Елена Усачева - Лето моих надежд

Только через неделю Катюша смогла подняться с постели. В окно снова билась глупая муха. Жарило заходящее солнце.

Пашка пропадал на речке. Дед, как всегда, возился на огороде.

Первых два дня, когда Катюша металась в беспамятстве, ее хотели везти в город. Ей даже врача вызывали из Дутова. Но Катюша так жалобно просила никуда ее не увозить, что решено было болеть на даче.

И вот теперь она поправлялась. На подоконнике перед ней осыпался очередной букет пионов.

Максим появился на третий день вместе с Белкой. Он снова был безукоризненно галантен, мило улыбался. Но Катюше было неприятно на него смотреть. Почему-то именно его она считала виновником своих бед. Ни в прошлом году, ни в позапрошлом с ней не случалось столько неприятностей. А как он приехал – тут-то все и началось.

Приходил Васька, притащил небольшой телевизор со встроенным видеомагнитофоном и пакет с фильмами.

– Пока болеешь, будешь смотреть, – пояснил он. – Тетка разрешила. Потом заберу.

А по вечерам рядом с Катюшей сидел дедушка. Он с удивлением смотрел на скачущих по экрану черепашек ниндзя и странных квадратных человечков и качал головой. А когда внучка забывалась тяжелым температурным сном, клал ей руку на лоб и тяжело вздыхал.

– Да, – тянул он. – Растете вы. Даже как-то странно. То вроде все маленькие, за матерью бегаете, а вот уже и мальчики тебе голову крутят. Быстро все, быстро…

Силы к Катюше возвращаться не спешили. Она все лежала в кровати, глядя, как по потолку бегают солнечные зайчики, и ни о чем не думала. Где-то в глубине души еще сидела щемящая тоска по Сашке, по несбывшейся мечте. Катюша чувствовала себя как будто обманутой, вроде ей обещали невероятную сказку, а получилась скучная двухсотсерийная мелодрама.

Примчалась Белка – она больше не выглядела обиженной, а была очень даже довольна жизнью.

– Ну, как ты? – Она застыла в дверном проеме, картинно опершись о косяк. – Кончай хандрить, пошли на речку. Там просто кра-со-та, – последнее слово она произнесла по слогам. – На речке сейчас весь поселок, на пляже места свободного не найдешь.

Катюша медленно села.

– М-да, – скептически оглядела ее Огурцова. – Выглядишь неважно, на солнышко бы тебя посадить. Ну, да это мы сейчас вылечим.

Она бросила на Катюшину кровать новую колоду карт и коробочку с картами Таро.

– Ты гляди, что мне привезли! – с восторгом произнесла Белка. – Погадаем?

– Погадаем, – как эхо отозвалась Катюша.

Жизнь продолжалась. Катюша чувствовала это. Светило солнце, чирикали птички, а пару неразрешенных вопросов можно будет сейчас закрыть.

– Ты представляешь, – из Огурцовой энергия так и брызгала. – Утром гадаю на Максима, и выпадает туз червей! Это же страстная любовь. А стала кидать карты на симпатию – ни одного совпадения. Только по валетам, и то по черным. Ну, хоть фигура ему моя нравится – и на том спасибо. Но страсть-то, страсть! От нее не уйдешь. Надо будет Таро вытащить. На, подержи.

Она сунула колоду карт Катюше в руки.

– Придумывай вопрос, а я пока на себя кину.

Белка открыла коробочку, достала колоду Таро. В ее руках зашуршали карты.

– Возьмем только Кубки, – не отрываясь от занятия, произнесла Огурцова. – Мы же на любовь гадаем?

Зажмурившись, она секунду подержала руку над картинками и быстрым движением вытащила карту. Выпал перевернутый Всадник Кубков – мужчина с длинным копьем на вздыбленном коне, в руках красный граненый кубок.

– Что-то хорошее, – предположила Катюша, рассматривая картинку.

– Эх, черт, – недовольно сжала губы Белка. – Все время выпадает этот мужик. И хоть бы раз в неперевернутом виде. Тогда бы я была идеалом привлекательности. А так… Смутное предвидение, непонятное чувство… Ладно, сегодня не мой день. Давай тебе. Тоже на любовь?

Катюша задумалась. Слово это последнее время для нее стало опасным. Огонь, дождь, лес… Так и хотелось послать всю эту любовь к черту.

– Может, лучше на судьбу? – робко спросила она.

– На любовь! – решительно перетасовала колоду Огурцова. – Какая у нас судьба без любви? Одни мучения. Подсними. Левой рукой!

Катюша все еще медлила. На кого загадать? На Сашку? Но, кажется, здесь все понятно. На Василия? Вот уж кто ей совсем не нужен… На Максима?

Она глянула на Белку.

Нет уж, пускай Огурцова пользуется этим странным типом. Кто же остается? Тигра? Клёпа? А может, просто на любовь?

– Давай же! – подогнала Белка, и Катюшина рука сама легла на карты.

– Вот, – она осторожно положила на подушку картинку. Пять кубков, разбросанных по зеленому полю. Перевернутые.

Взгляд Огурцовой потяжелел. Она перелистала страницы книжки с толкованием.

– Будет тебе любовь, – мрачно прочитала она. – Новая и неожиданная. Эта карта означает надежды и новый взгляд на жизнь. На кого гадала?

Катюша загадочно улыбнулась. Непонятно почему, но это обещание ее подбодрило.

– Новая, говоришь, – сладко потянулась она. – Ну что ж, пора и правда на речку сходить. Тим с Бориславом там не появляются?

– Куда без них! – смешала карты Белка. – Торчат у буерака, никого к тарзанке не подпускают.

– А как они с твоим Максимом? Не трогали? Тим грозился с ним отношения выяснить.

– Что ты! – махнула ладошкой Огурцова. – Они теперь чуть ли не друзья. Максим что-то такое им нарассказал, после чего Тим на него стал с уважением смотреть. Макс пытался мне объяснить, да я не поняла. Не до этого сейчас.

Словно догадавшись, что разговор идет о нем, под окном прошел Лаврентьев.

– Это за мной, – встрепенулась Белка. – Бывай! На речке увидимся.

– Здравствуй, Катя, – Максим появился в дверном проеме и то ли поклонился, то ли просто голову наклонил. Ух, манерный!..

– Нам пора. – Белка выскользнула из комнаты и потянула за собой кавалера.

– Я сейчас, – кивнул Максим, но остался стоять. – Как ты себя чувствуешь? – повернулся он к Катюше и внимательно посмотрел ей в глаза.

Странный это был взгляд. Словно Лаврентьев ждал чего-то от Катюши. Ждал и не мог дождаться.

– Ничего, – Катюша пожала плечами.

– Пока ты болела, я написал стих, – Максим достал из кармана сложенный листок. – Подумал, тебе это будет интересно. Возьми.

– Это мне? – Еще никто никогда не делал Кате таких подарков. – А ты что, стихи пишешь?

– Иногда. – Видя, что Катюша не решается взять листок, Лаврентьев положил его на край подушки. – Тебе понравится. Ты должна его понять.

– Максим! – В голосе Белки слышалось раздражение. – Нам пора.

– И еще я хочу сказать, – не обращая внимания на зов, заговорил Лаврентьев. – Ты самый живой и интересный человек из всех, кого я видел. До встречи!

Он снова поклонился и быстро вышел.

Катюша хихикнула. Вот ведь чудак. Огурцова ее теперь точно прибьет, она наверняка слышала последние слова. Уж Белку-то никто не назовет живым человеком, она все делает нарочито медленно и искусственно.