Арина Холина - Магия на каждый день

Некоторое время Настя молча сидела и рассматривала собственные колени.

— Что же мне делать? — тихо спросила она.

Анна облокотилась на стол и крепко сцепила руки.

— Ну, ты можешь принять это. Однако помни… Мы никогда не были на темной стороне, но… мы все-таки ведьмы. Мы часто доходили до грани, но никогда не переступали ее. Ты… Мне будет тяжело это принять, но ты моя дочь, и я люблю тебя. Такое могло случиться с нами каждый раз, когда рождалась новая Лемм, — у каждой ведьмы другие, чем у человека, представления о добре и зле. Так что я всегда буду с тобой, всегда буду любить тебя так же, как в день твоего рождения.

— Мама, ты сейчас такая… пафосная! — сквозь слезы воскликнула Настя.

— А ты — бестолочь, — всхлипнула Анна.

— Я знаю! — с трудом сдерживания рыдания, выкрикнула Настя.

И они от души разревелись.

— Что вы тут вытворяете? — обалдела Аглая, входя в комнату. Следом за ней появилась и Саша.

— Настя… — Саша осеклась, уставившись на сестру и тетку.

— Ты же ничего не знаешь! — сквозь слезы и сопли взвыла Настя.

Анна набросилась на родственниц:

— Девочки, позже, позже! Глаша, расскажи все Саше! Ну, идите же вон! — завопила она, так как Саша и Аглая неуверенно топтались в дверях. — Развлеките, черт возьми, гостей, а то никакой на хрен вежливости у вас!

Когда те ретировались, Анна вернулась к дочери, взяла ее за руку и произнесла изменившимся голосом:

— У тебя есть время подумать. Один час. Он сейчас затаился, но, поверь, я знаю, как это бывает — небольшая пауза, ты начинаешь дышать свободнее, а потом он тебя хватает и топчет. Чтобы выжить, в любом случае тебе придется быть сильной.

— Мама… — прошептала Настя. — Кем я стану, если соглашусь?

— Чудовищем, — с улыбкой, полной сочувствия, сказала Анна.

— Без вариантов?

— Даже и не мечтай, — отрезала Анна. — Ладно, я тебя оставлю, а ты подумай пока. Сашу я сдержу.

Она вышла, а Настя еще с минуту сидела на стуле. Потом она огляделась, подошла к тахте, влезла под плед и попыталась представить себя иной. Циничной. Толстокожей. Бездушной. Эгоцентричной. В общем-то… Что тут такого? То есть, конечно… А разве есть выход?

Так она размышляла, а время шло. Прошло уже больше получаса, но Настя не могла сосредоточиться — решение ускользало из рук, и она даже представить не могла, что спустя двадцать минут ей придется дать окончательный ответ. Настя натянула плед на голову, сжалась в комочек и поклялась себе лежать здесь так, даже если в нее будут стрелять.

— Ась…

Настя услышала, что кто-то вошел в комнату и затеребил ее за плечо.

— Ась, это я, Саша. Они думают, что я в ванной.

Настя сделала вид, что ничего не слышит.

— Ладно, ты притворяйся, что тебя нет, а я тебе кое-что скажу. Мне Аня про твою ситуацию рассказала, так что теперь я все знаю. И еще она сказала, что ты должна сама сделать свой выбор, что мы все-таки ведьмы, а ведьмы разные бывают, и мы, родственницы, должны друг друга любить и уважать, несмотря ни на что… В общем, понимаешь, о чем речь. Ася! — Саша свалилась на сестру и обняла ее поверх пледа. — Я только сейчас поняла, как я тебя люблю! Ты моя любимая сестренка, ты моя душечка, мой букетик, моя тыковка… Ближе тебя у меня никого нет и никого не будет! И мне очень больно тебе об этом говорить… но, если ты превратишься в тупую, бесчувственную стерву, я не смогу тебя любить…

Настя почувствовала, что Саша плачет.

