Миа Шеридан - Стингер [ЛП]

Мы сделали остановку в магазине бытовой техники в городе и купили пару гирлянд для наружной подсветки и украшения. Грейс казалась счастливой, и это все, что имело для меня значение.

Заметив, что ее движения становятся все медленнее и скованнее, я отвез ее домой, дал таблетку «Адвила» и отправил ее под горячий душ.

Я занес елку и гирлянды в дом, поставил дерево в подставку, и тут я услышал ее болезненный стон. Я зашел посмотреть, что случилось, и увидел, что Грейс практически плачет, пытаясь поднять руки над головой, чтобы вымыть волосы. Очевидно, моя помощь была необходима.

Когда ее волосы были промыты, я развернул ее и помассировал плечи и руки. Она застонала:

— О, боже, это похоже на рай.

После ее стонов и похныкиваний, мой член опять обратил на себя внимание. Грейс опустила голову и нежно потерлась своей попкой о меня, я затаил дыхание.

— Грейс… — я пытался ее предупредить.

Она повернулась ко мне лицом, протянула руку и слегка меня погладила. Я зашипел:

— Грейс, у тебя все болит. Я не пытаюсь…

— Я знаю, что ты не пытаешься. Но я не так уж плохо себя чувствую, чтобы не наслаждаться тобой… — она усмехнулась.

Я рассмеялся, но затем застонал, когда ее ручка задвигалась все быстрее, вода увлажнила мой член, что облегчало скольжение ее руки.

Она опустилась передо мной на колени, и мой член подскочил. Святой Боже, она собиралась взять меня в рот. Мое дыхание остановилось.

Она посмотрела на меня немного неуверенно, и я точно знал, о чем она думает.

— Детка, все, что ты сделаешь будет прекрасно, я обещаю.

Она слегка улыбнулась и сдвинула свой кулачок в основание моей эрекции, а затем пососала головку, выписывая язычком круги.

— О, боже, это чувствуется прекрасно, — я негромко застонал, давая ей понять, насколько невероятно ощущается ее рот на моем члене.

Она заглотнула полностью и начала двигаться вверх и вниз по моей длине, ее глаза были закрыты, пока я смотрел на нее. Пресвятая Богородица, это чувствовалось очень хорошо.

Когда она застонала, я почувствовал вибрации, мой член начал подергиваться, и я понял, что скоро кончу. Я аккуратно и нежно запустил пальцы в ее волосы. Я тяжело дышал, ощущение ее теплого рта на моем члене дарило такое острое наслаждение, что я не думал, что смогу долго продержаться.

Мое дыхание стало прерывистым, и Грейс начала двигать ртом быстрее и интенсивнее. Звуки бегущей воды, мое тяжелое дыхание и влажные звуки причмокивания послали меня через край, и я выдохнул:

— Грейс, Грейс, о, боже, мне так хорошо, я сейчас кончу, малыш.

Мои бедра двинулись вперед по собственной воле, и Грейс слегка покачала головой, давая мне понять, что я должен кончить ей в рот. Это добило меня, и я взорвался в горячем и интенсивном оргазме. Я застонал, кончая, а Грейс глотала все, что я дал ей. Когда она встала и поцеловала меня в губы, я слегка покачнулся.

— Какого черта? Я не знал, что ты профессионалка, — я ухмыльнулся, самодовольно глядя на нее.

На долю секунды она нахмурилась, прежде чем ее глаза засверкали, и она прыснула со смеху.

— Очень, очень смешно, — сказала она, хлопнув меня по заднице.

— Ой! — я вскрикнул, а затем снова ухмыльнулся.

Мы закончили мыть друг друга, а затем вышли из душа, чтобы украсить нашу унылую маленькую елочку. Хотя когда мы уселись на диване, прижимаясь друг к другу, в камине потрескивал огонь, я смотрел на частично украшенную гирляндой, покосившуюся елочку, и не думал, что когда-либо в жизни видел более красивую елку.

Я притянул Грейс ближе к себе, и знал без всяких сомнений, что любил ее. Я был влюблен в эту девушку в своих объятиях. В тот момент это было так же ясно и понятно, как тихо падающий снег за окном. Возможно, я любил ее долгое, долгое время. Такое возможно? Было ли важно, когда это случилось и почему? Возможно, любовь и была сложной, но в то же время самой простой вещью в целом мире.

Она уткнулась в меня, и слова застряли в горле. Через минуту она повернулась ко мне и мечтательно посмотрела в мои глаза.

— Счастливого Рождества, Карсон, — прошептала она.

Я улыбнулся, глядя на нее сверху вниз.

— Счастливого Рождества, Лютик, — сказал я.

Я проснулась от птичьего пения за окном и лучей солнечного света, пробивающихся сквозь полумрак спальни. Пришло Рождество! Я перевернулась и лениво потянулась, а затем прижалась к теплой спине Карсона. Он немного откинулся, и я поцеловала гладкую кожу его плеч, мои губы задержались на его небольшом шраме, обдувая его.

— Доброе утро, — сонно сказал он.

— Привет, — прошептала я, все еще водя губами по его спине. — Так что, ты не всегда встаешь ни свет ни заря? — поддразнила я.

Он усмехнулся.

— Нет, не всегда. И точно не тогда, когда у меня есть теплый и мягкий Лютик, с которой можно пообниматься.

Он повернулся ко мне, и мы уютно устроились, свернувшись калачиком. Наши руки переплелись, и я почувствовала, как мои соски затвердели, а между бедрами стало влажно.

— Как твои мышцы? — прошептал он.

— Хорошо. Лучше, — шепнула я в ответ.

Я по-прежнему чувствовала скованность, но больше как после тяжелой работы, а не как после прыжка под движущийся поезд, как это было накануне.

Карсон передвинулся за мою спину и занимался со мной любовью медленно и осторожно, неторопливо двигая бедрами, пока я отчаянно не застонала. Он улыбнулся мне в плечо и ускорился.

Я закричала, и Карсон застонал мне в шею, когда нас одновременно накрыло оргазмом, и мурашки побежали по нашей коже.

— Боже, я люблю слушать, как ты кричишь, — глухо сказал он, горячо дыша мне в ухо, так, что я едва могла разобрать его слова. Он вышел из меня и откатился в сторону.

Я улыбнулась.

— Постараюсь потише, — сказала я.

Он приподнялся.

— Ни в коем случае. Мы просто купим дом в деревне, так что не будем беспокоить соседей, — он усмехнулся.

— Дом? — выдохнула я и серьезно посмотрела на него.

Он изучающе посмотрел на меня.

— Когда-нибудь да, дом. Я хочу приходить к тебе домой, Грейс. Я хочу, чтобы у нас были дочурка и сынишка. — Он замолчал, его глаза наполнились еще большим теплом. — Я люблю тебя, — мягко сказал он.

Я неподвижно застыла в его руках и моргнула, мои губы приоткрылись. Вчера я поняла, что любила его, сидя перед камином и любуясь на нашу трогательно красивую елку, и любила его миллион раз до этого, когда смотрела в уязвимое выражение его лица.

— Я тоже тебя люблю, — прошептала я.

Улыбка, осветившая его лицо, последовала незамедлительно и была ошеломительной:

— Да? — спросил он.

Я покачала головой, мои глаза наполнились слезами.

— Да, — прошептала я. — Я тебя люблю. И ты помнишь про дочурку и сынишку.