неокрепшие детские умы.

К Тоне никто не подходил, потому у нее было время задуматься над словами подруги.

Конечно, Марина живет одна и от зависти могла наговорить черт-те чего. Но где-то в душе у Тони шевелился противный червячок и попискивал, что Маринка не так уж и не права.

Тоня любила своего мужа. И дочку они вырастили, хотя нет, не вырастили пока, растят. Аришке пятнадцать, учится в десятом и еще ходит на танцы – отец настоял... А девчонка не больно-то и любит эти пляски и уже не раз пыталась с папашей по этому поводу спорить. У нее возраст такой, что не особо ей родители сейчас требуются. Аришка уверена, что жить умеет, и всякие папенькины-маменькины советы ей до фонаря. Вероятно, именно поэтому, а может, и еще из-за чего муж перестал обращать на дочь внимание, на работу плюнул и, возомнив себя талантливым танцором, вот уже два года убивает свое драгоценное время в ближайшем Доме культуры. Занимается бальными танцами. И партнершу ему – Лалу... Ну да, Клавдию, чего уж там... И ее ему нашла сама Тоня. Случилось как-то заболтаться с бывшей подружкой, с которой жили в девчонках по соседству, с Клавкой. Ну и проговорилась Антонина, что ее Геночка бредит бальными танцами, а работа его не вдохновляет. А ведь какой слесарь был – золотые руки! Нет, уперся в эти танцы! Пожаловаться хотела, но неожиданно Клавка поддержала Геннадия.

– Молодец мужик! – сверкнула она глазами. – Сейчас ведь самое время осуществлять любые мечты! Вот у нас соседка – так она всю жизнь мечтала на мотоцикле научиться ездить, а у нее не получалось: то денег не было, то времени. А теперь, не поверишь, рассекает по городу, только шуба заворачивается! Родня кричит, а она счастлива!

– А чего родня кричит? – не поняла Тоня.

– Так потому что соседке-то восемьдесят семь стукнуло! У нее ж сил нет за мотоцикл держаться. Ну родственники и боятся: а ну как старушка скорость врубит на полную, да сдует бабушку, сама ж понимаешь. А у тебя муж в танцы кинулся! Это ж... Это ж такое счастье! И ты не должна ему мешать!

Тоня задумалась, потом представила, что ее Генаша выскочит на сцену лет эдак в девяносто, и согласилась – лучше сейчас, когда ему всего-то сорок три, пусть уж наскачется, напрыгается. А потом, в старости, будет преспокойно работать каким-нибудь сторожем или выращивать на продажу огурцы.