Глафира Душа - Привет, Ангел

Десять дней в Карловых Варах показались месяцем отдыха. Совершенно другая обстановка, масса знакомств, новые впечатления, размеренность жизни, умиротворенность, беззаботность, леность… Все это удивительным образом создавало ощущение истинного покоя и гармонии. Потом было решено дня на три поехать посмотреть Прагу, и затем – в Москву.

Прага Риту очаровала. Ей понравился этот город сразу. Все вызывало положительные эмоции в ней – и дух старого города, и пронзительность воздуха, и потрясающе красивые женщины. Они с мамой ходили целый день и не уставали. Они порхали – легкие, воздушные, очарованные и очаровательные.

Девушка-экскурсовод попалась им замечательная. Местная, но с отличным русским языком. Звали ее Мила. Рассказывала про Прагу, про Чехию много, увлекательно, без устали. Водила их по музеям, по кафе, по улочкам и костелам, пока, наконец, не привела в картинную галерею.

Марина Владимировна к вечеру уже, честно говоря, чувствовала усталость и стремилась в гостиницу. Но Рита уговорила ее:

– Ну, мам, давай бегло осмотрим, чтобы иметь представление. Или давай тебя в кафе оставим. Ты выпьешь чайку, журнальчик полистаешь, а мы с Милой за полчасика пробежимся.

– Да, пожалуй. А то я уже и воспринимать толком не могу ничего. Я, правда, думаю, что полчаса вам не хватит. Давайте встретимся через час.

– Хорошо, мам, договорились.

И Рита с Милой чуть ли не бегом кинулись за билетами в музей.

«Вот что значит молодость! – с легкой грустью подумала Марина Владимировна. – Никакой усталости! И слава Богу!» Она видела явные перемены к лучшему в настроении дочери и не могла не радоваться этому.

Алексей медленно шел от картины к картине, читая название, имя художника, объясняя сыну сюжет. Вдвоем они внимательно изучали понравившиеся полотна, обсуждали художественные нюансы, обращали внимание на детали, делились мыслями, которые навевали те или иные шедевры. Если удавалось приблизиться к группе русских туристов, то они на какое-то время сливались с ней, слушали экскурсовода, потом шли вперед. Русская речь слышалась то здесь, то там. Так что недостатка в информации не было.

После полутора часов хождения по многочисленным залам отец с сыном присели отдохнуть. Как хорошо на мягком кресле в центре зала вытянуть ноги, немного расслабиться, продолжая тем не менее любоваться картинами, наблюдая движение людей из зала в зал и ненадолго забывая о своих проблемах.

… Риту Алексей узнал сразу. Боже мой! Откуда она?! Почему здесь? Как? Он напрягся, выпрямился. Сын поинтересовался:

– Что, пап? Пойдем дальше?

– Да, да, сынок, сейчас!

А сам не сводил глаз с девушки напротив.

Рита внимательно слушала спутницу, кивала, задавала вопросы, восхищалась, изумлялась и вообще излучала живейший интерес и радость процесса познания. Эти две девушки подолгу не задерживались ни у одной картины. Казалось, что они поставили себе цель пробежать «галопом по Европам», отмечая, однако, наиболее значительные и ценные творения художников.

Рита, видимо, почувствовала на себе чей-то взгляд, обернулась. Он успел опустить глаза. Но как только она отвернулась, он снова приник к ней взором. Рита! Какое счастье видеть ее снова! Какая мука видеть ее! Как разрывается его сердце, как болит и стонет: Рита-а-а-а!

Она обернулась снова. И еще. И опять. Мила удивилась:

– Знакомых увидела? – спросила она Риту.

– Нет. Просто странный какой-то мужчина. Смотрит так пристально. Наверное, спутал меня с кем-то.

– Бывает. – И Мила повела Риту в следующий зал. – Пойдем. Нам еще два полотна надо увидеть обязательно. Я тебе сейчас их покажу.

И Мила продолжала рассказывать дальше.

Алексей шел за ними… Макс, не понимая, почему отец проходит мимо интересных картин, тянул его за рукав, говоря:

– Пап, ну подожди! Давай посмотрим вот эту…

– Да, да… – кое-как реагировал Алексей, останавливаясь на несколько секунд перед очередным творением, и торопился дальше.

