Анна Берсенева - Красавица некстати

Ехать в самом деле было недалеко, то есть недолго, но Вера по этому поводу не печалилась. Она знала, что сейчас еще не время для долгого разговора. Мужчина должен был расстаться с нею в состоянии неудовлетворенного интереса; для этого довольно было пяти минут. В том, что продолжение последует, Вера уже не сомневалась. Как только она почувствовала у себя в груди этот свежий холодок удачи, все ее действия приобрели необходимую уверенность.

«Почему у меня так давно никого не было? – с некоторым даже удивлением подумала она. – Ведь так просто!»

Впрочем, рассуждать о том, почему всего этого – чувства удачи, правильности своего поведения с мужчиной – давно не случалось в ее жизни, было сейчас не ко времени.

– У вас прекрасный район, – сказал Кирилл.

– Да, – кивнула Вера. – Его в пятидесятые годы строили как такой, знаете, заповедник для интеллигенции. Писателей поселили, ученых, инженеров. Во-он там мой дом, – показала она. – Угол Хорошевского шоссе и Беговой.

– Фантастика! – восхитился Кирилл, останавливая джип перед палисадником. – Идиллический особнячок. И в самом деле очень интеллигентный. Давайте я подниму домой вашу сумку.

– Не стоит, – отказалась Вера. – Да и поднимать некуда. Я живу на первом этаже.

Провоцировать ситуацию, когда она должна будет оставить его на чашку кофе, было совершенно ни к чему. То есть и строить из себя неприступную деву тоже, конечно, не следовало: Кирилл не производил впечатления мужчины, который настолько обойден женским вниманием, что потратит всю оставшуюся жизнь на преодоление чьей бы то ни было неприступности. Но женщина, живущая в интеллигентном особнячке, не зазывает в дом мужчину, с которым пять минут поболтала в супермаркете; это он должен был понять сразу. Да, кстати, пусть заодно помучается, размышляя, нет ли у нее мужа. Ну, не помучается, конечно, но посомневается.

– Спасибо, – сказала Вера, выходя из машины; Кирилл вышел первым и предупредительно открыл перед ней дверцу. – Приятно было с вами познакомиться.

Она произнесла эту фразу так, чтобы в ней невозможно было расслышать ни тени пошлого кокетства – только располагающую непринужденность.

Вера часто замечала, как плохо умеют кокетничать женщины ее возраста и, главное, как мало они осознают свое неумение. Русалочий смех, потупленные глазки, губки бантиком – и все, дама под сорок выглядит круглой дурой.

Она дурой выглядеть не собиралась.

– Могу я записать ваш телефон? – спросил Кирилл.

– Пожалуйста, – улыбнулась Вера.

Он достал аппарат, она продиктовала номер, он пощелкал клавишами… Спрашивать его номер Вера не стала. Она не сомневалась, что он позвонит в ближайшее время. И Кирилл немедленно это подтвердил.

– Всего доброго, – сказал он. – Попробуйте австралийский соус! Поделимся впечатлениями.

«Вот и все, – подумала Вера, краем глаза глядя, как скрывается за поворотом «Лексус». – И всего-то?»

Все это в самом деле было несложно. Надо было только решить, что ей это нужно. Она решила – и все ей сразу удалось.

– Я всегда любил своего отца и сейчас люблю. Но и всегда сознавал слабые стороны его характера. – Кирилл положил вилку и нож на тарелку ручками вправо-вниз и промокнул губы салфеткой. – В детстве, особенно в самом нервном, подростковом возрасте, они меня раздражали.

– А теперь? – спросила Вера.

Доверительность, возникшая между ними, требовала, чтобы она задавала вопросы.

– А теперь не раздражают. Я стал старше и лучше стал понимать природу его слабостей.

– Например? – спросила Вера. И добавила: – Я тоже хочу лучше понять.

По мгновенно мелькнувшему в его глазах благодарному огоньку она поняла, что ему приятно такое ее желание.

– Например, теперь я понимаю: отец сделал карьеру не благодаря честолюбию или усилию, а только по растительной инерции. Ну, время было такое, – пояснил он. – Принцип советской власти известен: не высовывайся. Так что всех сколько-нибудь выдающихся – кроме тех, кто направил свою незаурядность по партийной линии, – почти полностью уничтожили уже к тридцатым. Да, собственно, и сколько-нибудь незаурядных партийцев вскоре уничтожили. Потом война – тоже, знаешь ли, не худшие погибали.

– Знаю, – вырвалось у Веры.

Впрочем, высказываться об этом более подробно она не стала. Это была не та тема, которую обсуждают в ресторане с мужчиной, даже если он очень тебе нравится.

А Кирилл нравился ей с каждым днем все больше. Они встречались уже месяц, обычно по выходным, иногда и среди недели, и она ни разу не почувствовала разочарования в нем.

– Так что от моего отца и не требовалось ничего, кроме умения жить по инерции, – сказал Кирилл. – Никуда не спешить, ни во что не вмешиваться – предоставить жизни идти неторопливым ходом. Был бы он из простой семьи, это, возможно, не сработало бы. Ну а когда ты сын своевременно умершего дипломата, сработает обязательно.

– Что значит своевременно умершего? – удивилась Вера.

– Дед умер в тридцать седьмом от язвы желудка, – объяснил Кирилл. – На самой заре своей дипломатической карьеры, поэтому еще не успел нажить настоящих врагов. Настоящих друзей он, правда, тоже не нажил, но обычной расположенности сослуживцев хватило для того, чтобы помогать его вдове. Бабушка родила моего отца через месяц после похорон. Конечно, над гробом она выглядела трогательно. Так что когда время от времени обращалась за помощью к коллегам покойного, им неловко было ей отказать. Тем более что она не просила ничего сверх меры. Устроить сына в хороший вуз – но ведь не в дипакадемию же; обычный юрфак не стал проблемой. Устроить его после вуза на работу – но не в дипкорпус же; нотариат не выглядел синекурой. Отец не хотел ничего головокружительного. Перестройку он встретил в должности нотариуса. И это определило мою жизнь.

– Почему? – не поняла Вера. – Ведь ты работаешь совсем в другой сфере.

– Потому что должность эта практически пожизненная, – объяснил он. – И доход от нее тоже пожизненный. И не в советской, а в хотя бы относительно капиталистической стране этот доход стал таким, что отец мог предоставить мне начальный капитал. Никуда не торопясь, не прилагая изматывающих усилий, не меняя своих житейских привычек.

Вера слушала его рассказ с интересом. Кирилл вообще был интересным собеседником. К тому же ей нравилось, как он говорит – свободно, длинными предложениями. Ей до смерти надоел компьютерный сленг коллег-мужчин. И ленивая отрывистость их речи, и дурацкие подростковые словечки в устах сорокалетних мужиков надоели хуже горькой редьки. Ей нужен был мужчина умный, начитанный, внимательный – и такой мужчина наконец у нее был.

Возможно, это было некоторым преувеличением – считать, что Кирилл у нее уже есть. Да, он звонил ей почти каждый день, и интересовался ее жизнью, и по выходным приглашал в театр или в ресторан, и не забывал приходить на встречу с цветами. Но он ни разу не дал понять, что ему хотелось бы более близких отношений.