Джоан Коллинз - Лучшее эфирное время

«Если бы роль Миранды Гамильтон в популярном телесериале «Сага» получила все-таки Эмералд Барримор, которая проиграла ее английской певице Хлое Кэррьер, кто знает, может быть, Эмералд и не пришла бы к такому печальному концу, не опустилась бы так низко, растеряв свою былую красоту?»

Кэлвин скомкал газеты и закинул в самый дальний угол камеры. Это она виновата, эта черноволосая ведьма, бездарное ничтожество. Именно из-за Хлои Кэррьер оказалась Эмералд в таком положении. Все из-за нее. Но она поплатится за это. Как только он выйдет отсюда, она сполна ответит за все свои грехи.

Сэм ворвался в мастерскую Фредди и прямиком направился к бару. Ни диване и столе сверкали атласные и кружевные, расшитые бисером платья для начинающих актрис. Журналы мод из Италии, Франции, Англии кипами лежали на полу. Рыжая кошка устроилась на подоконнике, жмурясь в лучах жаркого солнца Санта-Моники. Из окна Сэм видел загорелых подростков, которые натирали себя маслом для загара, катались на серфингах, поглощали «хот-доги» и смеялись. Смеялись. Ха! Суждено ли ему еще когда-нибудь смеяться? Сможет ли он?

– Кого ты трахал, ты, маленький, грязный педераст? – резко спросил Сэм, опрокинув порцию виски и наливая следующую.

– Никого, никого, клянусь. Любовь моя, я был верен тебе.

– Скажи мне правду! – закричал Сэм. – Кого? Кого? Я знаю, что у тебя кто-то был, знаю. Я подцепил этот чертов СПИД, ты наградил меня им, ты, ублюдок.

– О, Боже, нет, нет, не может быть! О, Бог мой, как это могло случиться? – Фредди рухнул в ворох тканей, разложенных на кушетке, и разразился слезами.

– Только не устраивай мне этих идиотских слезливых сцен, ты, ублюдочный гомик. – Сэм был вне себя от ярости.

Кошка на подоконнике подняла голову и, решив, что ей здесь явно не место, с достоинством прошествовала на кухню.

– Только один раз, – всхлипывая, признался Фредди. – Один раз, дорогой.

– Не называй меня «дорогой», – грубо произнес Сэм. – Где? Когда? С кем?

– О, Боже, Сэм, я люблю тебя, ты же знаешь. Боже, я не знаю, почему, клянусь, я даже не знаю, как, но…

– Ну, продолжай! – Губы Сэма сжались в тонкую линию.

Он так кипел от злости, что готов был взорваться. Лицо стало пурпурным, а сердце бешено колотилось, как будто на грани приступа.

– Это было два года назад. – Фредди вытер воспаленные голубые глаза отрезом шелка «Фортуни» по сто долларов за ярд. – В бане.

– В бане! Дерьмо! Продолжай, с кем?

– Я не помню, – захныкал Фредди.

– Вспомнишь! – Сэм схватил его за сиреневый кашемировый свитер и приблизил свое лицо вплотную к лицу Фредди. – Вспоминай, черт возьми, или я убью тебя.

– О, Сэм… Сэм. Это было ужасно, ужасно. Я не мог сопротивляться. Я принял наркотик. Бог знает, зачем я сделал это. Я же люблю только тебя. Ты знаешь.

– Заткнись, подонок. Я хочу подробностей. Все до мелочей.

Глотая слезы, Фредди попытался объяснить. Однажды ночью из Акапулько прилетел его приятель. Он привез новый наркотик.

– По сравнению с этим «Акапулько гоулд» [20]просто «Мальборо», – широко улыбаясь, сказал Хью.

Они выкурили две сигареты и вознеслись к таким высотам, что не могли даже вспомнить, какой был день недели, и тогда Хью предложил сходить в баню. С тех пор как Сэм стал любовником Фредди, бани были строжайше запрещены для них обоих. Но наркотик взял свое – для Фредди в тот момент запретов не существовало.

В бане царило обычное для субботнего вечера сумасшествие. Фредди и Хью вымылись под душем и отправились в сауну. Тридцатидевятилетний Фредди, невысокий красивый блондин, всегда привлекал особое внимание. И хотя в последние несколько лет он приберегал себя только для Сэма – за исключением очень редких заходов на сторону, которые он держал в строжайшем секрете, – но в тот момент, одурманенный наркотиком, Фредди был не только на верху блаженства, но и выглядел необыкновенно сексуально. К нему тотчас подошли три великолепных молодых самца, которых он как раз этим утром видел на пляже, когда они растирали друг друга маслом для загара. Фредди в блаженной истоме отдался во власть молодых красавцев. Ощущение было умопомрачительным. Полный экстаз. Вокруг стояли еще трое-четверо наблюдателей.

– Не останавливайтесь, – умолял Фредди. – Я хочу еще.

К этому времени наблюдатели тоже возбудились. Первый партнер скатился с Фредди, уступив место другому. Затем еще один, и еще. Фредди все никак не мог насладиться сполна этим невероятным чувством. Он ощущал себя страшным развратником, а наркотик делал его просто ненасытным.

– Еще, – просил он, и все вокруг были лишь рады возможности услужить.

Счастливые мгновения продолжались для Фредди до самого утра. Но чувство стыда сопровождало потом значительно дольше.

– Вот так все и было, любовь моя, – грустно сказал он Сэму. – Вот что произошло. Я не смог устоять. Прости. Это никогда больше не повторится, обещаю тебе.

– К черту, слишком поздно. – Сэм чувствовал себя утомленным, рассказ Фредди вызвал у него лишь отвращение. – У меня СПИД. И у тебя, наверное, тоже. Мы оба скоро умрем, Фредди, ты знаешь об этом, а?

– О, Боже, что же нам делать?

– Ничего. – Сэм тяжело опустился на диван. – Нам уже ничего не остается делать, Фредди. Только ждать.

С каждой неделей Сэм все больше худел. Он тщательно следил за своим состоянием, исключил из рациона мясо, сахар, алкоголь, соль, консерванты. Он жил на самой здоровой диете, спал ночью по десять часов, занимался гимнастикой, молился, бодрился – и все больше боялся.

Отвратительные красные струпья постепенно расползались по всему телу, и вскоре ему самому уже стало невыносимо смотреть на свою кожу. Сэм запретил своему костюмеру помогать ему переодеваться во время съемок. Он жил в постоянном страхе, что все станет известно. Он даже не мог поверить свою страшную тайну Сисси. Он не доверял ей – он не доверял никому.

Однажды в обеденный перерыв, когда Сэм пытался вздремнуть в своем трейлере, по его личному телефону позвонили.

– Сэм, как ты? Это Джон Уиллоуз.

– А, привет, Джон. Я… все в порядке. – Сэм попытался придать своему голосу бодрости.

– Сэм, у меня для тебя и хорошие и плохие новости, – сказал доктор самым сердечным тоном, на какой был способен. – С каких начать, старина?

– Начни с хороших, – ответил Сэм.

– Тогда вот что: похоже, мы остановили вирус в твоем организме. Я не могу утверждать, что ты на пути к выздоровлению, но анализы прошлой недели показали незначительное, но определенное улучшение. Думаю, это новое экспериментальное лекарство из Франции сможет помочь нам.

– Отлично, отлично, прекрасные новости, старина. Прекрасные! – Сэм тут же почувствовал себя значительно лучше.

Остановили вирус! Это означает, что он может прожить еще годы, даже десятилетия. Впервые за последние несколько месяцев он улыбнулся по-настоящему счастливо.