Сначала Рита чувствовала интерес, потом досаду и, наконец, тревогу. Не просто так этот мужчина преследует ее. Может, и правда, знакомый? Ну тогда подошел бы, поздоровался. А то смотрит, будто прожектором ее пронзает, и все. Ребенок с ним. Речи не слышно. Возможно, тоже русские.

Нет, был бы знакомый, подошел бы. За границей люди, как правило, с радостью обнаруживают знакомых. Приятно встретиться со своим земляком вдали от дома, поприветствовать друг друга, улыбнуться…

Нет, Рита его не знала. Ну и ладно! «Буду слушать Милу, – решила она, отгоняя от себя неприятное волнение. – Так все было хорошо, спокойно, безоблачно… И надо же, какой-то мужик своим бесцеремонным вниманием меня растревожил».

На какой-то момент ей удалось увлечься рассказом Милы, она задумалась о сюжете, о технике исполнения рассматриваемого творения… И когда в очередной раз оглянулась, ни мужчины, ни ребенка в зале не было. Рита с облегчением вздохнула. Им оставалось пробежать еще один зал, и пора было встречаться с мамой.

– Спасибо, Милочка! Отличный день, прекрасная экскурсия! Пойдем в кафе посидим, вина выпьем, отдохнем!

– Я с удовольствием!

Мама ждала их за столиком кафе, предусмотрительно заказав всем салат, отбивные и бутылку вина.

Женщины с удовольствием принялись за еду. Рита была в ударе. Произносила тосты, сыпала комплиментами в адрес Милы, восхищалась Прагой, Чехией и вообще выражала полное удовлетворение жизнью.

Марина счастливыми глазами смотрела на свою дочь и без конца благодарила Бога, что Рита наконец-то приходит в себя.

– Ритуль, ты посмотри, мужики аж шею сворачивают, глядя на тебя!

– Где?

– Да вон мужчина какой-то… Взгляд оторвать не может.

Рита опять увидела его. Тот же мужчина с тем же мальчиком – через два столика от них. Да, это опять он.

– Мам, ты знаешь, он на меня и в музее смотрел. Может, наш знакомый? Тебе не кажется?

– Да нет вроде. Не узнаю.

– Ну и ладно. Пусть смотрит.

Девушки допили вино, заказали чай, десерт, ягоды.

Они расслабились, раскраснелись. Рита больше не обращала внимания на того мужчину. А если бы обратила, то единственное, чему она могла бы удивиться, так это его манере пить чай. Мелкими-мелкими глотками, не по-мужски, а как будто по-детски… И если бы она пристально понаблюдала за ним, то наверняка бы уловила сходство… Ее в Алексее ничто так не раздражало, как именно эта манера пить мелкими глотками. Вернее, ее в нем вообще ничего не раздражало, кроме этого. Но в конце концов, даже если бы она и заметила… Да мало ли в мире мужчин с подобными привычками. Тем более что она и не приглядывалась и вообще демонстративно пересела к нему спиной.

Когда Алексей готовил свой план «ухода», ему казалось, что он продумал все. И слово «продумал» здесь даже не совсем точно. Дело в том, что во времена своей молодости Алексей учился в Высшей школе КГБ, и то, чему их там учили, вошло в его плоть и кровь навсегда. Поэтому он не просто продумал, а обосновал, просчитал наперед несколько возможных вариантов развития ситуации, предусмотрел все нюансы и мелочи. Например, он понимал, что, меняя только лицо, риск быть узнанным все равно остается. Поэтому надо менять и форму ушей, и прическу, и цвет глаз. Это оказалось не так трудно. Гораздо сложнее обстояли дела с походкой, осанкой, голосом, с манерой держать сигарету, с привычными жестами. Пришлось работать и над этим. Он теперь ходил с тростью или зонтом, будто слегка прихрамывая. Трость ему помогла и даже очень – невозможно же постоянно контролировать походку, а так любому бросится в глаза, что человек ходит с палочкой, и уж не важно, насколько он сильно на нее опирается, опирается ли вообще, важно, что она сопровождает облик этого человека. Правда, в этом случае надо было постоянно держать внимание на пробежке во время утренней зарядки. Поэтому он бегал не очень быстро, припадая на одну сторону, делая вид, что у него есть некоторые проблемы с ногой.