Анна Богданова - Юность под залог

Только звездная пара со своей свитой скрылась в коридоре за поворотом, как мимо Аврориной стойки пронеслось нечто цветастое, расплывчатое с букетом черных роз.

– Стойте! Вы куда? – Метелкина почувствовала, что именно она должна остановить это размазанное пятно, Аврора сорвалась с кресла и кинулась по коридору. – Стоять! – прогремела она и схватила непрошеного гостя в метре от номера 1131.

– Пустите! Прошу! Отпустите! Я только цветы передать! Только цветочки вручить, и все! – Перед Авророй на коленях стояла убитая горем женщина неопределенного возраста в длинной ситцевой, цветастой, цыганской юбке, с пухом на голове, с толстыми, как у хомяка, щеками.

– Та-ак! Голошпакова! Опять вы допекаете сотрудников гостиницы, донимаете уважаемых артистов! Девушка, вы эту женщину не пускайте. Если что, сразу звоните охране на первый этаж, – предупредил на будущее Аврору появившийся как раз вовремя один из свиты певцов.

– Цветы! Цветочки! – орала Голошпакова, не помня себя, и в конце концов запульнула ими в обидчика.

– Опять эта сумасшедшая! – довольно громко сказала Раиса, подойдя к Аврориной стойке с грязной тряпкой в руке.

– А кто это?

– Да чокнутая баба! Фанатка Маронова! Вечно ему черные розы дарит и каким-то образом проникает к нам на этаж. Там внизу, на улице, за углом целая толпа девиц стоит. Все его поклонницы! Такое творят! Уму непостижимо! Однажды даже раздели его!

– Зачем? – удивилась Аврора.

– Как – зачем?! Чтоб на память что-нибудь себе от него оставить! – хмыкнула Раиса и добавила: – А Маринка его так ревнует! Жуть! До скандалов дело доходит!

– Надо же!

– И вот ни одна из тех-то сикильдявок, ну которые на улице топчутся, ни разочка еще сюда не проскочила! Только Голошпакова такая прыткая! Ума не приложу, как ей это удается! Ну ладно, пойду убираться, – заключила Раиса, решив, что добавить к сказанному ей более нечего.

В свою первую смену наша героиня умудрилась влюбить в себя весь этаж, позавтракать с известным на всю страну куплетистом Евгением Бобиковым, несмотря на угрозы Рыжиковой, отобедать с гинекологом, который подрабатывал по совместительству стоматологом, поужинать на двадцать втором этаже северного блока гостиницы с Марио и посмотреть на Москву с высоты птичьего полета и... И выслушать не только признание гражданина Италии в любви, но и предложение, от которого она была вынуждена отказаться, несмотря на роскошное кольцо с бриллиантом, что преподнес ей прекрасный иностранец:

– Я никак, никак не могу выйти за вас замуж!

– Но почему? Какой причина? Я тьебе не нравлюсь?

– Нет-нет, вы очень нравитесь! – заверила его Аврора, подумав, как такой милый молодой человек может не нравиться – конечно же, он понравился ей. Более того, сидя с ним в ресторане, глядя на его открытое, добродушное лицо и такие прекрасные глаза, наша героиня вообще забыла о существовании Юрика Метелкина. – Я не могу за вас выйти, потому что я уже замужем!

– Ты, как это говориться... – Марио пытался припомнить русское слово, дабы выразить свою мысль, – обдиришкивать меня. Вот! У тьебя кольцо на правой руке, а это означать, что ты разведен. У нас в Итальи так.

– А у нас все наоборот! И потом у меня есть ребенок!

– О! Я очень люблью детей! Ты разведьешься с мужем, мы поженимся, я усыновлью ребенка, и мы уедем в Италью.

– Нет, нет, нет! Это невозможно!

– Но почему? – удивился Марио. – Я не смогу без тьебя жить теперь. Я увидел тьебя и понял, что уже без тьебя не смогу...

– Но я люблю своего мужа, – тут Авроре пришлось вспомнить о Юрике.

– Может, разлюбишь... – как-то неопределенно проговорил Марио и твердо добавил: – Я буду ждать. А это возьми, – он подвинул к ней бархатную коробочку с кольцом.

– Нет-нет, ни за что!

– На памьять!

– Нет! Не могу! Ни за что! – отмахивалась она. – И вообще мне уже пора.

– Пойдем, – и Марио, расплатившись с официантом, последовал за Авророй.

