Эрин Ноэль - Обнажая правду [ЛП]

К тому моменту, когда я пересекаю порог своей спальни, Эмерсон, сбросив с себя туфли и платье, уже лежит, раскинувшись, на моей кровати, одетая только в черные трусики-танго. Одна рука опущена в трусики, лаская ее, другая перекатывает между пальцами левый сосок.

— Вау, ты быстро, — ухмыляюсь я, мельком взглянув на дверь в гардеробную, чтобы удостовериться, что она в спешке ее случайно не закрыла, и с облегчением вижу, что все стоит, как я оставил.

— Меня так давно не было в этой постели, — с придыханием произносит она, не сводя с меня глаз. — Здесь мое место.

Подойдя к прикроватной тумбочке, я отвожу взгляд, потому что не могу без рвотных позывов видеть, как она прикасается к себе на моей кровати. Завтра же куплю новую мебель. И сожгу простыни.

— Твое место? — игриво спрашиваю я, вытаскивая из нижнего ящика наручники и покачивая ими перед ее лицом. — Тогда ты не будешь возражать, если я задержу тебя на твоем месте при помощи этого?

На ее лице вспыхивает возбуждение. Она решила, что мне хочется поиграть. Тупая сука.

— Совсем не буду, мистер Декер, — мурлычет она, хлопая накладными ресницами, когда поднимает вверх руки. — Вы собираетесь меня наказать за то, что я была плохой маленькой ассистенткой?

Продев цепь через рейки в изголовье кровати и скрепив вместе ее запястья, я, осклабившись, улыбнулся, глядя на нее сверху вниз.

— Это зависит от того, как хорошо ты себя вела. Ты ничего не хочешь мне рассказать?

Она морщит носик, притворяясь, что задумывается, а потом качает головой:

— Не думаю, что мне есть в чем признаваться.

Теперь я достаю из ящика черную повязку и, не теряя времени даром, завязываю ей глаза. Она не сопротивляется.

Отодвинувшись к нижнему краю кровати, я располагаюсь сбоку так, чтобы ее хорошо было видно в камеру. Потом, несколько раз глубоко вздохнув и произнеся мысленно молитву, я поднимаю ее ногу и начинаю ее массировать. Кажется, что от прикосновения к ее коже мои пальцы покрываются волдырями, ее обманчиво привлекательная внешность не может скрыть кипящего у нее внутри отвратительного уродства.

— О, мне так хорошо, — стонет она, когда я потираю свод ее стопы, поднимаясь вверх к лодыжке, а затем и к икре.

— Ты скучала по мне, Эм? — вывожу я ее на тот разговор, который весь вечер до безумия мечтал начать.

Мои руки постепенно продвигаются вверх.

— Ты скучала по моей постели? Мечтала здесь оказаться?

Эмерсон, захныкав, кивает:

— Ты же знаешь, что да, Мэдден. Ты создан для меня. Для тебя я сделаю все, что угодно.

Достигнув задней части колена, я ослабляю прикосновения и начинаю поглаживать ее ногу вверх и вниз.

— Я сделал ошибку, связавшись с Блейк. Я был удивительно слеп, чтобы заметить то, что было прямо передо мной. Никогда не думал, что ты серьезно относишься к тому, что было у нас с тобой, но я осознал, как был неправ.

Замолкнув, я заканчиваю массирующие движения и медленно перехожу к внутренней части бедра. Мне приходится закрыть глаза, чтобы не видеть, как мои руки касаются ее тела.

— Это больше не важно, — тяжело выдыхает она, извиваясь под моими прикосновениями. — Я здесь, а она нет.

— Верно.

Моя рука сейчас находится на опасно близком расстоянии от ее вагины, но замирает, прежде чем дать ей то, чего Эмерсон так отчаянно жаждет.

