Маргарита Южина - Принцесса в лопухах

– Семьей надо заниматься, – покосилась на нее няня Валя. – А Жанна Игоревна решила отдаться бизнесу. И это в то время, когда Марии не было еще и трех лет! С моей точки зрения, это было грубой ошибкой. Однако в остальном... были погрешности в воспитании, но, на мой взгляд, несущественные. Мама тщательно следила за гармоничным развитием ребенка, искренне интересовалась ее успехами и пользовалась у девочки заслуженным авторитетом. Дочь ее даже любила, не буду кривить душой. Однако, если бы мама сидела дома, связь с ребенком была бы намного прочнее... Молодой человек, не чавкайте!

Уже на второй минуте беседы у Аллочки от скуки заныл коренной зуб.

– А вы когда-нибудь рассказывали Маше сказки? Потешки? – неожиданно спросила она. – Песенки ей пели? В паровозики играли? Хохотали?

– То есть Алла Власовна хотела спросить: а как вы относитесь к отцу Маши, к Кириллу Андреевичу? – уточнила Варька.

И тут глаза женщины стали холодными и непроницаемыми. Однако ж она продолжала говорить:

– Кирилл Андреевич, по моему мнению, и вовсе вел себя преступно. Да, преступно! – теперь она говорила быстро, а по ее щекам расплылся нездоровый, какой-то чахоточный румянец. – Его отношения с ребенком были просто недопустимы! Он дарил крошке бриллианты! Дом на... где-то там... собирался подарить! Вешал на нее золото! Но никогда у него не находилось времени, чтобы сводить ребенка в зоопарк. Ни разу он не вышел с ней в парк на прогулку, не посвятил Марии ни одного дня. А что он творил, когда приходил домой?! Он же просто не мог лечь спать, пока не зайдет к девочке в спальню. Начинал ее целовать, тискать, будоражить ребенка, и это в позднее время, нарушая всякий режим!.. И хорошо, если он при этом был трезвым! А ведь раньше случалось и такое, что к кроватке ребенка отец подходил в пьяном виде! От него несло перегаром и табаком! Конечно, Мария реагировала на это бурно – просыпалась, начинала болтать, смеяться, у нее нарушался сон, утром девочку невозможно было поднять, пропускались завтраки, сдвигались обеды, а уж о занятиях и вовсе говорить не приходится. А как ее баловал Кирилл Андреевич! Шоколад в постель! Ночью!.. Вы себе не представляете – однажды я даже видела, как он поил ее кока-колой!.. Не заставляйте меня вспоминать эти страсти.

Женщина так расстроилась, что даже выпила чашку чая залпом, как стопку водки. Глядя на нее, Аллочка чувствовала себя преступницей – до сей поры она ничего ужасного в этом не видела. Видимо, Варька тоже, потому что она позволила себе возразить:

– Валентина, а может, все было не так трагично? – пожала она плечами. – Ну, подумаешь – пришел отец к дочке в спальню чуть позже. Но ведь вы сами говорили – он к ней заходил сразу после работы. И что поделать, если работа у него заканчивается так поздно? Целовал, тискал, баловал шоколадом – ну, любил он ребенка, это ведь ни для кого не секрет. И потом, отцы всегда любят больше дочерей, тем более пока они маленькие.

– Не знаю, не знаю... – многозначительно посмотрела на нее Валентина. – Тут ведь еще надо посмотреть – КАК он ее любил! Может быть, Марию он баловал как дочь, а может быть, его тянуло к ней...

Тут она поднялась с кресла и быстро подошла к книжной полке, вытянула книгу со страшной обложкой и грохнула на столик.

– Вот, – словно уличая Варьку в чем-то нехорошем, проговорила она. – Я тоже так думала – любит, балует, отцы больше любят дочерей! Думала, пока не прочитала вот это. Читайте-читайте. Это книга о педофилах! Я ее случайно купила по сниженной цене.

– Ну, блин, ваще-е-е! – изумленно вытаращился на Валентину Степан.

Та только сверкнула на него строгим оком и продолжала тыкать книгой в нос Варьке:

– Почитайте же! Очень поучительная вещь. Я бы даже сказала – настольная книга матери и няни!

Аллочка схватила книгу, рассмотрела ее со всех сторон и разочарованно протянула:

– Так это же художественная литература! Ха! Там вам такое придумают! Назаров-то тут при чем?

– А при том! – наклонилась к ней Валентина. – Я очень пристально наблюдала за отцом Марии – все характерные черты педофила у него были налицо! У него даже внешность подходящая – как у героя в этой книге.

– Ой, на-а-адо же, – всерьез обиделся за своего шефа Степан. – А ты свою-то внешность видела? Типичная виселица. Книжечку она по дешевке купила! И как только Жанна Игоревна тебе Машку доверяла?

– Степан хотел сказать, – быстренько сгладила его реплику Варька, – что внешность обманчива. И еще он хотел спросить – а вы матери Маши говорили о своих опасениях?

Валентина обиженно вытянула шею и уставилась в пол.

– Говорила, конечно. И неоднократно. Жаловалась, что это неприлично, когда отец входит в спальню к маленькой дочери и целует ее прямо... стыдно сказать! В животик! А она... она относилась к этому непростительно легкомысленно – смеялась и говорила, что это не страшно. Вот если бы, говорила она, он заходил к старшей дочери и в животик ее целовал... Это Виолетту-то! Какой ужас!.. Вот это как раз тот момент, когда я в корне осуждала поведение матери.

Степан не был закален допросами свидетелей, и терпение у него кончилось.

– Короче! – хлопнул он по столу ладошкой. – Говори – зачем убила Машу? Чтобы ее от отца-педофила защитить?

Валентину словно отбросило от стола. Она вдруг принялась широко раскрывать рот, переводить взгляд от одного к другому и махать руками.

– Он... он... чтобы я!.. Машеньку?! У меня нет детей... я ее... это ж больше, чем родной ребенок... я...

– Степан хотел спросить, – затараторила Аллочка по Варькиному примеру. – Что вы делали в ночь, когда случилась трагедия?

– Я... я...

– Да вы успокойтесь, выпейте водички... из Варькиной чашки.

Валентина выпила Варькин «чай», отдышалась и заговорила спокойнее:

– В тот вечер мы с Марией режим не нарушали. Мы поужинали, потом я стала девочку купать. После купания я поменяла ей пижамку, дала лекарство – Марию на ее дне рождения просквозило, девочка кашляла, и стала знакомить ее с зарубежными писателями... мы читали Киплинга. А потом она уснула. И я – вместе с ней. И проснулась только тогда, когда меня разбудил Кирилл Андреевич.

– И никуда не выходили? – спросила Аллочка.

– Я не могла оставить ребенка без присмотра, – твердо ответила Валентина.

– Нет, ну вы же тоже человек! – не удержалась Варька. – По нужде, попить, например, я не знаю...

– Попить? У меня всегда стоит на столе графин с водой. А «по нуждам» я хожу только тогда, когда Мария спит.

Теперь на нее смотрели уже с некоторым уважением – это была действительно не просто женщина, а живой сборник по воспитанию детей.

– Ясно, – кротко мотнула головой Аллочка. – Следовательно, когда у Маши был день рождения, вы тоже от детей никуда не удалялись.