Маргарита Южина - Тертый калач ищет ромовую бабу

– Да нет, ну что вы! Я вовсе не хочу никакой платы, я сдаю комнату… исключительно из альтруистических порывов… Говорите – мужчина? М-м-м… Ну что вам сказать… конечно, постороннего мужчину впускать к себе я опасаюсь, но с ним не так боязно, и опять же грубая рабочая сила… А у вас никого знакомых нет? Вот мне бы знакомого мужчину… Хорошо, я подумаю и перезвоню…

Она «отключила» телефон и старательно покраснела:

– Родион Боянович, уж вы извините, но… Так, я что хотела… Тут вам передали корреспонденцию, просили вручить лично.

И она сунула в руки начальника совершенно никому не нужные блеклые газеты.

Папахин ничего не ответил, только медленно качнул головой, пристально шаря глазами по Аниной фигурке.

– А ты, Лиманова, профурсетка, – со злобным презрением перекривилась Наташка. – Это же надо – квартиру она сдает! И прямо насильно Папахину это в уши протрещала! Вот никакой совести! Во времена Тургенева за такое бы… да расстреляли бы, и все! А я… ох, похоже, со своей скромностью так и погибну…

– Наталья Даниловна! – рявкнула на нее Аня. – Попрошу не забываться, мы с вами не на рынке! Потрудитесь занять свое рабочее место!

Наташка с перепугу захлопала глазами, два раза судорожно всхлипнула и понеслась к своему столу, гулко топая каблуками.

Зиночка, то ли из солидарности с Натальей, а то ли так, чтобы себя обозначить, тоже судорожно всхлипнула, издала долгое «гы-ы-ы-ы» и полезла за платком.

– А вы не погорячились, Анечка? – осторожно спросила Лидия.

– Сегодня же зайду к психологу, – улыбнулась ей Аня. – Стала ужасно раздражаться, когда не соблюдают субординацию.

В этот день Папахин так и не созрел для переезда. И на следующий тоже. Аня даже всерьез взволновалась – услышал ли он, о чем она говорила «по телефону»? Но вот в пятницу вечером, когда директор оставил коллектив «Чуда» даже не в четыре часа, а в два, Родион Боянович отчего-то за ним не последовал. Он просидел в своем кабинете до конца рабочего дня, и только после того, как все сотрудники ровно без двух минут пять с чистой совестью потянулись к родным очагам, появился в дверях, наскоро попрощался с работниками и быстро удалился.

Аня уже мысленно попрощалась с ним до понедельника, однако на служебной стоянке, возле своей машины, она его увидела вновь. Родион Боянович топтался возле самой дверцы, нервно поглядывал по сторонам, дергал рукой, чтобы узнать время, и самым определенным образом кого-то ждал.

Ждал, как оказалось, ее.

– Я отпустил служебную машину, вы меня не подбросите? – вдруг спросил Папахин, старательно разглядывая кроны деревьев. И добавил: – Если вам не трудно.

– Совершенно не трудно, – наивно хлопала глазами она, втайне радуясь, что маленькая женская уловка сработала. – Какие трудности, я же вас на машине повезу, а не на руках.

– Да уж… – торопливо забормотал Родион Боянович и как-то суетливо принялся оглядываться. – Уж на руках, пожалуй, не стоит. Я буду глупо выглядеть…

– А уж я-то как… – качнула головой Аня и распахнула дверцу. – Вам куда?

Родион устроился на заднем сиденье и почувствовал себя несколько уверенней.

