Эль Реми - Волки

– Захотел – сделал бы что угодно с тобой, – властно произнес он. – Не надо думать, что я пытаюсь соревноваться с тобой или Лероем. Вы оба мне не ровня. Разница лишь в том, что ты играешь за мою команду, и выбора у тебя в этом вопросе нет. А потому рассматривать Лероя как конкурента я не намерен. Это было бы унижением для меня.

Анна-Мария с презрением посмотрела на Маэля и хотела было отойти, но второй рукой он взял ее за подбородок и заставил смотреть ему в глаза. Рука, лежащая на ее плече, спустилась на спину, а потом на талию. Маэльену вдруг очень захотелось преподать девчонке урок. Он наклонился к ней, уже ощущая на лице ее прерывистое дыхание. Ее, в свою очередь, обдало парфюмом Сантаны, а его тяжелый взгляд заставил напрячься.

– Не надо забывать, Рия, кто я такой, – вновь сказал Маэль. – Запомни уже, что ты моя и никуда не денешься. Бессмысленно сравнивать меня с кем-либо. Ты прекрасно знаешь, что я могу все.

Она не успела ответить. Просто не успела.

Маэль накрыл ее губы своими – горячими, мягкими, прижал к себе. Она вцепилась ему в грудь, сжав футболку, и попыталась отстраниться, но его прикосновения, властные и наглые, обезоруживали ее. Пальцами он надавил на подбородок Рии, заставил ее открыть рот и, облизнув ее губы, языком проник внутрь. Они слились в глубоком поцелуе. Маэльен в этом был воистину искусен и темпераментен. У Валевской чуть закружилась голова, а ноги подкашивались.

Маэль взял ее за бедра, приподнял и ловко посадил на их рыцарский стол, после чего опять прижал к себе, целуя пылко и с напором. Руки его были то на талии девушки, то на волосах, то немного сжимали ее шею. Она была одурманена его запахам, словно сильным афродизиаком, все мысли вылетели из головы. Ему невозможно было противиться. Тело Рии горело огнем, от этих ощущений хотелось завыть.

Вдруг остановившись, Маэль отстранился от девушки и опустил на нее взгляд, полный удовлетворения и превосходства.

– Видишь? – тихо спросил он с легкой хрипотцой.

Огромная волна стыда, смущения и злости накрыла Анну-Марию. Она широко и возмущенно открыла глаза, чувствуя, что сейчас будет дышать огнем. От души и со всего маху она влепила Маэлю звонкую пощечину, толкнула в грудь, а сама бросилась к двери, подхватив рюкзак. С трудом отодвинув железную дверь, Валевская выбежала прочь, оставив Сантану одного в студии в замешательстве и с горящей щекой.

Посмотрим, кто из нас первый. Кто главный. Анна-Мария не проигрывает. Она скрипела зубами, коря и отчитывая себя за то, что поддалась ему. А думать о том, как она на самом деле расстроилась, когда Маэль отстранился, ей было даже страшно.

Когда они вместе, они неосознанно начинают бежать вперегонки.

Выудив из рюкзака телефон, она быстро напечатала сообщение, ухмыльнулась и выскочила на улицу. «Хочу увидеться».

Хочешь не хочешь, но днем ей надо было оказаться на работе. Поэтому когда на часах было уже почти пять вечера, Валевская тянула ноги у станка, выгибаясь. Густые волосы собраны в хвост, спина прямая, как игла, движения ровные, плавные. На шее у нее блестела легкая испарина от напряжения. День выдался непростой, а про странное утро она старалась не вспоминать.

В метре от нее тянулся Северин, с которым они и словом не перемолвились за этот день. Наверное, всему виной ее поведение. Теперь с ней было невозможно общаться: она не отвечала ни на какие вопросы, не говорила всей правды, отнекивалась и постоянно пропадала. Поползли слухи, что она связалась невесть с кем. Ее поведение этим слухам только способствовало. Анна-Мария изредка замечала на себе мимолетный взгляд прозрачно-фиолетовых глаз Северина Каста, ведущего солиста и будущего премьера их труппы, поскольку именно он ухватил главную роль в балете нового сезона. Он, кстати, и правда походил на статую Аполлона: идеально сложенный, с античными чертами лица, кожа очень бледная.

Совесть постепенно сжирала Рию. Жертвовать дружбой с Северином слишком больно, ведь он был ее единственным другом за всю жизнь. Он принимал ее врожденную жестокость, непреклонность, упертость. Не обижался, когда в ходе ссор Анна-Мария лишь ухмылялась и уходила, не желая мириться. Но даже Север не станет терпеть такое отношение, каким его мучает Валевская теперь. Эти странные мысли и ощущения, путаница и смятение по-настоящему изводили Рию. Она остановилась, размяла шею и направилась в дамскую комнату, чтобы умыться. Валевская прошла мимо Софи, которая, облокотившись о станок, мрачно проводила взглядом ведущую солистку.

В зеркале Анна-Мария увидела усталое бледное лицо, которое обрамляли чуть вьющиеся черные волосы, и опустила голову, лишь бы не видеть себя сейчас. Она умылась, вытерла лицо, глубоко вздохнула, а потом зажмурилась и попыталась успокоиться и прийти в себя. Ей было отвратительно собственное отражение: тяжелый взгляд, осунувшаяся, с худыми плечами и уже до уродства выпирающими костями.

Едва Анна-Мария открыла глаза и повернулась было к двери, как чьи-то сильные руки толкнули ее к стене. Но она удержала равновесие, вцепившись в раковину и при этом неожиданно для себя использовав па балансе [14] Танцевальное движение, состоящее из шага в сторону, вперед или назад с небольшим приседанием на опорной ноге (от фр . pas – «шаг» и balancé – «качать, раскачивать»). . Открыв глаза, Рия начала ошалело оглядываться: какая сука это сделала?

Перед ней, глядя снизу вверх, стояла Софи. На ее лице не было и тени улыбки.

Она подскочила к Анне-Марии, которая не успела и слова сказать, и отвесила ей с ноги мощный удар в живот. Валевская лишь вскрикнула и согнулась пополам. Все происходило так быстро, что она плохо соображала. Закашлявшись, Рия все еще держалась за раковину.

– Смотри-ка, а тебе тоже бывает больно, – засмеялась Софи. – Ребята в труппе поговаривают, что тебя ни задеть, ни ударить, ни обидеть нельзя.

Медленно подняв голову, Рия хрипло спросила:

– Ты страх потеряла?

Монтескье сделала такое лицо, словно ей рассказали несмешную шутку.

– Бога ради, при мне можешь эту свою роль не играть, – она махнула рукой, а затем продолжила: – Я тебе не Аллен, чтобы мне так легко голову дурить.

Софи сощурила золотые змеиные глаза, окруженные длинными ресницами, и скривилась в отвращении.

– Стоило мне день в студии не появиться, как ты уже заняла место главной солистки во втором составе. Но прима здесь все равно только я. Не надейся, что я чудом сломаю ногу и ты станцуешь на премьере.

Валевская еще не до конца понимала, какого черта Софи говорит все это и с какой стати осмелилась ее ударить. Ситуация ее злила и немного забавляла. Она привыкла к боли, потому ни удар в живот, ни грубый толчок в стену ее не напугали. Это только распалило ее, появилось желание поубавить самоуверенность Софи. Выпрямившись и немного придерживая живот рукой, Анна-Мария ухмыльнулась.