Даниэла Стил - Поцелуй

– У нас нет времени. Ты отдохнешь, когда мы дойдем.

Она молча последовала за ним. Вокруг было темно, но Билл уверенно двигался вперед. Ей страшно хотелось спать, она могла бы сейчас лечь прямо у дороги. Но Билл не отпускал ее руки, не давал замедлить шаг, и через некоторое время Изабель почувствовала, что они вернулись домой.

Они находились в незнакомой комнате, повсюду были дети. Изабель видела среди них смеющихся Тедди и Софи, девочки Билла с ними разговаривали. Пока он их обнимал, Изабель окончательно сморило. Она знала, что теперь уже можно расслабиться, и ей захотелось заснуть в объятиях Билла. Она улыбнулась ему, и он ответил, и тут она провалилась в сон, не сомневаясь, что с этого момента Билл всегда будет с ней рядом.

– Господи, вот уж не думала, что мы ее вытащим, – поделилась с анестезиологом хирургическая сестра, когда они выходили из операционной. Целых четыре часа они сражались, поддерживая у Изабель давление, стремившееся упасть до нуля. Первые полчаса все были абсолютно уверены, что пациентка не выживет, – ведь она потеряла огромное количество крови. Трудно сказать, что в конце концов помогло – то ли лекарства, то ли переливания, то ли операция, то ли просто везение, – но в любом случае выжила она чудом.

– Никогда не видел ничего подобного. Ей страшно повезло, – согласился один из ассистентов. – Опасность, конечно, еще не миновала, но, полагаю, она выкарабкается. Такие случаи возвращают мне веру в Бога. – Весь мокрый от пота, он улыбнулся. Ночь была долгой, а борьба тяжелой – все равно, что выбивать противника с горной вершины.

Из соседней операционной, где находился Билл, вышли две хирургические сестры – такие же уставшие.

– Как у вас дела? – спросили их.

– Раза четыре или пять мы его чуть не потеряли. Приходилось откачивать снова и снова. Он выжил, но позвоночник сильно поврежден.

– У нас было примерно то же самое. Удивительно, что они остались живы.

– Это снова доказывает, что заранее ничего не предугадаешь.

Было уже восемь часов утра, и обе бригады отправились в кафетерий пить кофе с булочками. Изабель и Билла отвезли в отдельные палаты, они еще крепко спали после операции. Тут обнаружилась сумочка Изабель, в которой лежал ключ от ее номера в «Клэридже». Полицейский позвонил в гостиницу, и там сообщили, что этот номер занимала Изабель Форрестье, она француженка и живет в Париже. Заместитель управляющего обещал немедленно пойти в ее номер и поискать там паспорт.

О Билле власти располагали всей необходимой информацией. В его бумажнике лежал паспорт с номером домашнего телефона, и в качестве ближайшего родственника была указана жена. Теперь следовало позвонить Синтии, чтобы сообщить ей об аварии и о том, в каком состоянии находится ее муж.

Для Билла главную опасность представляло повреждение позвоночника, которое могло лишить его способности ходить, – счастье еще, что он избежал полного паралича. В общем, обоих пациентов ожидал долгий путь к выздоровлению.

Авария, в которую они попали, полиция признала одной из крупнейших за последние годы. Всего в ней погибло одиннадцать человек: оба водителя и девять пассажиров автобуса. Всю ночь врачи были почти уверены, что число жертв достигнет тринадцати, но, к их удивлению, этого не случилось.

Дежурная медсестра, заполнив несколько бланков, со вздохом села к телефону. Заместитель управляющего гостиницей, поднявшись в номер Изабель, нашел ее паспорт, в котором ближайшим родственником значился Гордон Форрестье. Теперь у администрации больницы были телефонные номера обоих пострадавших. Дежурная ненавидела подобные звонки. Подкрепившись глотком кофе, она набрала парижский номер. Трубку сняли только после нескольких гудков.

– Месье Форрестье, силь ву пле, – с сильным английским акцентом произнесла она по-французски.

– Это я, – отрывисто бросил на том конце провода мужчина. Уловив американский акцент, женщина сразу же уточнила, является ли Изабель его женой.

– Да, – коротко ответил мужчина. Дежурная быстро сообщила ему, что звонит из больницы Святого Фомы, куда Изабель доставили ночью после автомобильной аварии – в ее лимузин врезался автобус.

– Сейчас она находится в критическом, состоянии, ее только что прооперировали, мистер Форрестье, и боюсь, что в ближайшее время улучшений не предвидится: у нее обширные внутренние повреждения и травма головы. Хорошо уже то, что она перенесла операцию. Мне очень жаль, – неловко добавила она.

– Мне тоже, – после долгого молчания произнес Форрестье. Судя по его голосу, он был в шоке. – Я сегодня же приеду, – пробормотал он, думая о том, не следует ли сначала связаться с лечащим врачом. Однако позвонившая рассказала обо всем достаточно подробно, так что вроде бы и спрашивать больше было не о чем. – Она в сознании?

– Нет, сэр. В сознание она так и не пришла, а сейчас ей дали успокоительное. Ваша жена потеряла много крови. – Форрестье промолчал, не зная, что еще сказать. Ему казалось невероятным, что речь идет об Изабель. Несмотря на то, что за последние годы они сильно отдалились друг от друга, она все же оставалась его женой. Стоит ли посвящать в случившееся Тедди и звонить Софи в Португалию? Нет, он решил, что пока ничего им не станет сообщать. Лучше вообще никому ничего не говорить, решил Гордон, пока он сам не разберется в ситуации, конечно, если Изабель не умрет. Служащая в больнице ясно дала ему понять, что такой исход вполне возможен. Повесив трубку, он долго сидел за столом, неподвижно глядя в пространство. Изабель давно уже не вызывала у него никаких чувств, но она была матерью его детей, и брак их длился уже двадцать лет. Гордон надеялся, что она не испытывала сильных мучений, и, разумеется, был рад тому, что она осталась жива, но на самом деле случившееся не сильно его потрясло, и его самого смущало, как мало он сейчас чувствует – только сожаление и сострадание.

Узнав насчет ближайших рейсов, он принял окончательное решение. Итак, об аварии никто не знает, Изабель без сознания, а ему нужно время, чтобы привести мысли в порядок. На середину дня у него намечены важные встречи, их не стоит отменять. Он все равно ничем помочь не сможет, а больницы Гордон всегда ненавидел. После секундного колебания он заказал билет на пятичасовой рейс. Это значит, что в лондонском аэропорту Хитроу он будет в половине шестого по местному времени, а в больнице – в семь вечера. Если Изабель умрет до его приезда, что ж, ничего не поделаешь. Если же останется жива, это можно будет считать обнадеживающим признаком. Правда, если она лежит в коме – а это наверняка так, – то его присутствие совершенно бесполезно. Время можно было бы потратить с большей пользой.