Арина Ларина - Поцелуй с разбега!

Зима выдалась слякотной и непостоянной, как характер дамы климактерического возраста. Погода изо всех сил мешала Верочке показывать себя с лучшей стороны, хотя именно в этот вечер было просто необходимо стать сногсшибательной.

Она не была корыстной, но, оправдывая себя стремлением дать своим будущим детям все самое лучшее, тщетно стремилась в высшие слои общества. Только там, по мнению Русланы, водились кандидатуры, достойные опутывания брачными узами. Конечно, можно было откопать бриллиант и в серой обезличенной массе, трясущейся в метро, но зачем пытаться поймать одинокого карася на удочку в луже, если в руках сеть, а рядом озеро.

Лизавета, первая красавица курса, обладательница изумительной фигуры и денежного папы, устраивала для одногруппников клубную вечеринку в «Троллейбусе». Клуб считался не то чтобы элитным, но выше среднего, что давало надежду на приятное перспективное знакомство. В том, что познакомиться не составит труда, Вера не сомневалась, для этого было вполне достаточно помелькать ногами в освещенных местах: дискотечная темнота превращала Верочку в обычную, трудноразличимую дылду, а вот возможность посидеть где-нибудь в холле или у бара увеличивала ее шансы на порядок. Вопреки расхожему мнению, что высокой девушке достаточно сложно общаться с обмельчавшим в последнее время сильным полом, к Вере подкатывались не только крупные экземпляры, но и те, чей рост не дотягивал до метра семидесяти. В наше время, при тотальном дефиците женихов, у мужской части населения остается все меньше комплексов, в то время как у женщин они растут и раздуваются до размеров аэростата. Вере повезло. Руслана вовремя сориентировала девушку, что только благодаря своему баскетбольному росту она имеет такие выдающиеся ноги, более того, она научила Веру считать себя выдающейся индивидуальностью среди низкорослых сограждан и намекнула, что с таким ростом ей прямая дорога на подиум. Но если в шестнадцать лет карьера модели казалась Вере привлекательной, то в восемнадцать девушка уже гордилась тем, что, имея все шансы стать Клаудией Шиффер, она сделала выбор в пользу высшего образования, не окунаясь в дебри манящей, но опасной сферы шоу-бизнеса. И этот вывод был сделан не без помощи тактичной, но настойчивой Руси.

Раньше Руслана жила в соседней с Верочкой квартире, помогая Ярославе Аркадьевне с воспитанием дочери. Мама, в ту пору работавшая в поте лица, с радостью принимала помощь вежливой школьницы, сначала забиравшей Веру из садика, потом провожавшей в школу. Вместо продленки Верочка имела возможность возвращаться домой, под бдительный контроль Русланиной бабушки. С годами девушки стали воспринимать друг друга как близкие родственницы, а вышедшая замуж Руся продолжала ощущать ответственность за подросшую Верочку, осторожно и ненавязчиво объясняя элементарные вещи, которые элементарными для большинства Вериных ровесниц становились лишь после ряда ошибок, на которых, как известно, учатся. В свою очередь девушка обожала старшую подругу, искренне считая ее истиной в последней инстанции.

До клуба, в котором намечалась встреча, надо было ехать на метро. Встретившись у турникетов с Аллой Муськиной, маленькой и удивительно тупой толстушкой, по недоразумению попавшей на филфак, Вера по-журавлиному пошагала к эскалатору.

– Слышь, Верк, – где-то на уровне талии вздыхала Аллочка, блестя густо намазанными серебром веками и картинно барабаня по стертой резине расписным маникюром, – на фига ты каблуки надеваешь? К тебе же ни один мужик не подойдет, и лица не видно снизу. Во всяком случае, я только прыщ на подбородке разглядела.

Алла умела какой-нибудь незатейливой фразочкой безвозвратно испортить настроение.

