Валерия Горбачева - Дача Стамбула

– Этот архив пролежал там почти сто лет и пролежит еще годик – ничего ему не будет, – говорит Антон. – Мне на работу устраиваться нужно, у тебя и у Егора тоже отпуска заканчиваются, у Танюши есть, правда, несколько дней, – он лукаво подмигивает Тане, – но, мне кажется, она одна не поедет.

– Не поеду, – почти испуганно соглашается Таня.

– Но, Антон, получается, что мы еще целый год не узнаем, правильно ли мы догадались! – Аня понимает, что он прав, но ей так хочется разгадать все до конца. – Мам, а ты как считаешь?

– Антон прав, – говорит Наталья Сергеевна. – Если место отгадано верно, то никуда этот архив не денется, и на следующий год поедете все вместе и проверите. Представляешь, еще целый год ты будешь жить с предвкушением такого потрясающего открытия… ожидание праздника порой лучше самого праздника.

– Но не хуже – это уж точно, – снова говорит Антон. Ему приятно, что Наталья Сергеевна поняла и поддержала его.

«Ишь как они спелись, – с удовольствием думает Аня, – ухо надо держать востро, а то я скоро и права голоса иметь не буду».

– А ты пока, Анюта, дневник семьи почитаешь, чтобы быть готовой к встрече с архивом, – Танюша улыбается, – может быть, там есть какие-то рекомендации, как им распорядиться. Вдруг там сказано «не вскрывать архив ровно сто лет»? То есть получается – до две тысячи восемнадцатого года!

– Ты права, – с удивлением говорит Анечка, – ведь никто же из семьи не доставал архив. Может, потому что не могли догадаться, а может, потому что рано…

Все помолчали.

– В общем, ждем до следующего лета, – подытоживает Наталья Сергеевна, – а пока устраиваемся на работу, работаем, осмысливаем, изучаем…

– Тут только одна опасность, – задумчиво говорит Таня, – если прав Виктор, а не мы, и место указано все-таки на фотографии.

– Тогда уже в любом случае он нас опередил, – спокойно отзывается Антон, – у него фора – целые сутки или даже двое. Так что можно не дергаться.

После слепящего солнца в башне старой крепости было темно. Но постепенно глаза привыкли к полумраку, и Виктор провел рукой по странно прохладным старым камням. Итак, он на месте. Вокруг ни души, полуденное крымское солнце обезопасило его от случайных глаз – в такую жару никто не полезет в горы полюбоваться видом на море с высоты башен старой крепости. Рано утром здесь еще ползали любители старины, и они же вернутся сюда через несколько часов, когда хоть немного спадет жара. А сейчас он здесь один. Виктор прислушался: тишина. Он присел на какой-то небольшой выступ в стене, почему-то вдруг сильнее забилось сердце: конечно, он же волнуется. Виктор медленно огляделся: где здесь может быть сделан тайник? Он встал и медленно пошел вдоль стены, ласково поглаживая камни рукой и внимательно вглядываясь в них. Что это? Виктор еще раз провел рукой по шершавой поверхности камня. Неровности чередовались с гладкой, почти отполированной поверхностью. Он наклонился. Две узкие отполированные полоски, пересекаясь, образовывали равносторонний крест. Виктор еще раз провел рукой по камню – сомнений не было: на камне был выбит крест. Вытащив из своего рюкзачка большой охотничий нож, Виктор аккуратно провел им по краю камня, прочистил стыки от песка и мелких камешков и, чуть поддев один край, удивительно легко отодвинул камень. В стене за камнем была аккуратная ниша, в которой лежала небольшая жестяная коробка, трогательно перевязанная тонкой веревочкой. Облизав вдруг пересохшие губы и сглотнув несуществующую слюну, Виктор потянул коробку.

Душный московский июль сменился прохладным августом, за которым пришел удивительно теплый сентябрь. Аня даже оглянуться не успела, как сентябрьская Москва, одетая в желтую листву, стала готовиться к осени: холодные ночи, вначале совсем незаметные на фоне теплых дней, все чаще проливались моросящим утренним дождиком. Вдруг зябко стало в подъезде, и захотелось вечером накинуть на плечи какую-нибудь куртку. Приближался октябрь. Отца уже давно выписали из больницы, и он уже не только работал, но и успел съездить в командировку, несмотря на слабые мамины протесты. Антон как-то незаметно прошел испытательный срок в той фирме, где работал Егор, и теперь зарабатывал больше Ани. Они сняли квартиру недалеко от родителей и часто бывали у них в гостях. Когда случайно зашел разговор о том, что родители могут помочь Ане и Антону деньгами, «молодые, дескать, много всего надо», Антон, спокойно глядя в глаза Аниному отцу, сказал: «Спасибо, как только нужно будет, мы, конечно, обратимся к вам за помощью. К кому же еще обращаться, если не к родителям? Но пока у нас все нормально, мы укладываемся, правда, Ань?» – и он ласково посмотрел на жену. Да, они поженились, как только Анин папа выписался из больницы. Свадьба была шумной, многолюдной и бестолковой, как все свадьбы. Танюша и Егор, от души радовавшиеся за друзей, не стали спрашивать у них, будут ли они венчаться, но Аня сама вывела разговор на эту тему. «Мы тоже хотим обвенчаться, – сказала она, прижавшись к плечу мужа, – но Антон считает, что лучше это сделать в Крыму, в той церкви, в которой венчалась приемная дочь графа Стомбальо, так что это событие мы отложим на лето. Вы ведь поедете с нами?»

Андрея Аня видела еще несколько раз. Первый – когда забирала свои вещи из их прежней квартиры. Тогда она пришла одна, чтобы только собрать одежду. Андрей встретил ее довольно сухо, помогать, естественно, не стал, а ушел на кухню и сидел там, пока она разбирала шкаф. Потом неожиданно появился в дверях и спросил высокомерно-пренебрежительным тоном:

– Ну как ты?

– Нормально, – спокойно ответила Аня, – а ты?

– Тоже нормально.

На этом разговор и закончился. Когда Аня пришла за собранными сумками вместе с Антоном, Андрея дома не было. Но он встретил ее как-то утром перед работой и заговорил с ней. Аня остановилась.

– Я собираюсь отказаться от этой квартиры, – сказал он бесцветным голосом, – ничего там твоего не осталось?

Вопрос был совершенно бессмысленный, просто для того, чтобы начать разговор, и Аня это поняла, поэтому просто покачала головой: «Ничего».

– Я прошел испытательный срок, – явно решившись, сообщил Андрей, – у меня хорошая должность и неплохая зарплата. – Он помолчал секунду и тихо добавил: – Может быть, ты вернешься? Мне очень трудно без тебя.

Еще год назад Аня на такое предложение либо рассмеялась бы, либо, презрительно пожав плечами, развернулась и молча ушла. Но она стала другой.

– Андрей, – сказала совсем новая Аня, – я все понимаю, но это пройдет, поверь мне. Просто поверь. Может быть, не сразу, может быть, через какое-то время, но ты поймешь, что у нас все было неправильно, не так, как должно быть. И когда ты поймешь это, ты будешь рад, что мы вовремя остановились.