Джудит Макнот - Еще одно мгновение, или Каждый твой вздох

– О нет, эта проблема куда значительнее.

Удивленная и немного обиженная его спокойным видом, бойкими ответами и явно равнодушным отношением к ситуации, которая обещала быть весьма для нее затруднительной, Кейт тихо сказала:

– Похоже, у тебя на все есть рецепты. Может, предложишь мне что-нибудь действенное? Или найдешь выход?

– Если он действительно уже на пути сюда, сценарий написан и менять его слишком поздно, – пожал он плечами, снова промывая бритву. – И так как предполагается, что мы оба джентльмены, наши роли распределены, и приходится следовать установленным правилам. Поскольку предполагается также, что отныне ты намереваешься остаться со мной, а не с ним, вышесказанное верно и для тебя.

Смутно удивленная использованием такой обтекаемой фразы, как «намереваешься остаться», Кейт дождалась, пока он побреет верхнюю губу, прежде чем спросить:

– А в чем заключается твоя роль джентльмена?

– Я обязан выразить желание временно удалиться, чтобы он смог провести остаток отпуска с тобой, и дать ему возможность все это время бороться за тебя.

– Ну а его роль?

Проведя бритвой от левой челюсти до скулы, Митчел пробормотал:

– Поняв, что ты серьезно намерена уйти к другому, он обязан благородно смириться с поражением и пожелать тебе счастья, тем самым, показав, какого принца теряешь, и одновременно утопив тебя в сомнениях и угрызениях совести, а потом убраться с моей дороги ко всем чертям.

– Так, а моя роль?

– В возможно более короткое время, желательно за несколько часов, а не дней, убедить его в серьезности своих намерений, а тем временем ни за что не подходить к той большой мягкой постели ближе, чем на три фута. И не позволять ему увлечь тебя в этом направлении.

Упоминание о постели помогло ей понять причину довольно резкого тона, и Кейт ошеломленно уставилась на него:

– Да ты никак ревнуешь?

– Пока еще нет, но, вероятно, скоро начну, – буркнул он, энергично действуя бритвой за левым ухом.

– Но почему? – спросила Кейт, стараясь скрыть, как постыдно довольна его признанием. – Я не могу порвать с ним по телефону или встретить в аэропорту и все сказать прямо там. Я должна приехать на виллу и честно с ним поговорить, чтобы он отпустил меня с миром.

Митчел, не отвечая, умылся и только после этого спросил:

– Сколько лёта сюда из Чикаго?

– Около восьми часов, поскольку прямых рейсов нет.

– Мне кажется, вряд ли он отпустит тебя с миром, после того как добирался сюда восемь часов в полной убежденности, что вы будете вместе до конца дней своих.

До Кейт наконец дошло, что он все не так понял, поэтому она наскоро прояснила ситуацию:

– Звонил не он, а его секретарь. Он велел передать, что вылетает в половине третьего ночи и приземлится в половине первого дня. Я не думала, что он вообще соберется сюда, тем более что от отпуска осталось всего четыре дня. Будь у меня возможность поговорить с ним до отлета, я никогда не позволила бы ему приехать, тем более что он действительно уверен, будто между нами все по-прежнему.

– Прости, я должен был это предположить.

Кейт рассеяла его тревогу улыбкой, но втайне была заинтригована столь лестным свидетельством своей женской власти над ним и заворожена кодексом поведения, который он изложил с такой абсолютной уверенностью. Решив подвергнуть их обоих маленькому испытанию, она сложила руки на груди, склонила голову набок и притворилась, что изучает маникюр.

– Насчет тех ролей, о которых ты толковал: что бы ты, как джентльмен, сделал, если бы я... скажем, чуточку поколебалась относительно разрыва с прежним другом?

Старательно небрежный тон немедленно насторожил Митчела. Поняв, что она задумала, он с легкой улыбкой потянулся за полотенцем. Он отнюдь не был новичком в играх, поддерживающих хрупкое равновесие сил между мужчиной и женщиной.

– В подобных обстоятельствах, – мягко пояснил он, – правила очень ясны и понятны. Тебе достаточно набрать номер моего телефона, все рассказать, и мы поменяемся с ним ролями.

– И ты бы смирился с поражением и убрался с его пути? – разочарованно пробормотала Кейт.

Скрытая полотенцем улыбка стала еще шире.

– Уверена, что так уж хочешь поиграть со мной именно в эту игру, милая?

– Да нет, не очень, – осторожно ответила она, и он рассмеялся. Вне себя от радости и удовольствия, Кейт строго добавила: – Только не позволяй моим локонам сиротки Энни и бесхитростному имиджу певчей ирландского хора одурачить себя. Я вполне могу за себя постоять.

– У тебя привод в полицию. Твой имидж безнадежно испорчен.

Кейт рассмеялась и с притворным недовольством покачала головой. Он поднял брови, ожидая достойного ответа, но, видя, что она молчит, одарил мальчишеской улыбкой превосходства, вернулся к раковине и стал причесываться.

Кейт глянула на часы.

– Не желаю собирать вещи под его взглядом, так что мне нужно все закончить до часу дня, когда он прибудет на виллу. Сейчас начало двенадцатого, так что я должна уйти через четверть часа.

Она оглядела ярко-синюю шелковую блузку, завязанную узлом под грудью, и белые шорты и решила переодеться в брюки, чтобы достойно встретить все, что ждет впереди.

– Думаю, мне нужно переодеться, – бросила она, но, подойдя к шкафу и вынимая белые брюки, заметила, что черное платьице и туфли, которые надевала вчера, пропали. – Ты не знаешь, что случилось с черным платьем и туфлями, которые были на мне прошлой ночью?

Митчел помедлил, прежде чем ответить, и она подошла ближе.

– Ты именно это собираешься надеть, пока будешь объясняться с ним? И при этом надеешься, что он отпустит тебя с миром? – удивился он наконец. – Похоже, ты не совсем поняла смысл правил, о которых я только что тебе толковал.

Господи, неужели он вообразил, что она намеревается вместо этого соблазнить беднягу Эвана?!

Кейт с ужасом посмотрела на него, но тут же хихикнула, опустила глаза и спокойно уселась за туалетный столик напротив раковины и взяла в руки щетку.

– Опять этот тон, – протянула она, словно размышляя вслух. – Не расслышала ли я нотки легкой ревности в голосе человека, который уверяет, что безропотно готов отказаться от меня, вздумай я изменить свое решение?

Обреченно прикрыв глаза, Митчел молча констатировал, что этот последний словесный раунд остался за ней, и снова стал причесываться.

– Начинаю понимать, почему плакал твой отец, – вздохнул он, хотя на самом деле все было наоборот: наблюдая, как она расчесывает блестящие рыжие волосы, он испытывал ощущение непривычной легкости и спокойствия.

Можно ли это назвать счастьем? Пожалуй...

– Дидерик унес нашу одежду, пока мы принимали душ. Он все выгладит, вычистит и вернет.