– Мне, пожалуйста, на Брянскую, – махнул он рукой. – Я там… я там с племянницей проживаю…

У Ани вдруг мелькнула недобрая догадка: а с чего это она решила, что Папахин проживает с той, кого записал в анкете? Скорее всего, чемоданы действительно бросил у тетушки, а сам живет с какой-нибудь молодушкой годков эдак двадцати, с «племянницей», так сказать. Потому и к ней на постой не торопится…

Настроение мигом испортилось, Анна костерила себя последними словами за собственную самонадеянность, а между тем пассажир никак не мог угомониться, все жаловался на тяготы холостяцкой жизни:

– Знаете, такая молоденькая девица, это я про племянницу, м-да… вот я и говорю: такая молоденькая, а хватка прямо крокодилья! – Его несло. То ли необузданный контроль и в самом деле довел бедолагу до предела, то ли он неудержимо кокетничал, но Папахин неожиданно настолько разоткровенничался, что чуть было не пустил скупую слезу. – Чуть опоздаешь – отчитывайся, где пропадал, с кем! Чуть что – сразу в карман, кто звонит – сразу к телефону! Ну никаких сил нет. Я, знаете, ее бросить хочу… то есть поменять… на другую племянницу. Нет, просто у меня в этом городе столько племянниц, прямо как яиц – ячейками, ячейками! А еще сестры всякие двоюродные, кузины. Одни хлопоты от этой родни.

– И ведь что обидно, – язвительно поддержала его Аня. – Одни только сестры и племянницы, а вот братьями и племянниками бог обошел.

– Я и сам удивляюсь! – не замечал подвоха измотанный женщинами красавец. – А вы что, правда комнату сдаете?

– Ну-м-м… да… – уже немного сомневалась Аня.

Но Папахин никаких сомнений не замечал. Он мечтательно закатил глаза, теребил дланью свою золотую прядь и блаженно улыбался:

– Вот бы как хорошо, если бы вы не какого-то там чужака пустили, а меня! Я, знаете ли, давненько хочу пожить один, чтобы тебе никаких проверок, чтобы сам себе хозяин… И вы меня как соседка вполне устраиваете. Я уже так устал от женского внимания, от всяких там романов, ухаживаний, приседаний, страстей-мордастей… А вот с вами мы бы так спокойненько проживали. Никаких тебе любовей, обмороков от переживаний, охов-ахов! Пропали вы куда-то на неделю, да и счастья вам! Гуляйте себе! Я даже не почешусь! Зато и мне – надо с девушкой встретиться – пожалуйста, надо мне на ночь отлучиться – тоже никаких истерик, это же песня!!

Аня чуть не врезалась в столб. Интересно знать, отчего это из-за нее ему даже почесаться лень! И что это такое – «никаких любовей и обмороков»?! А для чего она, собственно, ему комнату предлагает?! Себя стесняет? Для того, чтобы ему эту самую «песню» устроить?! И еще главное, надо ему с девушкой на ночь отлучиться?!

Она мгновенно насупилась и старательно не слушала папахинские грезы. Но тот заметил перемену в настроении спутницы и кинулся убеждать:

– Да нет, вы ничего не подумайте. Я не собираюсь приводить прелестниц к себе домой…

Аня не просияла.

– И даже не буду приходить поздно ночью. Либо вечером, либо уж утром, – подарил очередной кусочек счастья Родион Боянович.

Аня не оценила.

– И в конце концов, я могу вам даже оклад повысить! – выкинул «козырного туза» пассажир.

Конечно, деньги никогда не помешают, и все же не они сыграли решающую роль. У Ани в голове будто разбередили муравейник – так забегали мысли. Ну, во-первых, чего это она артачится, когда сама чуть ли не в ухо кричала Папахину, что сдает комнату. Причем даже не слишком сопротивлялась против совершенно незнакомого товарища, это что же получается – Родион Боянович может вообразить, что она вообще собирается бордель устроить! А его не берет только из лишней скромности, дабы не мешал вольностям, так, что ли? А во-вторых… Ну кто сказал этому надутому Нарциссу, что если он решил – никаких амуров, так оно и будет? Уже давно известно: чтобы очаровать мужчину, надо только вовремя кивать да хлопать ресницами, а делать все по-своему. И потом, у нее просто не будет другого шанса его очаровать, а за свою любовь принято бороться! Она сама когда-то читала об этом в умных книгах!