— Мне очень больно, у меня разрывается сердце, и я бы хотела остаться с тобой, что бы ни случилось, но я просто точно знаю, что не смогу… — рыдала Саша. — Понимаешь? Ты станешь, как Алина, сестра Матвея, и ты будешь не ты…

Настя под пледом задыхалась от слез, но не всхлипывала, затаилась. Было мокро и неудобно — слезы и сопли текли куда попало, дышать было нечем, но она не могла ответить сестре — не могла выйти из кокона.

— Девочка моя… — Саша погладила ее по плечу. — Я пойду. И прости меня… Анна сказала, что на тебя никто не должен влиять сейчас, но я не могла удержаться. Мы ведь всю жизнь были вместе!

Она ушла, плотно прикрыв за собой дверь. Подождав пару секунд, Настя разревелась. Это были самые ужасные, болезненные и невыносимые слезы в ее жизни — от них горели щеки, внутри все болело, а душу взяла такая тоска, что хотелось повеситься. Раньше, когда Амалия говорила, что ведьмы не умеют плакать, Настя думала, что это просто шутка такая, поговорка, но сейчас поняла — так и есть. Одно дело рыдать, когда хочешь чего-то добиться, повлиять на окружающих, и совсем другое дело, когда внутри тебя столько чувств, что они из тебя рвутся, как пассажиры третьего класса на «Титанике», долбят, терзают изнутри, а ты не можешь их выпустить — потому что так еще страшнее.

Когда ровно через час Анна вернулась вместе с Аглаей и Сашей, Настя сидела на тахте и сморкалась в шелковую наволочку, которую сняла с подушки.

Все трое сели в ряд перед ней.

— Пора, — каким-то прокурорским голосом велела Анна.

У Насти перехватило дыхание и скрутило желудок, потом она уверяла, что до последнего мгновения не была уверена в том, что скажет.

— Я не согласна, — глухо произнесла она. — Я хочу бороться.

Саша с облегчением выдохнула, а Анна с Аглаей переглянулись с таким видом, словно им только что вынесли смертный приговор.

— Но мы ведь семья, — сказала Анна Аглае.

Аглая пожала ссутуленными плечами.

— Давай ты иди, отправь гостей по домам, а я ей все объясню, — предложила она.

— Ма-ам… — протянула Настя. — В чем дело?

— Детка, слушай Аглаю, — с легким раздражением бросила Анна и вышла из комнаты.

Саша с Настей переглянулись — происходящее выглядело более чем странно.

— Не обращай внимания, — Аглая скорбно улыбнулась Насте, которая все еще смотрела вслед ушедшей Анне. — Я вообще мечтаю тебя придушить.

— Что?! — Саша подскочила на стуле.

— Слушайте меня внимательно! — строго произнесла Глаша. — Нам сейчас не нужны лишние эмоции. Значит, так, Настя. Мы с Анной обсудили ситуацию и решили, что сделаем все, чтобы помочь тебе. Мы всегда вам, девочки, говорили, что наша сила в том, что мы — Лемм, так что ты сейчас не должна сосредотачиваться на том, как мы себя ведем, ты должна быть уверена — мы с тобой.

Она глубоко вздохнула и продолжила:

— Есть единственный способ тебе помочь. Надо отправить тебя в ад…

— Что?! — хором воскликнули девушки.

— При этом ты не должна умереть, — словно не замечая их смятения, продолжала объяснения Аглая. — К счастью, наша семья хранит самую редкую книгу на свете — книгу Соломона. Это великая книга. И страшная. С ее помощью мы можем временно освободить твой дух, что очень и очень сложно. Во-первых, нам нужны кое-какие компоненты, которые копятся не годами, не десятилетиями, а столетиями и которых нам не хватает, но тут мы что-нибудь придумаем. Самое главное вот в чем: те, кто тебя любит, должны отдать самое дорогое, что у них есть. Не материально дорогое. А, скажем, красоту, талант или чувство юмора…