Джоан Коллинз - Лучшее эфирное время

Женщины по этому случаю надевали самые элегантные платья, мужчины не уступали им.

Ирвинг Лазар – «шустряк», как звали его и друзья и недруги, – сновал между разодетыми гостями, улыбался телекамерам и репортерам, шутил и болтал со всеми.

Хлоя сидела за столиком в углу с Филиппом и Аннабель. Она была рада, что Ирвинг пригласил на прием и Аннабель, ведь это был прием для избранных – присутствовали лишь суперзвезды и суперзнаменитости. Аннабель вновь прилетела из Лондона навестить Хлою, у них установились очень нежные, доверительные, дружеские отношения. Филипп был, как всегда, немногословен. Хлоя вздохнула. Когда вам становится нечего сказать друг другу, это верный признак серьезного разлада. Хлоя знала, что их отношения уже далеко не блестящие, тем не менее ей не хватало мужества порвать их.

Вспышки фотокамер осветили зал, когда в «Спаго» вошли Эмералд и Джош. Эмералд вновь выглядела ослепительно в ярко-зеленом бархатном платье с глубоким декольте. Не было и следов пьяного сумасшествия последнего месяца. «Надо отдать ей должное, она умеет взять себя в руки», – подумала Хлоя. Счастливо улыбаясь, Эмералд смотрела на Джоша, ответный взгляд которого был полон нежности.

Хлоя отвернулась. Похоже, они влюблены и очень счастливы. Она взглянула на Филиппа, разглядывавшего Новенькую рыжеволосую красотку, сидевшую за соседним столом, – ее взяли в «Америку» для спасения пошатнувшегося рейтинга.

Эмералд и Джош сели за столик в центре зала. О, Боже, подумала Хлоя, Джош как раз оказался в поле ее зрения. Действительно, стоило повернуть голову влево, как она тут же сталкивалась с ним взглядом.

Джош подошел к их столику, как только увидел Хлою, по-мужски пожал руку Филиппу, нежно обнял Аннабель и поцеловал в щеку Хлою. Заглянув в его глаза, она вздрогнула. Он стал еще более привлекательным, и в нем чувствовалась какая-то особая нежность и сострадание, раньше в нем этого не было.

Вскоре внимание всех собравшихся было привлечено к большим телеэкранам, установленным в самых выгодных точках ресторана. Хлоя никак не могла сосредоточиться на том, кого же называли в числе призеров, ее внимание не привлекали ни вкуснейшие пиццы с копченой семгой и икрой, ни коллекционное шампанское. Она украдкой наблюдала за Джошем.

«Идиотизм, – говорила она сама себе. – Глупости. Взрослая женщина, более того – женщина средних лет, а мечтает, как школьница».

Во время одного из перерывов, когда они с Аннабель прошли в уборную, туда же влетела и Эмералд.

Женщины взглянули друг на друга. Хотя Хлоя и Эмералд встречались раньше на многочисленных голливудских приемах, сейчас они впервые, с тех пор как вышла в эфир «Америка», оказались наедине. Единственной посторонней в комнате была Аннабель, но она как раз закрылась в кабинке.

– Привет, Эмералд. – Хлоя улыбнулась, протянув ей руку.

Эмералд руки не подала. Она стояла, уставившись в ревнивой злобе на уникальные браслеты с изумрудами и бриллиантами на запястье Хлои – ее, Эмералд, браслеты. Ее любимые украшения, последние, которые она продала Ванессе, лишь бы выкарабкаться из нужды. Сука! Хлое теперь принадлежали и ее браслеты и ее мужчина. Правду говорили о ней многие – хитрая, расчетливая сучка, нажившая втихомолку солидный капитал. Эмералд ненавидела ее.

Внезапно она облокотилась на дверь, как-то странно уставившись на Хлою. Хлоя поняла, что Эмералд выпила лишнего.

Порывшись в сумочке и достав духи, Хлоя отвернулась к зеркалу.

– Теперь я знаю, – произнесла Эмералд, ее речь была слегка невнятной. – Теперь я точно знаю.

– Знаешь что? – Хлоя быстро провела флакончиком духов за ушами, моля, чтобы Аннабель поскорее вышла и они смогли бы уйти.

– Что он нашел в тебе, вот что, – прошептала Эмералд.

– Кто это он! – спросила Хлоя, ее голос выдавал легкое волнение.

– Джош, конечно же. – Эмералд хрипло рассмеялась. – Он любит тебя, разве ты не знаешь об этом? Он никогда не переставал любить тебя. Ну, не везет ли тебе? – Она шагнула к зеркалу, сделав вид, что занялась прической, и Хлоя заметила, что глаза ее были полны слез.

– Откуда ты знаешь? – с усилием спросила Хлоя.

Она должна была задать этот вопрос. Правда ли это? Мог ли Джош до сих пор испытывать те же чувства, что и она? Чепуха. Конечно же, чепуха, Эмералд просто не соображала, что говорила.

– Он сам сказал мне, – ответила Эмералд, обращаясь к отражению Хлои в зеркале. – Он сказал мне, что любит тебя. Всегда любил. По-настоящему. Кого это волнует? Меня – нет, конечно же. Мы лишь друзья, хорошие друзья, и так это и останется. – Эмералд отвернулась, разглядывая свой макияж и характерным движением плеч давая понять, что разговор окончен.

Вышла Аннабель, и Хлоя, схватив ее за руку, поспешила из туалета.

– Я слышала, Хлоя. Я слышала все, – сказала дочь. – Ты думаешь, это правда? Неужели Джош все еще любит тебя?

– Не знаю, дорогая. Правда, не знаю. Она пьяна.

– Надеюсь, что он действительно тебя любит, – сказала Аннабель, нежно пожимая руку матери. – Ты же знаешь, как я отношусь к Филиппу.

Они вернулись в зал, где продолжалось торжество. Весь остаток вечера Хлоя избегала встречаться взглядом с Джошем, на телеэкранах появлялись победители, произносили речи, а она ничего не слышала. Думала она лишь о словах Эмералд.

– Уберите к черту этот букет! – прокричал Челси Дин, разглядывая в объектив кинокамеры будуар Миранды, выполненный на съемочной площадке.

Хлоя сочувственно посмотрела на него. Она пыталась еще раз пробежать свой текст с преподавателем техники речи, в то время как помощницы гримеров, парикмахеров и костюмеров сплетничали, сидя вокруг нее.

– О'кей, первая команда, на съемку, – позвал Нед. – Вторая команда может отдохнуть.

Хлоя и Луис заняли свои места на площадке. Они репетировали сцену, а помощник оператора замерял рулеткой расстояние от их лиц до камеры. Не дай Бог, если они хотя бы на миллиметр отклонятся от нужного расстояния. На завтрашнем дневном просмотре Гертруда и Эбби будут вне себя от ярости, а если уж это опять повторится, полетят головы – помощника оператора в первую очередь – так что парень старался.

На съемочной площадке сегодня было как никогда холодно. Отопление опять барахлило. Помещению студии было уже более пятидесяти лет, зимой все внутри индевело, а летом здесь становилось, как в раскаленной топке.

На площадке все ходили в свитерах, куртках на меху, шарфах, лишь на Хлое было черное шифоновое платье с глубоким вырезом. Единственное, что должно было ее согревать – это четырехсотдолларовое колье от Кении Лейна из искусственных бриллиантов.

Снимали очередной дубль, уже в четвертый раз – то при прослушивании обнаруживался звук пролетающего самолета, то раздавался кашель посетителя в середине страстной реплики Луиса «Я люблю тебя, Миранда», то каблук Хлои застревал в ворсе ковра.