Амелия Борн - Ночь с братом мужа

Я тепло улыбнулась, прикрывая глаза и жадно ловя каждое ощущение, что дарил мне Саша.

— Мне все равно, кто у нас будет. Любить ребенка меньше от того, что он какого-то определенного пола, я уж точно не стану.

Алекс запрокинул голову и посмотрел на меня с такой серьезностью, что и я мгновенно посерьезнела в ответ.

— Я тоже не стану. Никогда, — заверил он меня. — А сейчас… давай уже поедим, а то я обещал тебя накормить, а сам набросился, как голодный зверь.

— Ммм, мне нравится, когда ты набрасываешься на меня именно таким образом, — заверила я, но прежде, чем Саша захотел бы повторить, высвободилась и поднялась с его колен. — Хотя, ты полностью прав. Нам нужно поесть.

Подойдя к плите, я включила ее, чтобы разогреть сковороду и напечь блинчиков. От фантазий о кулинарном шедевре Александра Вознесенского у меня едва ли не в прямом смысле слюнки потекли.

— Теперь дело за малым, — сказал Саша, подходя ко мне со спины и проводя руками по моим плечам.

— Знаю, — откликнулась я. — Довести масло до нужной температуры и…

— Я не о том, — перебил меня Алекс. — Речь о Никите.

Прикусив нижнюю губу, я повернулась к Саше и уточнила:

— А что с ним непонятного?

— В том и дело, что все понятно. Ты разведешься с ним в любом случае.

Я вновь не удержалась от довольной улыбки. Особенно когда видела, как забавно хмурит брови Алекс.

— Это вопрос решенный, — заверила я его. — Даже если бы ребенок был от Ника, я бы все равно с ним развелась.

— И как можно скорее, — кивнул Саша.

— И как можно скорее, — откликнулась я эхом.

Обняв Алекса и почувствовав, как он осторожно, но крепко обнимает меня в ответ, я растворилась в мыслях о том, что теперь все так, как нужно. И что Ник больше не будет присутствовать в моей жизни ни в каком виде. Тем более, что у него имелось понимание — отцом ребенка он не может быть никаким образом. А значит, и на место рядом со мной в каком бы то ни было виде претендовать он не имел никакого права.

Однако очень скоро я поняла, насколько сильно в этот момент ошибалась…

Не думал, что еще когда-нибудь в жизни смогу быть счастлив.

Но именно это чувство испытывал каждый раз, когда Мира была рядом. Вот как сейчас, когда ее голова доверчиво прижималась к моему плечу, а я бережно ее обнимал. Где-то на заднем фоне работал телевизор, а в духовке готовился ужин. Жизнь, к которой уже начал привыкать.

Но было в ней и кое-что еще. Чем дороже и ближе становилась ко мне Мира, тем больше набирал обороты ворочающийся внутри меня страх. Страх потерять. Страх не уберечь.

Страх, что кошмар, который до конца так и не пережил, повторится снова.

Знала ли Мира, что она для меня значила? Догадывалась ли, насколько трудно мне было подпустить к себе кого-то вновь? Понимала ли, что теперь, когда я позволил ей преодолеть все барьеры, ни за что не смогу от себя отпустить? Ни ее, ни нашего ребенка.

Ребенка… до сих пор не верилось, что все это — на самом деле. Что этот малыш — только наш. Что никто не касался Миры до меня и уже не коснется после.

— Пообещай мне кое-что, — произнес размеренно, невидящими глазами уставившись в телевизор.

Мира заворочалась рядом, повернулась так, чтобы взглянуть мне в лицо.

— Что? — спросила просто, без лишних вопросов и уточнений. С доверием, которого я, наверно, не заслужил, но собирался оправдать во что бы то ни стало.

— Обещай, что никогда, ни за что, ни при каких обстоятельствах не станешь видеться с Ником наедине, — откликнулся глухо.

— Я и не собиралась…

Я повернул голову так, чтобы поймать ее взгляд, и снова повторил:

— Просто не оставайся с ним один на один. Мира, все это очень серьезно. Он опасен, практически загнан в угол, и способен абсолютно на все. А я не хочу терять еще одну беременную женщину…

Последнее вырвалось у меня как-то само. Я все еще был физически здесь — в загородном доме, с женщиной, с которой желал быть, но видел перед собой уже не домашнюю обстановку, а призраков, что подступали со всех сторон.

— Что ты сказал? — переспросила Мира испуганно.

Я наклонился вперед, упираясь локтями в свои колени и устало растер лицо. Надо было покончить с этим — раз и навсегда. Нужно было выпустить призраков наружу и позволить исчезнуть.

— Я не все тебе рассказал о Лике…

После изнасилования жизнь раскололась словно на две половины — пресловутое «до» и «после». Мы не говорили о случившемся, просто пытались делать вид, что можем жить так же, как раньше. Что можем быть вместе, несмотря ни на что.

Для меня, впрочем, все так и было. Но не для Лики.

Изо дня в день я видел перед собой только тень той, которую знал прежде. У нее было то же лицо, та же одежда, но совсем иные глаза. Пустые, безжизненные.

Но я продолжал верить, что это пройдет. Вот только ничего не мог поделать со страхом, который ходил за мной по пятам. Страхом, что однажды я войду в квартиру — а там никого нет. Страхом, что она винит во всем меня, что не сумеет справиться.

И однажды так и случилось.

Снова, как в тот вечер, когда нашел ее, растерзанную, на кровати, меня встретила на пороге квартиры тишина. Внутри все сразу сжалось в ожидании чего-то дурного. Даже не разуваясь, я сразу прошел в спальню и…

Она лежала на постели, не двигаясь. Я быстро подскочил к ней, попытался нащупать пульс или уловить дыхание, но ни того, ни другого, не было. Рядом с кроватью валялся пузырек от таблеток, красноречивее любых слов говоривший о том, что здесь произошло.

Я не помнил, как набрал номер скорой и вызвал полицию. В памяти отложилось лишь одно — мой отчаянный рев, разрывающий грудную клетку. И боль. Такая огромная, что не помещалась внутри.

А еще, как отдельная кошмарная картинка — тест на беременность, валявшийся на полу в ванной комнате…

Казалось, что вокруг нас с Мирой все замерло. Хотя телевизор продолжал работать, а духовка — источать аромат мяса. Но я ничего не чувствовал. Словно завис где-то на высоте, без права и на спасение, и на падение.

Наконец Мира первой нарушила молчание. Спросила почти шепотом:

— Это был… твой ребенок?

— Нет.

Я повел плечами, возвращаясь к реальности. Впился взглядом в лицо Миры, ища там спасения, и кошмарные картинки наконец отступили, освобождая разум.

— Я никогда с ней не спал, — пояснил коротко. — Ребенок был последствием изнасилования и она… видимо, просто не смогла с этим жить.

— Не знаю, что сказать… — тихо произнесла Мира, а я сжал ее похолодевшие руки в своих ладонях.

— Ничего говорить не нужно. Просто будь осторожна. Я не хочу тебя пугать, но у меня есть основания полагать, что Ник также причастен к попытке проломить мой прекрасный череп, — усмехнулся невесело.