— Я так толком и не поблагодарил тебя за то, что ты позаботилась о…

Я легонько провожу пальцем по крохотному кусочку кружева, покрывающему ее киску, и тут же возвращаюсь обратно к внутренней части бедра.

— Мне следовало понять, что ты лучше знаешь, что хорошо для меня. И всегда знала.

Ее спина выгибается на матрасе, когда Эмерсон пытается прижаться бедрами к моей руке, и в уголках ее губ вспыхивает самодовольная улыбка.

— Всегда, — выдыхает она. — Ты всегда принадлежал мне, и всегда будешь. Тебе просто надо было об этом напомнить.

Обводя кромку ее трусиков, я время от времени запускаю палец под тонкую ткань, каждый раз вызывая у нее шумный вздох.

— Я только не могу понять, как ты это сделала.

Я провожу большим пальцем по ее клитору, и она начинает ерзать.

— Как ты узнала, кто она на самом деле.

Я еще раз, уже сильнее, провожу по клитору.

— Пожалуйста, Мэдден, — умоляет она, разводя ноги шире, чтобы дать мне полный доступ к своей киске. — Сорви мои трусики и прикоснись ко мне. Пожалуйста.

Глубокое рычание исходит у меня из груди, потому что у меня остается все меньше сил, чтобы продолжать эту игру. Наступает переломный момент. Ей осталось только произнести это. Признать, что ей известно, что случилось с Блейк.

Удовлетворяя ее желание, я хватаю трусики и, зажмурив глаза, срываю их с ее тела.

— Тебе нужны мои руки на твоей киске, Эм? Или, может, мой рот? Хочешь?

— Да! Боже, да! — вопит она. — Мэдден, пожалуйста, оближи мою киску!

— Расскажи мне, как ты это сделала, и я буду поглощать ее до рассвета, детка. Я позволю тебе объезжать мое лицо столько, сколько твоей душе будет угодно.

Я вижу, как она натягивает путы, и чувствую, что ее решимость начинает ослабевать.

— Фотография… фотография в твоем столе, — начинает она, но затем, как будто поймав себя на слове, останавливается.

Я игриво шлепаю ее по заднице прежде, чем к ней успевает вернуться способность мыслить здраво.

— Продолжай, красавица. Жду не дождусь, когда зароюсь лицом в твою сладкую киску и получу десерт, который ты обещала.

— Я загрузила картинку и поискала в «Гугле», в ответ вывалились сотни статей. Так я и узнала.

Хоть я и не удивлен, ее признание ржавым тупым ножом вспороло мне сердце. Это моя вина, что Эмерсон выяснила, кто такая Блейк… все началось из-за той фотографии. Если бы я не забрал ее тогда у нее из спальни, где Блейк, несомненно, ее прятала подальше от чужих глаз, ничего этого бы не случилось.

— У кого она теперь? — ударив Эмерсон еще раз по заднице, я стараюсь выжать из нее как можно больше информации.

— Я не знаю, что с ней сделали русские, да и на самом деле, мне плевать, — стонет она, и в ней разрастается тревога. — А теперь иди ко мне и заполни меня своим языком.

Русские. Она у гребаных русских. У меня перед глазами немедленно возникает лицо Истона, и я боюсь, что моя голова буквально взорвется от нахлынувшей на меня чистой ярости. Я поверил ему, когда он сказал, что не имеет к этому никакого отношения, а оказывается, все это время это была моя плоть и кровь.

— Ты долбанная сука! — проревел я, отбрасывая от себя ее ноги, и стал отодвигаться назад, слезая с постели.

Боюсь, что пока она так близко, я могу убить ее собственными руками.

Я чувствую на языке вкус желчи и понимаю, что меня сейчас стошнит. Бросившись в ванную, я, игнорируя истеричные крики Эмерсон, когда та поняла, что случилось, выплескиваю содержимое своего желудка в унитаз. И когда чувствую, что во мне больше ничего не осталось, я валюсь на пол, прижимаясь щекой к холодной плитке.