Шивон Дэвис - Влюбиться в Кэлвина

Бретт все знал, и, надо признать, это было чертовски здорово, потому что отваливалась необходимость объяснять, что весь этот дерьмовый балаган и есть моя жизнь. Более того, он все понимал.

За исключением того, что касалось Ланы. Тут его понимание заканчивалось.

Когда она рассказала в суде правду, это представило ее в дурном свете, и Лана оказалась в центре внимания. Если поразмыслить, нет ничего удивительного в том, что она зарегистрировалась под другим именем. Наверняка не хотела, чтобы хоть кто-то знал, кто она такая. Я уверен, она нажила себе врагов. Подобные мысли пробуждали мои защитные инстинкты и только усиливали желание найти ее и взять под крыло.

– Она не такая, какой ее изобразили, – объяснил я. – Только меня и стоит во всем винить. Меня и бывшую моего брата. Лана невероятно милая, лгать – это совсем не в ее правилах.

– Могу сказать, что ты действительно веришь в это. Повторюсь, ты хороший парень.

– Она очень много значит для меня. И я подвел ее, когда был нужен ей больше всего. Мне было не так уж и сложно простить ее. Такие дела, друг.

Я фыркаю от смеха, ставя точку любимой фразочкой Бретта.

– Она будет полной дурой, если откажет тебе.

– Все не так просто.

Скажу только одно.

Убедить Лану, что я простил ее, – меньшее из всех дел. Я за годы наделал множество глупых ошибок, и мне не терпится приступить к их исправлению.

Лана

– Что ж, выкладывай, подруга. Я хочу знать все, – говорит Лив. В автобусе мы почти не разговаривали, а когда вернулись в общежитие, я пошла в ванную, а Лив приготовила нам привычные пятничные напитки. Теперь мы сидели на своих односпальных кроватях друг напротив друга в пижамах, смыв макияж, и прихлебывали ромашковый чай.

Я знала, что рано или поздно это случится. Что придет время признаться, но это не помогало справиться с моим волнением. Поставив кружку на прикроватный столик, я вытираю потные ладони о пижамные шорты и пытаюсь прочистить горло.

– Прежде чем я начну, хочу чтобы ты знала: я специально кое-чего не говорила, но правда собиралась рассказать всю историю целиком с самого начала нашего знакомства.

Она коротко кивает, призывая меня продолжить.

– При первой нашей встрече я была в ужасе, когда узнала, что ты из Нью-Йорка, потому что не сомневалась – ты наслышана о Кеннеди и прошлогоднем судебном разбирательстве. Дело не сходило с первых полос в газетах, являясь главным пунктом повестки дня на всех новостных телеканалах целую неделю. Страна пристально следила за развитием драмы.

Она наклоняется ко мне, держа чашку обеими руками.

– Девочка моя, все знают, кто такие Кеннеди. Линия одежды Кеннеди была тем самым модным брендом, который носил каждый. В моем шкафу куча их платьев, и я до сих пор оплакиваю их кончину.

В прошлом году Александра Кеннеди повергла в шок весь мир моды, покинув пост генерального директора и продав лейбл своему основному конкуренту. С тех пор линия одежды Кеннеди была поглощена новой материнской компанией «Аккарди».

Мое сердце замирает.

– Круто, теперь все в кампусе узнают.

– Поэтому ты сменила имя? – спрашивает она, дав понять, что схватывает налету.

– Частично, – потираю я затылок. – Изначально смена фамилии на девичью моей матери было условием бабушки и дедушки. Мое заявление на обучение подавалось в последний момент, и они использовали свои связи, чтобы помочь мне поступить. Такое решение было оправданным, так как мое имя запятнано.

И, честно говоря, это меньшее, что я заслужила.

Она сочувственно смотрит на меня, но я игнорирую ее взгляд. Я не заслуживаю ничьей жалости, а так же не желаю зацикливаться на ней. В последние дни в моем мире появились более неотложные дела.

– Мне жаль, что я утаила это от тебя. Искренне жаль, – признаюсь я. – Я была уверена, что как только ты узнаешь, кто я, сделаешь выводы, не дав шанса объясниться.

