Миа Шеридан - Голос Арчера [ЛП]

— Этот, — сказала я, указывал пальцем на мужчину на фотографии, которая лежала теперь сверху. Меня даже не трясло.

— Вы уверены? — спросил детектив.

— На сто десять процентов, — твердо сказала я. — Этот мужчина убил моего отца.

Детектив кивнул и убрал фотографии.

— Спасибо, мисс Прескотт.

— Вы арестуете его, да?

— Да. Мы известим вас, как только он будет здесь.

Я кивнула.

— Большое спасибо, детектив. Спасибо.

Через двадцать минут я заполнила нужные бумаги и вышла из полицейского участка. Я достала телефон из моего кармана и сказала в трубку:

— Ты слышал? Я его узнала, Арчер! Я даже не сомневалась. Я увидела его на фотографии и поняла, что это он сразу, как только на него взглянула. О боже, теперь меня трясет, как осиновый листок.

Я слегка улыбнулась.

— Спасибо, что ты был тут. Это было важно. Сейчас повешу трубку, чтобы ты мог написать. Я люблю тебя. Спасибо.

Через секунду мой телефон просигналил.

Арчер: Ты хорошо справилась, Бри. Очень, очень хорошо. Это было очень сложно. Я бы хотел обнять тебя прямо сейчас.

Я: Я знаю, я знаю, Арчер. Я тоже хотела бы этого. Ух. Глубокий вдох. О боже, у меня слезы льются из глаз. Но я счастлива. Но я не могу поверить. Убийца моего отца будет наказан.

Арчер: Я так рад этому.

Я: Что ты сейчас делаешь? Мне нужно поговорить о чем-нибудь другом, чтобы я успокоилась.

Арчер: Я на пробежке.

Я засмеялась и фыркнула.

Я: Ты бежишь и одновременно пишешь мне сообщения???

Арчер: Я преуспел в написании сообщений.

Я: Без шуток, ты гений. Почему я даже не удивлена?

Арчер: Не нужно удивляться. Прогресс меня любит.

Я смеялась и плакала. Эмоции переполняли меня.

Я: Спасибо, что ты был со мной. Это было важно. Ты помог мне быть храброй.

Арчер: Нет, ты была храброй задолго до встречи со мной. Что в твоем списке средств для успокоения?

Я глубоко вздохнула, раздумывая над вещами, которые меня успокаивали, расслабляли, предоставляли чувство комфорта.

Я: Шум волн, которые бьются о берег; чашка горячего чая; ты. Что в твоем списке средств для успокоения?

Арчер: Фланелевые простыни, ночное небо, ты.

Я: Натали подъезжает. Мы собираемся заехать в дом отца, чтобы забрать некоторые вещи, я напишу тебе позже. Спасибо, спасибо. ЯЛТ.

Арчер: ЯЛТ.

Я: Представляешь, я снова в пути.

Арчер: Что? Как так?

Я: Я скучаю по тебе. Мне нужно вернуться домой.

Арчер: Твой дом здесь, Бри?

Я: Да, Арчер. Мой дом там, где ты.

Арчер: Ты спала этим утром? Тебе не стоит вести машину уставшей.

Я: Все будет в порядке. Я буду делать очень много остановок, чтобы выпить кофе.

Арчер: Веди аккуратно и осторожно. Возвращайся ко мне. Я очень скучаю по тебе. Кажется, будто часть меня отсутствует.

Я: Я тоже, мой Арчер. Я возвращаюсь к тебе. Скоро буду. Я люблю тебя.

Арчер: Я тоже люблю тебя. Буду любить тебя всегда.

Арчер: Не пиши мне сообщения, пока ты за рулем. Но на следующей остановке дай мне знать, где ты.

Арчер: Бри? Прошла пара часов, ты мне ничего не пишешь…

Арчер: Бри, ты пугаешь меня. Пожалуйста, пусть с тобой будет все в порядке.

Арчер: Бри… Пожалуйста… я схожу с ума. Пожалуйста, напиши мне. Пожалуйста, пусть все будет хорошо. Пожалуйста, пусть все будет хорошо. Пожалуйста, пусть все будет хорошо…

Арчер — 7 лет, май.

— Арчер! — позвала мама. По ее голосу было понятно, что она напугана. — Малыш, ты где?

Я сидел под обеденным столом. Меня скрывала тяжелая скатерть, я сидел на коленях на полу вместе со своими супергероями.

Я колебался. Когда моя мама позвала меня снова, в ее голосе звучала еще большая тревога. Я выбрался из-под стола и подошел к ней. Мне не нравилось, что мама напугана. Я знал, что что-то должно случиться, и мне тоже было страшно.

Моя мама что-то шептала в телефон все утро и последние полчаса. Наверху она собрала одежду, упаковала другие вещи в чемоданы. Именно поэтому я спрятался под столом и ждал, что же будет дальше.

Я знал: что бы ни происходило, это происходило потому, что мой папа вчера пришел домой поздно ночью, и от него снова пахло духами другой женщины. Он ударил маму по лицу, когда она сказала, что ужин уже остыл.

У меня было чувство, что мама больше не может терпеть. Если бы я пытался догадаться, с кем она разговаривала по телефону, я бы сказал, что это дядя Коннор.

Как раз, когда я выбирался из-под стола, моя мама вошла в столовую и тяжело вздохнула.

— Арчер, дорогой, — сказала она, погладив меня по щеке и наклоняясь так, чтобы ее глаза были на уровне моих глаз. Ты меня напугал.

— Извини, мама.

Ее лицо смягчилось, она улыбнулась и убрала волосы с моего лба.

— Все в порядке. Мне нужно, чтобы ты для меня кое-что сделал. Это очень важно. Как ты думаешь, ты можешь слушать и делать, как я говорю, не задавая лишних вопросов?

Я кивнул.

— Хорошо. Это хорошо.

Она улыбнулась, но затем ее улыбка исчезла, и лицо снова приняло обеспокоенное выражение.

— Сейчас мы должны будем уехать, Арчер. Ты, я и твой дядя Коннор. Я знаю, что для тебя это странно, и я уверена, что у тебя очень много вопросов о твоем папе, но…

— Я хочу уехать, — сказал я, выпрямляясь. — Я не хочу больше с ним жить.

Моя мама несколько секунд смотрела в мои глаза, ее губы были плотно сжаты.

Она вздохнула и снова провела рукой по моим волосам. Слезы струились из ее глаз.

— Я не была хорошей мамой, — сказала она и покачала головой.

— Ты очень хорошая мама! — сказал я. — Ты лучшая мама в мире. Но я хочу жить с дядей Коннором. Я не хочу, чтобы папа тебя бил или заставлял тебя плакать.

Она всхлипнула и вытерла слезы со своих щек. Затем она кивнула.

— Мы будем счастливы, Арчер, ты слышишь меня? Ты и я — мы будем счастливы.

— Хорошо, — сказал я, не отрывая взгляда от ее красивого лица.

— Хорошо, — сказала она, наконец-то улыбаясь.

В этот момент открылась входная дверь, и дядя Коннор быстро вошел в дом. Он выглядел уставшим.

— Ты готова? — спросил он, глядя на маму.

Она кивнула:

— Вещи там, — она кивнула головой на четыре чемодана, которые стояли внизу возле лестницы.

— Ты в порядке? — спросил дядя Коннор. Он оглядывал маму так, как будто хотел убедиться, что она цела.

— Я буду в порядке. Увези нас отсюда, — прошептала она.

Лицо дяди Коннора на пару секунд приняло такое выражение, как будто кто-то сделал ему больно, но потом он улыбнулся и посмотрел на меня: