Татьяна Голубева - Соблазн гнева

– Да пусть хоть совсем окосеет!

Впрочем, кофе действительно взять стоило. И даже с коньяком.

Валентин быстро принес две чашки с кофе и две рюмки коньяку, мимоходом сообщив:

– Я вообще-то спиртное не люблю, но что-то сегодня нервишки разгулялись.

– Не отвлекайся, – приказала Марина. – Рассказывай!

– Да тут нечего особенно и рассказывать, – пожал плечами Валентин. – Мне мама так говорила: твой батя добывал денежки незаконными методами, пытался втянуть в уголовщину младшего брата. Тот отказывался. И вот один раз, когда они встретились где-то, чтобы поговорить, на твоего папочку налетели конкуренты, началась перестрелка, и мой отец случайно погиб. Теперь ясно?

– Отчасти, – медленно произнесла Марина. – Отчасти… А бабушка тут каким боком? Она-то чем виновата оказалась? Почему твоя мамашка ее похоронить решила?

– Бабушка… Не знаю, честно говоря. Но вообще мать много раз поминала ее недобрым словом, говорила, что хорошая женщина не воспитала бы такую бандитскую сволочь, как твой отец.

– Он… – Марина хотела сказать: «Он мне не отец», но почему-то у нее вырвалось совсем другое: – Никакая он не сволочь! Это как раз ты дрянь! Родную бабушку забыл!

– Да не забыл я! – закричал музыкант. – Я думал, она умерла! Я же не знал!

– Ты не хотел знать! Ты мог бы спросить у собственного дяди!

– Да какого черта я стал бы спрашивать?! Ты что, совсем дура? Что я стал бы спрашивать, что? На самом ли деле бабушка умерла? Ты сама-то соображаешь, что говоришь?!

– Ладно, пусть я не соображаю. Но и ты тоже… Сам подумай! Говоришь, вырастила сволочь. Но она и твоего отца тоже воспитывала ! Так почему же он вырос хорошим человеком, а? Ответь!

Разумеется, ответа на этот вопрос в природе не существовало. И музыкант, на самом деле вовсе не будучи дураком, мгновенно это понял.

– Ну… – промямлил он. – Ну…

И тут Марина словно с цепи сорвалась. Не обращая внимания на осуждающие взгляды других посетителей кафе, она принялась на все корки ругать музыканта, осыпая его выразительными эпитетами. Суть ее высказываний сводилась к тому, что Валентин не хотел поддерживать отношения с родным дядей, полностью доверившись мнению матери. А это, с точки зрения Марины, было неправильно. Мнение в серьезных вопросах нужно вырабатывать собственное, пользуясь разными источниками информации.

Марина, наверное, еще долго бы рассказывала Валентину, что она о нем думает, если бы вдруг не заметила в глубине собственного ума нечто настолько странное, настолько неожиданное, что умолкла на полуслове. Она как бы сама себя поймала на чем-то нечистом…

А ведь ей действительно это нравилось !

Марина внезапно поняла, что, скандаля, она одновременно словно наблюдает за собой со стороны, любуется собственным праведным гневом… а почему бы и нет? Она ведь действительно права! Она заступается за бабушку, она восстанавливает справедливость! И еще она при этом жалела себя, такую несчастную, никем не понятую… уж так жалела!

Значит, Лева говорил правду? Он понял, что происходит в Маринином уме, разобрался в том, чего она сама не замечала… как это ему удалось? Он что, людей насквозь видит?

– …что ли?

Резкий толчок в плечо заставил Марину очнуться.

– Я спрашиваю, ты заснула, что ли? – повторил Валентин. – Вид у тебя как у сомнамбулы. Ты, часом, не припадочная?

– Нет, – коротко ответила Марина. – Извини, что накричала на тебя. Ты действительно ни в чем не виноват. Но поскольку теперь ты знаешь, что бабуля жива-здорова, неплохо было бы ее навестить. Адрес запишешь?

– Навестить? – растерялся Валентин. – Как-то ты… уж очень на меня наезжаешь. Точь-в-точь как твой папочка.

– А он тоже на тебя наезжал? – заинтересовалась Марина. – По какому поводу?

– Ай ну его! Зациклился на идее передать мне свой бизнес.

– С чего вдруг? Какая муха его укусила?

– Ну, говорит, после той операции ему недолго жить осталось, хотелось бы передать фирму в родственные руки. А ты и не знала?

– Я в его дела не вникаю, – коротко ответила Марина.

Не объяснять же этому оболтусу, что они с Дикуловым вообще не родня! При чем тут вообще Дикулов? Марина хотела добиться только одного: чтобы музыкант стал навещать бабулю, чтобы она не чувствовала себя брошенной.

Но если Дикулов хочет отойти от дел, откуда он возьмет деньги для нее, Марины? Или у него основной капитал так велик, что можно об этом не беспокоиться? Черт знает что!

– В общем, предлагает ознакомиться с делом, а уж потом решать.

– Вот и ознакомься.

– Да не хочу я!

– А ты через «не хочу». Ничего с тобой не случится, если пробежишься по его магазинам.

– Много их, магазинов этих? – осторожно спросил Валентин.

– Понятия не имею. То ли шесть, то ли десять.

– Большие?

– Ну ты даешь! – восхитилась Марина. – Ты что, сам не видел? Они называются «Дешево, да мило».

– Видел, – растерялся музыкант. – Здоровенные магазинищи, просто жуть… Нет, это точно не для меня.

– Дурак, – резюмировала Марина. – Там же толпа всяких управляющих, консультантов, юристов, экономистов и так далее. Тебе и делать ничего не надо будет.

– Если бы не надо было ничего делать, он бы ко мне не приставал, – возразил Валентин.

В общем, его возражение выглядело разумным.

– Ну, не знаю, – сказала Марина. – Меня это не касается. Разбирайся сам. Меня только одно интересует: когда ты к бабушке собираешься?

– Вот привязалась, зануда! Не знаю я!

– А ты подумай.

Упрямства Марине было не занимать.

Она твердила одно и то же, как попугай, пока не вырвала у музыканта обещание летом обязательно съездить в Завойское.

– Я тоже, наверное, летом туда поеду, – сказала она, когда окончательно одуревший Валентин трижды повторил, что не передумает. – Там места просто замечательные.

– Вот только тебя мне там и не хватало! – взвыл музыкант.

– Не плачь, детка, – язвительно хихикнула Марина. – Я другое время выберу. Меня твоя компания тоже не слишком воодушевляет.

– Утешила, ничего не скажешь.

На этом они расстались, не слишком довольные друг другом.

Однако теперь Марине не давало покоя то, что она услышала от Валентина. Неужели Дикулов и вправду был настоящим бандитом? Как в «Бригаде»? С ума сойти! И его собственный брат погиб по его вине? А бабушка, наверное, знает об этом, иначе почему же она никогда не вспоминала при Марине о своем внуке? Конечно, знает, и ей прекрасно известно, что вдова ее младшего сына во всем винит плохую мать…

А как сам Дикулов объяснил бы те давние события?

Два дня Марина сгорала от желания услышать ответ на этот вопрос, а потом, поддавшись внезапному и совершенно непонятному ей самой порыву, позвонила Сергею Пафнутьевичу.