Она отхлебнула из чашки.

– Я не узнала тебя. Абсолютно. Основное внимание СМИ было сосредоточено на Кэлвине.

Во время судебного процесса – да. Но потом СМИ с удовольствием лепили мое фото повсюду и очернили мое прежнее доброе имя. В большинстве других штатов я бы имела право на некоторую конфиденциальность, будучи несовершеннолетней. Но только не в Массачусетс, где действует этот дикий закон. Я мало что могла сделать, чтобы помешать им раскрыть свою личность. Добавьте сюда известность Кеннеди, и ажиотаж гарантирован. Покинуть север ради штата Солнечного света было облегчением. По крайне мере поначалу.

– Расскажи мне о нем, – склоняет она голову набок. – Расскажи о себе и своей версии событий. Я знаю, написанное о тебе – неправда. И я знаю тебя, что ты не способна на те вещи, которые тебе приписывали.

Я с трудом сглатываю вставший в горле горький ком.

– Это ужасная правда, Лив. Я действительно сделала большую часть того, о чем писали. – Я опускаю голову, чтобы не видеть отвращения и разочарования в ее глазах. Мне приходилось каждый день сталкиваться с таким же выражением лица моей матери после дачи показаний. Каждый день с тех пор, как я запустила эффект разорвавшейся бомбы.

– Эй, – кровать скрипит, когда Лив приземляется рядом, – я не собираюсь осуждать тебя.

Она обнимает меня за плечи.

– Все мы совершали поступки, которыми не можем похвастать, но я знаю, что ты хороший человек, Лана.

– Считала бы так же, если бы сразу знала, кто я?

Она пронзает меня искренним взглядом.

– Не знаю. Но, думаю, дала бы тебе возможность объясниться.

Не в первый раз я возношу благодарности мирозданию за то, что судьба свела меня с Оливией. Мы подходим друг другу. Возможно, нас объединяет то, что мы обе единственные детьми в семье. Или она просто чертовски хороший человек. Какими бы не были причины, я рада, что она моя соседка по комнате и друг.

– Налить тебе еще выпить, чтобы ты смогла облегчить душу? – поддразнивает она с усмешкой.

Я глубже забираюсь на кровать и прислоняюсь спиной к стене.

– Уже поздно. Ты уверена, что хочешь услышать это сейчас? Если я хочу все сделать правильно, то мне нужно начинать с чистого листа. Это займет некоторое время.

Она разворачивается ко мне лицом, забравшись на кровать с ногами.

– У меня на завтра нет никаких дел, и я смогу выспаться. Могу и хочу послушать, если ты готова к этому.

Я прикусываю губу, готовясь открыть свое сердце.

– Мне было два года, когда мои родители начали работать у Кеннеди. Мама была домработницей, а отец ухаживал за садом, окружавшим поместье Уэлсли. Мы переехали в гостевой домик у края леса, примыкавшего к владениям. Я не очень много помню о тех временах.

Мои ранние воспоминания были скудны.

– Когда я подросла, стала играть с мальчишками. Александра тогда вроде не возражала. Кэл был немногим меня младше, и нас тянуло друг к другу уже тогда. Вскоре мы стали почти неразлучны и все делали вместе. Мы ходили в разные школы, но встречались на кухне по возвращении домой каждый день мама готовила нам перекусить и свой легендарный розовый лимонад, а каждый вечер мы вместе делали уроки. В зимнее время мы смотрели новинки кино в их домашнем кинотеатре или плавали в крытом бассейне, я ходила на все игры его Малой Лиги, показывала ему все свои рассказы… – Лив знала, что моей заветной мечтой было стать писателем, и я написала кучу книг, оставшихся погребенными в недрах жесткого диска моего компьютера. – А он был моим ярым фанатом. Ему нравилось все, что я писала, даже если это была чушь. – Я улыбаюсь этому воспоминанию. – Он рисовал иллюстрации к сценам из моих рассказов и помогал мне создавать самодельные книги.