Владимир Гурвич - Авантюристка

- Не буду. - Глаза Джерси лукаво сверкнули и он тихо добавил. - Но все-таки вы будете моей женой.

- Вы неисправимы, мистер Джерси, - вздохнула Анжи. - Но на этот раз она не вспылила, а решила отнести его слова как к шутке.

Мохаммед аль Хани пил чай. Обычно в эти минуты он думал о чем-то приятном, но сейчас его мысли были далеки от подобных сюжетов. Он размышлял о том, что ситуация и в городе, и в стране быстро ухудшается. И виноват в этом в первую очередь президент. Сколько раз он пытался его уговорить смягчить режим, объявить хоть какие-то выборы. Нельзя столько лет единолично править, надевать намордники на любые уста, выступающие с критикой проводимой политики. Даже если ты не хочешь делиться с властью, делай это более тонко, изящно, так, чтобы люди не ощущали себя ущемленными в своих правах. Не так уж много тех, кому по-настоящему нужна свобода, большинство готово согласиться с ее видимостью. Но ведь и видимость надо создавать, она не появляется сама по себе. Во всем требуется тонкость, стремление пусть даже к небольшим компромиссам.

Когда президент был молодым, он слушал чужие советы, проводил достаточно тонкую и гибкую политику. Потому-то и усидел в своем президентском кресле столько лет. Но когда он состарился, то сильно изменился. Как обычно случается, уверовал в свою непогрешимость, что все так и будет продолжаться еще много лет. Заблокировал любые перемены, а на любую критику, проявление недовольства отвечал репрессиями. Он, Мохаммед Аль Хани сам едва не пострадал, когда проявил несогласие с его действиями. Тогда он едва не угодил в тюрьму, только заступничество высокопоставленных лиц, да старая дружба между ними спасла его от печальных последствий.

С тех пор он больше публично не критиковал президента, он вообще выбрал тактику не высказываться ни о нем, ни об его политики. И Мохаммед Аль Хани знал, что такая позиция находит одобрение у главы государства. По большому счету они заключили в тот момент негласное соглашение: Мохаммед Аль Хани молчит, а его оппонент не вмешивается в его жизнь, позволяет ему делать все, что угодно в рамках дозволенного.

Но теперь, размышлял Мохаммед Аль Хани, все кардинально меняется. Если говорить своим языком, в стране вспыхнуло восстание против режима. Но восстание странное, чем больше оно развивается, тем отчетливей приобретает иные очертания. Он даже поначалу и не понял, что происходит. Но теперь уже ясно, появилась новая политическая сила, которая преследует не столько задачу свержения властителя, а создание на этой и не только на этой территории какого-то нового образования, подчиненного совсем иным целям и установкам. И оно во многом страшней, чем то, что делал все эти годы президент.

Мохаммед Аль Хани думал о том, что хотя он прожил на земле уже немало лет, но вынужден признать, что совсем плохо разбирается в людях. Разве еще совсем недавно он мог представить, что сын его друга - Али Шахид возглавит восстание и будет убивать всех, кто стоит на его пути. И не только их, но любого, кто ему не понравится, кто проявит даже самое незначительное несогласие. А тысячи его соотечественников не только будут горячо поддерживать эти кровавые деяния, но и сами станут активно участвовать в них, проявляя невиданную жестокость и беспощадность. Такое впечатление, что эти люди испытывают наслаждение от подобных действий. Он лично знает десятки человек, которые влились в вооруженные отряды Шихида и творят бесчинства и злодеяния.

Что же ему делать в этой ситуации? Еще недавно его слово имело в городе и провинции большой вес, сам губернатор советовался с ним по важным вопросам. Но теперь вряд ли новая власть будет прислушиваться к его советам, скорей наоборот, если он попробует их давать, то ему, возможно, не поздоровится. Али страшный человек, его самые плохие качества служат ему трамплином для выдвижения. Именно это и дает ему преимущество над другими, возвышает его над ними. И это самое ужасное, что может быть. А он, Мохаммед Аль Хани, ничего не в состоянии этому противопоставить.

В комнату неслышно вошел слуга.

- Господин, к вам просит разрешение войти Али Шахид. Он желает...

Но завершить фразу слуга не сумел, в комнату ворвался Али Шахид. Он оттолкнул слугу так сильно, что тот не удержался на ногах и упал.

Али Шахид быстро приблизился к Мухаммеду Аль Хани. Тот спокойно смотрел на него. Его нисколько не удивило то обстоятельство, что минуту назад он размышлял об этом человеке. Аллах не случайно послал ему эти мысли, Он знал, что состоится встреча между ними. Вот только ничего хорошего ждать от нее не приходится.

- Добрый день, мой господин, - едва заметно поклонился Али Шахид. - Я вижу, вы в добром здравии, пьете ваш любимый чай. Приятного вам чаепития.

- Спасибо тебе за добрые слова, присоединяйся ко мне. Налить тебе чаю?

- В отличие от вас некогда мне чаи гонять. Дел очень много.

- Дела чаю не помеха. Я всегда и дела делал, и чай вдоволь пил.

- У вас никогда не было столько дел, сколько их у меня сейчас.

- Если у человека много дел, это ни о чем еще не говорит. Все зависит от того, какие дела и какой человек.

- Хватит говорить ни о чем! - раздраженно произнес Али Шахид. - У меня нет времени выслушивать ваши пустые речи. Не надейтесь, что они меня усыпят.

- Зная твои дела, в это трудно надеяться. Что у тебя ко мне? - Впрочем, Мохаммед Аль Хани мало сомневался в том, о чем сейчас пойдет речь.

- Где Абаль? Когда мы последний раз виделись, я сказал, чтобы вы вызвали ее сюда. Нечего ей делать в этом безбожном Лондоне. Ничему хорошему там ее не научат. Женщине не нужно образование. Жены пророка университетов не кончали.

- Тогда были другие времена. Нельзя смотреть только в прошлое и не видеть будущее.

- Ее будущее - это я. Пора вам уже это понять. Наши семьи знакомы много лет, наши отцы были друзьями. Но это не означает, что мое терпение безгранично. Еще совсем недавно ваше слово тут было решающим, но теперь я тут командую. Учтите это.

- Если ты приобрел такое могущество, то ответь: ни твои ли люди пытались похитить мою дочь? Она мне рассказала об этом по телефону. Она была очень напуганной.

- Я не похищал вашу дочь, но это не значит, что я этого не сделаю. Она должна приехать сюда в ближайшие дни.

- Запомни: она приедет тогда, когда я ей это повелю. Пока я ее отец и покровитель, она будет повиноваться только мне. Ты еще не ее муж.

- Но я им буду, клянусь Аллахом.

- Напрасно ты клянешься Аллахом, ибо Его воля смертному неизвестна.

- Не беспокойтесь, у меня с Ним свои договоренности. Но я пришел не только затем, чтобы потребовать то, что мне принадлежит по праву. Наше правительство издало постановление: все богатые люди обязаны нам заплатить налог - десять процентов своего состояния. Немедленно. Нам срочно нужно купить оружие. Много оружия.