Екатерина Шелеметьева - Дом со звездной крышей

Возле конюшни она останавливалась и долго тяжело дышала, облокотившись на дверь, но к Галопу входила, всегда выпрямившись, и с улыбкой на лице. Конь радовался Кире, с удовольствием жевал принесенные ему подарки и задумчиво смотрел в след подруге, когда она собиралась уходить. Казалось, огромный скакун искренне недоумевает, почему женщина больше не ездит на нем по горам, а только гладит и угощает сладостями.

– Весной, Гошенька, весной, – повторяла Кира, словно угадывая мысли Галопа.

Вечерами женщина сидела в кресле на крыльце своего дома, закутавшись в шерстяной темно-синий плед, и внимательно рассматривала яблоневые деревья, лес и горы далеко впереди. Кира прислушивалась к себе, к обрывкам мыслей и фраз, к настроению и самочувствию и с удивлением понимала, что счастлива.

"Как же мало нужно человеку для счастья, – думала Кира, – уютный, теплый дом, двор с десятком яблонь, несколько неравнодушных, любящих людей рядом, хобби или работа, которая радует и вдохновляет. А еще тело, живое, подвижное… А впрочем, разве это мало?" И Кира улыбалась счастливой и беззаботной улыбкой.

Иногда сидя на веранде, она вспоминала о Косте, о том, как он носил ей в больницу деликатесы из ресторана, читал книги, рассказывал рыночные новости, смеялся, как спал на раскладушке ночь за ночью, как обнимал, целовал, слушал, странно по-своему любил, как иногда заглядывал в Кирины глаза и с улыбкой говорил: "Я обожаю тебя!"

Странное слово "обожаю", оно одновременно значит больше и меньше, чем «люблю». Любят тихо, не ярко, оставаясь рядом изо дня в день, из года в год, а обожают сейчас, сегодня. Слово-признание "люблю" – опасное слово, за ним стоит и обещание, и ответственность, и обязанности, за него всегда приходится платить. "Обожаю" – слово страсти, одержимости, оно куда безопаснее, за него не обязательно расплачиваться утром на свежую голову, когда дурман сиюминутного чувства проходит.

Думая обо всем этом Кира продолжала едва заметно улыбаться. Да, в этом, вероятно, вся разница между ними: Костя обожал Киру, она его любила. Она была признательна ему за каждый день, который он провел в реабилитационном центре, за все, что он сделал и быть может, еще больше за то, чего не сделал. Кира с трудом могла представить Костю здесь в зимнем Жабляке и потому почти искренне радовалась, что он вернулся домой в Москву.

Из года в год осень и зима в Жабляке были для Киры временем добровольного затворничества и одиночества. Заснеженные, горные дороги не позволяли часто ездить из города в город. А в самом Жабляке Кира близко не общалась ни с кем, кроме Томы и Вука. И все же этой осенью Кира крайне редко оставалась одна. Помимо соседей, которые практически переехали жить в ее дом, женщину регулярно навещали друзья из других городов: Тивата, Котора, Будвы, Доброты и Херцог-Нови.

В доме Киры теперь всегда было весело и шумно. Все гости старались хоть как-то помочь хозяйке: что-то привезти, приготовить, построить или починить. В маленькой кладовой под лестницей стремительно рос запас коробок и банок, солений и варений. А библиотеку пополняли все новые и новые книги.

Чаще всех Жабляк посещали, конечно, Розичи. По какой-то негласной договоренности они всегда приезжали толпой, помогали по хозяйству, что-то готовили мастерили, о чем-то спорили и привозили с собой столько радости и энергии, что Кира еще неделю ходила веселая, вспоминая их шутки и колоритную черногорскую речь.

Но в один из первых дней декабря к воротам Кириного дома подъехала машина Марко, совсем новая, купленная взамен той, что весной летела вниз с обрыва. Из автомобиля вышел Розич. Он долго стоял у калитки, курил, задумчиво рассматривал забор и, наконец, вошел во двор.

Еще когда автомобиль подъезжал к дому, Кира заметила своего гостя в окно. Она видела, что Марко приехал в одиночестве, видела, как он стоит у ворот и потому заранее догадалась, зачем он приехал.

Глядя, как Марко идет к ее дому, Кира вздохнула. За долгие месяцы в больницы она успела множество раз обдумать причины той аварии. Кира прекрасно понимала, что произошедшее было несчастным случаем. В этой аварии не было вины Марко, и если кто виноват, так это Кира. Не случайно это событие помешало их помолвке. Вероятно, если бы в тот день машина благополучно добралась до Тивата, а Кира согласилась тогда на брак с Розичем, сейчас она была бы глубоко несчастна рядом с нелюбимым человеком. Но все сложилось иначе.

А потому, когда Марко заговорил о событиях минувшей весны, девушка решительно и жестко остановила его:

– Хватит! Мы это уже обсуждали в больнице. Помнишь?

– Да. Но я не поэтому приехал… Хотел спросить, как мы будем жить дальше? Если помнишь, перед той аварией я позвал тебя замуж. А в больнице ты сказала, что мы поговорим об этом, только когда ты встанешь на ноги и вернешься в Жабляк. Ты вернулась, Кира.

Она кивнула.

– Марко…

– Подожди, я сам знаю, что ты мне скажешь. Не забывай, я часто приезжал в больницу и видел тебя и Костю, видел, как ты смотришь на него. И это он, а не я был рядом с тобой все эти месяцы. Так что я знаю, кого из нас ты выбрала.

– Прости.

– За что?! Это мне есть, за что просить прощение, не тебе. Я приехал, не для того чтобы снова звать тебя замуж. Не думай, что для меня что-то изменилось, что я передумал, просто зная, что ты мне откажешь. Кира, я решил открыть филиал своей компании в Хорватии. И собираюсь уехать туда на какое-то время. Моя семья во время моего отсутствия будет тебе помогать, как раньше и даже больше, чем раньше. Хотя ты же опять прежняя Дикая Кира, ты и сама можешь справиться, – он улыбнулся, подошел ближе и крепко обнял девушку.

Они еще долго сидели на кухне, разговаривали, обсуждали планы и идеи Марко, пили вкусный травяной чай, заедая его печеньем и кусочками рафинада. В какой-то момент Марко, нахмурившись, спросил, приедет ли Костя. Кира в ответ покачала головой, ей хотелось солгать, что Костя приедет со дня на день, что все сложится, и они обязательно будут вместе, но она больше не верила в это.

Поздно вечером Марко уехал из Жабляка. Кира проводила его до калитки, обняла на прощание, пожелала удачи в Хорватии, удачи во всем, чем он будет заниматься. Потом женщина вернулась в дом и села перед камином. Вечер выдался морозным, сидеть на крыльце, даже закутавшись в плед, было бы слишком холодно. Кира смотрела на огонь и думала о Марко, о том, почему у них ничего не сложилось, и сожалела о нем, как о хорошем друге, которого она, увы, потеряла.

На следующее утро, проснувшись, Кира увидела в окно снег. Крупные, белые хлопья кружились в воздухе и медленно ложились на крыльцо, ступени, дорожки и ветки яблонь. Видимо, снег шел всю ночь, потому что сад перед домом стоял совсем белый, укутанный пушистым, снежным одеялом.