Сара Шпринц - Что, если мы утонем [litres]

– Привет, я пришла! – с порога сообщила Хизер и быстрым шагом направилась к нам. – Ох, Сэм, выглядит неважно!

– Тебе нужно посмотреть пациен…

– Доктор Эндрюс о нем позаботится, не переживай, – Хизер натянула резиновые перчатки. – А теперь посмотри-ка сюда.

Сэм поднял голову, а я не стала убирать руку с его спины.

– Он терял сознание? – обратилась ко мне Хизер.

– Нет, но у него кружится голова.

– У меня не…

– Сэм, я не тупая, – отрезала я, и Сэм умолк, – так что не неси чепухи.

В уголках рта Хизер появилась короткая ухмылка, но как профессионал она ее умело скрыла.

– Ты ее слышал. Рассказывай.

– В глазах ненадолго потемнело. Я пропустил несколько секунд и не помню, как сюда попал, – тихо произнес Сэм.

– Хорошо, – Хизер положила обе руки ему на голову, – болит?

Она осторожно надавила большими пальцами ему на лоб и скулы. Одновременно с этим Хизер не сводила с Сэма глаз, чтобы не пропустить малейшее вздрагивание. Когда она прикоснулась к носу Сэма, он тихо ругнулся.

– Извини, – пробормотала Хизер, ощупывая переносицу. – На первый взгляд кажется, что ты легко отделался. Но на всякий случай все равно отправим тебя на рентген.

– Вперед и с песней, – пробормотал Сэм, опустив глаза.

– Посмотри на меня, – строго сказала Хизер. Она щелкнула фонариком и поочередно посветила Сэму в оба глаза, чтобы посмотреть реакцию зрачка.

Я знала наизусть каждый этап неврологического осмотра, и у меня свело живот оттого, что Сэм внезапно оказался в роли пациента, а не наставника. Хизер попросила его взглядом проследить за движением ее пальца, и он слегка покачнулся, хотя сидел. При виде этого я стиснула зубы.

– Голова болит, в глазах двоится? Мне же тебе не нужно перечислять симптомы черепно-мозговой травмы?

Сэм покачал головой и прикрыл глаза.

– Повышенная светочувствительность сюда тоже, кстати, относится, – произнесла Хизер, критически осмотрев Сэма. – Зрачки у тебя в порядке. Но КТ головы мы тебе все равно сделаем. Лучше перестраховаться. Еще и двух зайцев одним выстрелом убьем. Я запишу тебя в отделение радиологии.

Вопреки моим ожиданиям, Сэм больше не возражал. Казалось, что напряжение покидает его тело. А вот я расслабиться не могла.

– А потом пусть тебя отвезут домой. Как минимум до завтрашнего вечера тебе нельзя оставаться одному, понятно?

– Но мне в этом семестре больше нельзя пропускать занятия, а еще мне нужна подпись, что я…

Хизер покачала головой.

– Об этом не переживай. У тебя производственная травма. Если будет нужно, я выпишу тебе больничный на неделю.

– Хорошо, – вздохнул Сэм.

– Сейчас спрошу в отделении КТ, смогут ли тебя принять прямо сейчас.

– Спасибо, Хизер.

– Не за что, – она коротко улыбнулась и вышла из кабинета.

Сэм тихо вздохнул и слегка откинулся назад. Кровотечение остановилось, но в области носа появился отек.

– Ты в порядке? – спросил он.

Сначала я посмотрела на Сэма с недоумением, а потом поняла, что он имел в виду. Хоть я и не пострадала физически, это еще не означает, что ситуация никак меня не затронула. Я пожала плечами и кивнула.

– Было жестко, – выдавила я из себя.

– Пациенты под воздействием алкоголя, к сожалению, быстро выходят из себя.

Ко мне вернулась злость, и я сжала кулаки. Злость на отраву, которая творит такое с людьми. Снимает внутренние барьеры и вызывает агрессию.

– Ничего страшного не произошло, – попытался успокоить меня Сэм.

– Ничего страшного? – я с трудом удерживалась от того, чтобы не начать теребить свои волосы. – Ты это так называешь? Черт, да этот мужик тебе, возможно, нос сломал!

– Лори, это несчастный случай. Пациент не отдавал себе отчета, это все алкоголь…

– Может быть! Но он же отдавал себе отчет, когда начал пить?! – Я ничего не могла поделать с бурлящими во мне эмоциями. Это была чистая злость. Злость на пациента, злость на людей, принимающих решения, которые губят их самих и их близких. На людей, которые начинают принимать наркотики, вместо того чтобы попросить о помощи.

– Лори, – тихо сказал Сэм, – ты что-то слишком завелась.

– Да, черт возьми, завелась! Почему? Почему люди такие? Почему они так себя распускают? Зачем подвергают себя опасности и рискуют своей гребаной жизнью? Почему им опьянение дороже всего на свете?

– Потому что у них нет выбора. Зависимость непредсказуема, – дрожащим голосом ответил Сэм.

– Как ты это выдерживаешь? Как можешь за этим наблюдать, не имея возможности что-то сделать?

– Я выдерживаю, потому что знаю, что я делаю все, что в моих силах. Даже если этого недостаточно. Я ненавижу это и с трудом смотрю, как люди играют со своими жизнями. Но я знаю, что я могу попытаться помочь. Каждый человек заслуживает помощи, даже если сам виноват в том, что с ним произошло. Даже если его довели до такого собственные решения.

Несколько секунд я молча смотрела на Сэма, пока до меня не начал доходить смысл его слов. Он прав. Сэм, черт возьми, прав. Он день за днем делает все, что в человеческих силах, чтобы помочь другим.

В этот момент мое первое впечатление о нем показалось мне таким глупым и неправильным. Как я вообще могла подумать, что он мог оставить Остина валяться на земле, как мусор?

Собственная глупость будто врезала мне кулаком под дых.

Сэм – лучший человек из всех, кого я знаю, а я в нем сомневалась. Я считала его чудовищем и обманщиком. А ведь это я ему солгала.

– Зависимость – это не рациональный выбор, – сказал он, но мне хотелось к чему-то прицепиться.

– Да, но замкнуться в себе и никого не просить о помощи – решение как раз рациональное.

– Нет, это не так. И ты это знаешь. Сейчас ты расстроена и напугана, но ты не права…

– Это он был не прав! – внезапно закричала я, имея в виду Остина. К счастью, я не успела произнести его имя.

Я должна рассказать Сэму правду, но не здесь и не сейчас. Только не сейчас, когда он, с трудом сохраняя равновесие, сидит передо мной с сотрясением мозга и, возможно, сломанным носом. Для таких разговоров невозможно найти самое подходящее время, но можно найти самое неподходящее, и сейчас был как раз такой момент.

Я не хотела оставлять Сэма одного, я за него переживала, но еще больше меня беспокоило собственное состояние и неконтролируемая злость, которая сейчас во мне закипала. Нужно успокоиться.

– Я сейчас… – я вылетела из комнаты, не закончив предложение. Я слепо бежала по коридорам больницы, путь до туалета мне подсказывала еще функционирующая часть мозга. Боковым зрением я смутно разобрала, что сын пациента что-то громко выясняет на стойке регистрации.

Слезы застилали мне глаза. В эти секунды на меня вновь все обрушилось.

Я начала всхлипывать, едва за мной захлопнулась дверь женского туалета. Из последних сил добежала до кабинки. Мне еще повезло, что тут вроде никого не было. Я ударила кулаком в стену. Один раз, второй. Снова и снова. Я даже не чувствовала ударов.