Всю ночь он просидел возле ее стойки – они болтали ни о чем, под утро Метелкина неожиданно для себя задремала, положив голову на стол, а Марио смотрел на нее не отрываясь – он в отличие от Гарика не влюбился в нашу героиню, а полюбил ее по-настоящему той любовью, которая, кроме терзаний и разочарований, не приносит ничего хорошего, если не считать того состояния души, когда все внутри трепещет и поет.

Утром Аврора, сдав смену напарнице Марии, выскочила на улицу с огромным букетом красных роз, которые ей преподнес Марио, и с набитым до отказа пакетом травянистого цвета с нарисованной матрешкой. Там были подарки постояльцев – паркеровские ручки, колготы, комбинации, жвачки и т. д. и т. п. Поначалу Метелкина отказывалась – мол, это не положено, так не принято, но, видя, как Раиса сгребает со стола презенты, предназначенные ей, стала брать все подряд, горячо благодаря дарителей.

Сойдя с троллейбуса, она увидела мужа на мотоцикле в вишневом шлеме на голове. Юрик спрыгнул на землю, подлетел к жене и, выхватив букет из ее руки, запихнул его в урну цветами вниз.

– Кто?! – взревел он.

– Что – кто? – растерялась Аврора.

– Что за подонок цветы подарил? Отвечай! – И Метелкин, намотав Аврорин длинный хвост на кулак, поволок ее к мотоциклу.

– Юр! Ты что?!

– Я тебе сейчас покажу: «Юр, ты что!» Я тебе покажу, как шашни заводить! Что делала всю ночь? С кем была? А? Отвечай!

– Ни с кем я не была! Я работала! А вот что ты делал? – Аврора перешла в наступление, зная, что это лучшая защита. – Ты только в одиннадцать должен освободиться! Что ты тут делаешь?

– Отпросился! Как знал! Как чувствовал! А в сумке что?

– Что, что! Постояльцы дарят всякие мелочи – так принято!

– Да? – сомневаясь, спросил Юрик и, достав паркеровскую ручку, отпустил жену. – Ничего себе мелочи! Ручка-то с золотым пером! – воскликнул он. – С кем спала? Говори!

– Слушай, Юра, – серьезным тоном отвечала Аврора. – Ты очень хотел пристроить меня на работу в гостиницу. Твое желание исполнено. Что тебе теперь-то от меня надо?

– Чтобы ты вела себя достойно! У тебя муж есть! Ребенок! И я не знаю, чем ты там занимаешься! Кто цветы подарил? Что за подонок? Небось приставал, лапал...

– Фу! И что за слова-то такие пакостные у тебя! Прямо слушать тошно! Если тебя что-то не устраивает, я могу уволиться! – взорвалась Аврора и быстрым шагом отправилась домой.

Юрик, перебрав презенты и прикарманив все, кроме колгот и жвачек, пораскинул мозгами и уходить с работы жене запретил:

– Будешь трудиться под моим чутким руководством, – заявил он. Наша героиня словам этим особого значения не придала, поскольку смысл их поняла и прочувствовала на себе только впоследствии.

Жизнь Авроры приобрела определенный ритм – сутки она сидела за гостиничной стойкой, утопая в подарках и комплиментах. Утром после смены ее встречали ревнивый муж с братом. Эти двое со временем, как ни странно, сблизились, несмотря на изначально негативное отношение Гени к Аврориному жениху, значительную разницу в возрасте и интересах. Единственное, что объединяло их, – Аврора. Скорее даже не она, а тот самый набитый подарками травянисто-зеленый пакет с нарисованной посредине матрешкой. Эти два лба стояли на остановке, поджидая свою жертву, и стоило только ей выпрыгнуть из троллейбуса, как они набрасывались на нее, яко шакалы на лань, которая неудачно, некстати подвернула ногу. Букет цветов летел в урну. Потом начинался жесточайший допрос со стороны Метелкина: мол, кто подарил, какой подонок посмел прикоснуться к его жене и т. д. и т. п. В то время как супруги разбирались, Геня вытаскивал из фирменного пакета магазина для иностранцев все самое ценное, затем производил осмотр подарков Юрик и, в свою очередь, забирал понравившееся. Авроре же оставались жвачки да колготки, которые тоже как-то незаметно расходились по родственникам, вернее, родственницам. Зинаида Матвеевна, встречая дочь на кухне семейства Метелкиных, обыкновенно говорила: