Анна Богданова - Самый бешеный роман

На шестой год Иккиного брака у нее скончалась бабушка.

После похорон я осторожно намекнула подруге, что теперь-то ей самое время переехать домой, но она еще любила своего испорченного, аморального развратника Игоряшку и ничего не желала слушать. Тогда она сделала большую ошибку, потому что с Игорем они все равно расстались через два года (когда он наконец наградил ее триппером, Икки не вынесла и сама подала на развод). Только вот к тому времени ее мама привыкла жить одна в двухкомнатной квартире: ей нравилось чувствовать себя полновластной хозяйкой, нравилось, что теперь никто не капает ей на мозги, нравилось делать что хочется, а именно: с утра до глубокой ночи смотреть все подряд сериалы и постоянно при этом жевать.

Людмила Александровна очень удивилась, когда Икки снова появилась дома. Ей это явно не понравилось, да и скрывать своего недовольства она не собиралась – после смерти свекрови Иккина мать заняла большую комнату и с приходом дочери врезала замок. Людмила Александровна поставила Икки еще одно условие – купить себе холодильник, потому что свой, как и дверь комнаты, запирала на ключ.

Икки ничего другого теперь не оставалось, как снова податься в аптеку. Она получила сертификат, прошла медицинское обследование и устроилась работать недалеко от дома в сетевую аптеку «Лекарь Атлетов».

Это была совсем другая работа – теперь Икки пахала два дня подряд по двенадцать часов без перерыва на обед. Обещали платить довольно много, но все время из-за пустяков ее лишали премий, в результате чего она получала столько денег, сколько могла потратить за два выходных дня. То есть очень мало, потому что первый свой выходной день она отлеживалась и приходила в себя после адской работы, а второй к ней готовилась.

Поначалу новая заведующая (Клавдия Михайловна Потапова) показалась ей душкой, совсем не такой, как все предыдущие начальницы, но вскоре Икки возненавидела всем сердцем эту женщину с монголоидной физиономией и злыми черными глазами, которые изо всех сил пытались улыбаться. Клавдия Михайловна летала по отделу с большим воодушевлением, встревала в разговор Икки с клиентами, вываливала препараты на прилавок, чтобы посетитель мог сам выбрать, что ему нужно. Если какого-то препарата не было в наличии, Клавдия кричала на весь торговый зал: «Легко!» – и убегала в подсобку. Через минуту она уже неслась обратно, оповещая покупателя, что препарат она заказала и завтра клиент сможет его приобрести. Вообще для нее все было «легко!» – это было любимым словом заведующей и, казалось, девизом жизни, наверное, оттого, что она не стояла за прилавком два дня кряду по двенадцать часов без перерыва на обед…

С экрана пропал Молдер, «Секретные материалы» закончились, как, впрочем, и цыпленок с холодной картошкой. Свалив грязную посуду в раковину, я целенаправленно направилась к письменному столу, но вдруг увидела чье-то безобразное отражение в зеркале. Боже мой! Неужели это я?! Этого не может быть! Еще утром я казалась себе красивой и стройной, лишних килограммов почти нигде не было заметно. Стоило мне только плотно пообедать, как на бедрах, на спине и на животе появились наросты неизвестного происхождения. Это из раздела секретных материалов! Человек не может так быстро толстеть! Кажется, что какой-то злодей, издеваясь, облепил мое тело в некоторых местах пластилином. И когда только в моду снова войдут кустодиевские женщины? И когда можно будет есть все подряд, не боясь поправиться? Обещали, что в конце XX века. Уже начало XXI – и ничто не предвещает перемен. Снова наврали!

Я решила, что пускать это дело на самотек нельзя, поэтому пошла в туалет и вызвала рвоту. Меня полчаса выворачивало наизнанку, и хоть внешних изменений после процедуры я не увидела, голова моя явно просветлела, а это самое главное, потому что на голодный желудок лучше соображается – доказано самой жизнью: в нищете и голоде писатели создают лучшие свои произведения.

И вот я снова сижу перед пустым экраном. Кажется, мозг мой начал работать. Сейчас, сейчас я вспомню первое предложение моего еще не написанного романа, которое должно стать своеобразной пружиной, от которой я оттолкнусь и одним махом напишу гениальный текст…

Д-д-зззззз. Опять телефон.

– Манечка, здравствуй, детка! Мы с тобой еще сегодня не разговаривали? – Это снова была бабушка.

– Разговаривали и все обсудили, поверь.

– Да? А я хотела узнать, вы когда с мамой ко мне приедете?

– В день твоего рождения, – терпеливо ответила я.

– Ха! На день рождения они приедут! До моего дня рождения еще День Победы и Новый год! Это что же получается, вы ко мне и на День Победы не приедете?

– Бабушка, у тебя день рождения в эту пятницу. Сейчас сентябрь. День Победы – в мае, понимаешь, девятое мая еще через полгода, а Новый год через три месяца. Сначала – твой день рождения, потом Новый год, а потом девятое мая, – еле сдерживаясь, вдалбливала я.

– Да?

– Да. Прекращай смотреть телевизор!

– А у нас сегодня йог в позе лотоса не смог! – выпалила бабуля очередную фразу из рекламного ролика и бросила трубку.

И отчего только у меня нет никаких способностей к иностранным языкам?! За всю свою жизнь я так и не смогла выучить ни одного. А как хорошо быть переводчиком! Вот была бы я сейчас не писателем, а переводчиком, как Женька, и не нужно было бы мне ничего придумывать – переписывай чужой текст и греби деньги лопатой.

Хотя нет, ничего не придумывать я бы, пожалуй что, не смогла – это скучно. Не представляю, как Женька целыми днями переводит чужие романы, инструкции по эксплуатации новомодной сантехники и электроинструментов?.. Он берется за все, потому что ему очень нужны деньги. Много денег. Когда я спрашиваю, зачем ему столько, он обычно отвечает, бесстыдно цитируя Федора Михайловича нашего Достоевского, надеясь, что я не вспомню, где он это вычитал:

– Многое я пишу вследствие необходимости, пишу к сроку, написываю по три с половиною печатных листа в два дня и две ночи. Я – почтовая кляча в литературе, и многие, о, очень многие уверяют, что от моих текстов пахнет потом и что я их слишком обделываю.

Однако все по порядку!

Женька изначально не являлся членом нашего коллектива, сформировавшегося еще в детском саду и называемого нами содружеством.

Евгений Сергеевич Овечкин – мой бывший сокурсник и примкнул к нам много позже, лет восемь назад. Теперь, когда Анжелка вышла замуж, Женя все чаще и чаще занимает стул вместо нее в нашем любимом кафе (где, кстати, мы должны встретиться с девчонками в четверг).

Я познакомилась с ним на первом курсе института – он учился на переводческом факультете, изучал французский и испанский языки. Поначалу он показался мне обыкновенным «ботаником», который уже в начале семестра беспокоится только о том, чтобы сдать к концу полугодия все зачеты и экзамены. Он был очень неразговорчивым и избегал общества как девушек, так и парней. Но к концу первого семестра он уже не казался «ботаником» – я поняла, что это человек с большими странностями. А дружба наша зародилась, когда Женька на экзамене по языкознанию подсунул мне под локоть шпаргалку.