Вера Колочкова - Особое выражение лица [litres]

– Сумку! У меня сумку украли!

От истошного женского крика Диля проснулась, завертела головой, с трудом соображая, где она находится. Сон был таким крепким, что резкий переход в реальность будто ударил по голове, и казалось, крик раздается совсем рядом, вонзается прямо в ухо визжащим сверлом.

– Сумка в проходе стояла, а теперь ее нет! Водитель, не открывайте дверь, я должна найти свою сумку!

– Так пять минут назад парень попросил остановить автобус… Он на переезде вышел, – зазвучал после женского крика эхом спокойный мужской баритон. – Я видел, у него сумка в руках была. Синяя такая, с белыми полосками, большая, кожаная, да?

– Да-да, мы помним этого парня! – тут же поддержало его женское многоголосье. – Он вон на том кресле сидел! Таджик, кажется…

Диля потрясла головой, окончательно просыпаясь и входя в ситуацию. Тут же жгучей молнией побежал страх вниз по позвоночнику, и она лихорадочно схватилась за свою сумку, лежащую на коленях. Сумка была открыта… Неужели… Но этого не может быть!

Дрожащими руками она перебрала содержимое сумки. Кошелька не было. Черт ее дернул взять с собой всю имеющуюся наличность! Всю! Надо ж было деньги у Илхома оставить! Черт, черт!

Она так предалась своей горькой досаде, что не уловила сути дальнейшего «расследования», и опомнилась лишь в тот момент, когда возникло в проходе и нависло над ней яростное лицо женщины в нелепой норковой шляпке с ниспадающими на лицо полями. Глаза у женщины были круглыми, немигающими, выглядывали из-под меха по очереди, сверкая ненавистью.

– Так они же одна шайка-лейка, это же дураку понятно! Вместе работают! Вы только посмотрите, посмотрите на нее, как она испугалась! Попалась, да? Говори, где мои вещи! Понаехали тут, ворюги! Ишь, пристроились по автобусам шастать!

– Это вы мне говорите? – нелепо ткнув себя пальцем в грудь, растерянно проблеяла Диля.

– А кому же еще! Люди видели, как он тебе шепнул что-то на ухо, когда в автобус сел!

– Да ничего он мне не шепнул! Спросил только, таджичка я или нет…

– Ладно, в полиции быстренько разберутся, кто из вас есть кто! Водитель, не выпускайте никого из автобуса, когда до автовокзала доедем! И милицию вызовите! По горячим следам! Пусть они найдут мою сумку!

– Женщина, да вы что! Не знаю я этого парня, честное слово! Он и у меня кошелек из сумки украл!

– Ага! Рассказывай сказки про кошелек! Знаем, как ваш брат на пару работает! Еще скажи, что у тебя там денег много было!

– И в самом деле много… – дернулись у Дили губы в жалком подобии улыбки, – там все мои деньги были…

– Да откуда у тебя деньги! Нет, вы посмотрите на нее, люди добрые! Ты мне лапшу-то на уши не вешай, воровка! – все больше распалялась обкраденная женщина, сотрясая жирным пальцем где-то в районе Дилиной переносицы. – И зачем вас только сюда пускают, непонятно? Чтоб вы у нас последнее из-под носа тырили?

Повернувшись лицом к «людям добрым», она таким же звучным и одновременно истерическим голосом попросила «оставаться всех на своих местах до прихода полиции и дачи свидетельских показаний», однако отклика никакого не получила. Время было позднее, людям явно хотелось пренебречь исполнением гражданского и человеческого долга в пользу горячего домашнего ужина и телевизора.

Автобус меж тем уже подруливал к зданию автовокзала, и тетка плюхнулась рядом с ней на сиденье, решив, видимо, подстраховаться и перекрыть для Дили выход своим телом. Пассажиры уже кучковались в проходе, тоскливо поглядывая на дверь и отворачиваясь от гневных теткиных призывов, и, когда дверь открылась, зашевелились, затоптались нетерпеливо, подталкивая стоящих впереди сумками.

– Граждане, позвольте пройти, – втиснулся в толпу выходящих пассажиров высокий полицейский, огляделся над головами, – кто здесь у нас потерпевшая?

– Я! Я потерпевшая! – подпрыгнула на сиденье тетка и замахала навстречу ему сразу двумя руками, будто он каким-то образом мог ее не заметить. – Я и воровку тут держу, идите сюда!

– Я не воровка! Я ничего у этой женщины не украла! Я всю дорогу спала, у меня тоже кошелек из сумки вытащили! – отчаянной скороговоркой, захлебываясь и приложив обе руки к груди, тихо залепетала Диля, с надеждой заглядывая в лицо полицейскому.

– Ладно. В отделении разберемся. Попрошу на выход.

– В каком отделении? – изумленно моргнула Диля.

– Тебе какая разница, в каком, воровка! – злобно ощерилась потерпевшая, вставая с места. – Топай давай, чего расселась!

– Придется везти вас обоих в Октябрьское отделение, район-то Октябрьский… – задумчиво проговорил полицейский, скорее для себя, чем отвечая на Дилин вопрос.

Ей показалось, когда она пошла вслед за полицейским, что у нее совсем нет ног. Исчезли. А передвигается она чудом, плывет сама собой туда, куда ей указывают. И головы тоже не было. Вместо нее образовалось сплошное туманное изумление, а настоящая голова осталась где-то там, в другом пространстве, вместе с исчезнувшими ногами. Рядом резво шевелилась потерпевшая, открывала рот, взмахивала руками, рассказывая свою историю, и он взирал на нее сверху досадливо и отчасти равнодушно, как на муху, отогнать которую в данный момент не представляется никакой возможности.

Потом Диля ехала в железном коробке машины, и очень мерзла спина, и трясло, и стучали зубы – не от страха и холода, а будто сами по себе. Потом был обшарпанный коридор, и такой же обшарпанный стол, и мелькание полицейской формы, и разговоры какие-то. Организм отключился полностью, ушел вслед за головой в изумление. Наверное, таким образом инстинкт самосохранения включился.

– …Женщина, вы что, не слышите меня? Я вам прямые вопросы задаю! Вы русский язык понимаете? Вам переводчик нужен?

– Переводчик? Зачем переводчик? – встрепенулась Диля и огляделась вокруг себя так, будто и впрямь только что вернулась из небытия. – Нет, мне не нужен переводчик…

– Вы видели, видели, как она вздрогнула? – заговорщицки потянулась головой к полицейскому тетка, словно хотела боднуть его слегка, привлекая внимание. – Точно они были в сговоре, точно! Я знаю, что говорю! Вы ее прижмите хорошенько, она все расскажет!

– Ладно, гражданочка, разберемся. Вы напишите вот тут и тут – с моих слов записано верно. И распишитесь. И все. И можете идти. Заявление вы написали, протокол мы составили…

– А когда мою сумку найдут?

– Будем стараться, гражданочка. Завтра следователь придет, ему все материалы передадут. Идите.

Тетка нехотя поднялась со стула и, в последний раз испепелив Дилю взглядом, важно двинулась к двери. Потом обернулась, проскулила неожиданно высоким, невесть откуда взявшимся голоском:

– А меня домой кто-нибудь отвезет? Поздно уже, транспорт не ходит…