Виктория Мальцева - Муж

— Я и не стремился нигде оставаться, — отвечает сдержанно, но с явным раздражением.

Алекс не из тех, кто любит точить язык. Он вообще никогда этого не делает. Общение с женщинами у него всегда происходит в тональности мягкости и всепоглощающе медового дружелюбия, если только они не его подчинённые.

Но вчерашние воспоминания уже вогнали меня в настроение «кусаться»:

— Ты зачем меня приволок сюда? Чтобы демонстрировать свою распущенность? И я не только о «вчера» говорю, но и глобально о своём пребывании в этой стране, твоём доме, жизни…

— Если ты хочешь поговорить, то время выбрано не самое удачное. Я после вчерашнего соображаю туго. И я не демонстрирую тебе ничего.

С этими словами выбирается из-под одеяла и направляется к шкафу, показывая мне при этом свои безупречные ягодицы в боксерах. Ага, совсем голым дефилировать пока не решается, а ведь я-то прекрасно знаю, что ему это ничего не стоит, никаких комплексов и стеснения раньше не наблюдалось.

Любуюсь. Любуюсь, пока он натягивает мягкие штаны и кремовую футболку с длинными красными рукавами «реглан», ещё больше подчёркивающими ширину его плеч. Любуюсь мышцами на спине, руках, ногах под смуглой кожей. Этот ли человек не мог подняться с постели всего несколько месяцев назад и ужасал меня своей худобой как из фильмов о нацистских концлагерях?

— Алекс…

— Да? — вопросительно смотрит на меня, развернувшись вполоборота.

— Мне кажется, тебе не стоит злоупотреблять алкоголем ещё хотя бы несколько месяцев. А ещё лучше вообще не пить, не курить, поменьше шататься по развлечениям, побольше отдыхать и набираться сил.

Он отворачивается, но по лёгкому движению мышц щеки я чётко вижу, что улыбается красивый Алекс неожиданно счастливому шкафу. Ну надо же, при таких-то толпах поклонниц дарить свои улыбки неодушевлённому предмету!

— Заботишься обо мне? — спрашивает голосом, похожим на топлёное молоко.

— Наиглупейший вопрос.

— Хорошо, не буду, — говорит. А что не буду — не ясно.

Выходя из каюты, слегка улыбаясь, добавляет:

— И я не таскаюсь по развлечениям.

И вот не знаю почему, но есть у меня какая-то предательская уверенность в том, что он говорит правду.

Phaeleh — Afterglow (feat. Soundmouse)

Снова раздеваюсь и лезу обратно в постель: ещё рано, чего даром в тесных джинсах живот мой толстый мучить? Ну, не такой уж он и толстый! Есть немного лишнего, конечно, совсем чуть-чуть, но Марку подавай, чтобы все прямо тощими моделями были! После вторых родов избавиться от живота полностью у меня не получилось, хотя, положа руку на сердце, я не очень-то и старалась, но теперь, видно, придётся. Надо же «соответствовать» хоть как-то, ну хоть в общих чертах.

Что это со мной? Вчера только собиралась билеты менять, а сейчас уже строю планы обольщения? И что, это из-за двух несчастных улыбок? Боже, как же низко я пала…

Уже начинаю дремать, укрывшись с головой одеялом, как дверь тихонько открывается, и Алекс, сосредоточенный, осторожно входит в каюту, держа в руках поднос, от которого по всей спальне тут же разливается аромат свежесваренного кофе.

Выползаю из-под одеяла на запах: на подносе, уже очутившемся посередине кровати, стоят две большие чашки с кофе и тарелка с горячей яичницей, тонкими колбасками и овощами, ещё пирожные и круассаны.

— Какая роскошь, — говорю. — А что повар ещё не уехал с этой яхты? Гарсонов вроде не видать.

— Уехал. Я сам это приготовил, — отвечает, довольный собой.

Неужели тот самый Алекс, в которого я когда-то влюбилась, возвращается? Заботливый, нежный, мягкий, трогательный и ласковый? Невольно я тоже расплываюсь в улыбке, и внутри меня становится тепло-тепло, как на солнышке примерно. Алекс, очевидно, это замечает, потому что когда я, сделав глоток кофе, поднимаю на него глаза, он улыбается ещё шире.

— Вкусно? — мягко спрашивает.

— Очень. А ты, оказывается, можешь ещё быть милым!

— Могу, — соглашается. Снова мягко. Так мягко, что у меня даже в животе щекотно.

— Почему не предупредил вчера, как одеваться?

— Не подумал. Прости.

— А зря не подумал. Меня дважды за официанта приняли, и я огорчилась. Сильно.

Взгляд его тяжелеет, но он ничего не отвечает.

— Я тут от огорчения билеты домой купила…

Слежу за реакцией: Алекс отворачивается, но мне всё равно видно профиль, по которому достаточно чётко можно опознать эмоции: раздражение, огорчение и почти гнев.

— Но твоя ходячая мудрость доложила, что ты как бы в курсе… уже, — признаюсь. — А заодно советов надавал: не спешить, подождать, и всё в таком духе. Я вот в раздумьях: раз уж ты ещё можешь быть человеком, может и впрямь дату перенести на месяц-другой? Может и наладится ещё…

— А ты сама-то такой злюкой попробуй не быть и не игнорируй супружескую спальню — может, и в самом деле что-то наладится.

Сказано это с явным усилием скрыть негодование, но само божественное тело так вальяжно и естественно вытягивается на кровати, подложив под спину подушки, засунув в рот круассан и запустив систему на ноутбуке, что мне внезапно делается так хорошо…

Мы вдвоём, наедине, никто не мешает, не виснет, не ноет, не задаёт вопросов. Всё пасмурное пространство фешенебельной каюты наше, и мы как давние, сварливые, но неразлучные супруги бранимся, зная наперёд, что, несмотря на милую традиционную перебранку, у нас только тёплое совместное будущее. И как будто и не было пропасти между нами ещё каких-нибудь пару часов назад.

А ещё, если разобраться, то немногословный Алекс сказал что-то про спальню. Может, именно это его так задело? Но, с другой стороны, что же мне, едва он явил милую мордашку, сразу и в койку его кидаться? Тут же простить все прегрешения, холодность, чёрствость, отсутствие любого внимания и вообще полное попирание обязательств в плане понятия «муж»? Обойдётся!

— Так когда мы дома будем?

— Через два часа примерно.

— Чья это яхта?

— Наша.

— А маленькая?

— Тоже.

— Они для «крутизны»?

— Нет. Это необходимость. Большая нужна для работы, маленькая для семьи и друзей.

— Чем ты занимался всё это время? Торговал оружием?

— Работал.

Тишина. Мягкая, тёплая, тягучая. Алекс, не отрывая головы от монитора, а рук от клавиатуры, нарушает её первым:

— Ешь завтрак, я доем потом, что останется.

— Давай лучше разделим или поедим одновременно, как в мультике про котёнка Гава? — предлагаю.

Jaymes Young — Fragments

Алекс отрывается, наконец, от монитора, смотрит на меня с такой Вселенской ласковостью во взгляде, что я внезапно становлюсь счастливейшей до кончиков волос особью.

— Идея интересная, согласен, но мне сейчас нужно срочно кое-что сделать, поэтому я завтракать буду позже.

— Ну ладно, тогда я оставлю тебе половину.