– Что, видно? – тут же сникла Вера, битый час замазывавшая вылезший на подбородке дефект и до последнего мгновения считавшая, что маскировка удалась. Замечание про каблуки она проигнорировала, прекрасно понимая, что, во-первых, каблук только украшал и без того красивые ножки, а, во-вторых, она знала об Аллочкином комплексе: девушка безумно переживала из-за своей низкорослости, всем и каждому сообщая, что Дюймовочки нынче в моде. Все бы ничего, если бы эта Дюймовочка не весила, как здоровый мужик. Поэтому, несмотря на откровенные заявления, Аллу жалели, как издавна жалели сирых и убогих.

– А то, – тут же радостно подтвердила сокурсница. – Первое, что в глаза бросается.

Но Вера, натренированная многолетней борьбой за хорошее настроение в условиях проживания с мамой, быстро оправилась от удара и, постаравшись выкинуть из памяти Аллочкино замечание, начала осторожно оглядываться по сторонам.

– Не зыркай, – тут же подала голос подружка. – Олигофрены в метро не ездят.

– Ты имеешь в виду олигархов? – хихикнула Вера.

– Ой, да какая разница, дело не в названии! Для меня мужик, у которого нет денег на приличное кафе, неинтересен! Что с ним делать?

– Книжки читать, – подколола ее Вера.

– Сберегательные? – радостно загоготала Муськина, потряхивая массивными золотыми серьгами, оттягивавшими ее ушки, как у жены вождя какого-нибудь африканского племени.

– Нет, умные.

– Извилины сотрутся, если все время умные книжки читать. Я их лучше на старость приберегу, чтобы раньше времени в маразм не впасть. – Аллочка надула пузырь из жвачки, который под натиском подземного сквозняка немедленно наклеился на ее макияж.

Вера с состраданием покосилась на сокурсницу, но та, абсолютно не расстроившись, принялась с энтузиазмом облизываться и скрести по губам мелкими зубками.

– Читайте знаки судьбы! – пояснила она покрасневшей Верочке, чувствовавшей себя няней, вышедшей в город с дебильным ребенком. – Я вот полдня думала, какую помаду намазать: фиолетовую или розовую. Выбрала розовую, а вот видишь, как получилось! Теперь стало ясно, что надо было фиолетовой краситься.

Муськина выглядела чрезвычайно довольной. Дочистив физиономию, она начала пудриться и едва не навернулась с эскалатора. Если бы не Вера, вовремя подхватившая зазевавшуюся подругу, то сейчас внизу образовалась бы небольшая свалка. Взрощенная любвеобильными родителями словно оранжерейный цветок, Алла привыкла к тому, что все ее выходки прощаются. В школе она всегда была лучше и моднее всех одета, на дни рождения дарила всегда самые дорогие подарки, поэтому девочки старались с ней дружить. Учителя, регулярно задабриваемые родительскими подношениями, тоже не особо цеплялись к недалекой школьнице, выводя в журнале с трудом натянутые тройки. Выход во взрослую жизнь оказался для девушки потрясением. Она больше не была самой-самой. Единственное, что ее спасало, это жалость и снисходительное отношение одногруппниц, в противном случае Аллочка могла бы стать изгоем, и тут уж родители при всем желании не сумели бы ей помочь. Все милости судьбы она продолжала воспринимать как должное. Единственный комплекс – полная коротконогая фигура – не мешал ей чувствовать себя центром вселенной, хотя реакция окружающих не только не подтверждала ее самооценку, но и норовила грубо опровергнуть. Будь Муськина умнее, она бы уже давно свер-нулась калачиком в жестком панцире депрессии, кляня судьбу и сочиняя надрывающие душу стихи, но ее ограниченность стала своеобразным щитом, от которого легко отскакивали колкости и насмешки. Верочка уже привыкла к Аллиным особенностям, хотя иногда ловила себя на мысли, что возвращаться домой после лекций в одиночестве намного спокойнее, поскольку Алла постоянно ставила ее в глупое положение. Вот и сейчас однокурсница во что бы то ни стало желала завершить начатую на эскалаторе философскую сентенцию по поводу финансово несостоятельных мужчин, без всякого стеснения разглядывая пассажиров в поисках наглядного примера.