Мария Барская - Любовь вернется навсегда

Правда, никакого сожаления она от этого ни разу не испытала. Одни из ухажеров были ей более симпатичны, другие менее, но ни один из них не сумел по-настоящему запасть ей в душу. А любви, между тем, хотелось. До боли, до дрожи хотелось. Особенно с той поры, как ушла из жизни мама и Аврора осталась совершенно одна.

В первые годы после исчезновения Виктора сердце Авроры словно застыло. Ну, перестали для нее существовать мужчины. Для обычной женщины мужская половина человечества делится на тех, кто очень нравится, нравится, но не очень, не нравится и… совсем не нравится. Или, как вариант, в первого я могу влюбиться с первого взгляда, во второго — если очень постарается, в третьего — ни за какие коврижки, пусть даже золотом осыплет, а вот с четвертым, хоть никогда и не влюблюсь, с удовольствием стану дружить.

Для Авроры таких категорий не было. Все мужчины разделились для нее на две совершенно неравные части. Виктор — любимый, прекрасный, незабываемый, которого уже нет. И остальные — серая безликая масса, из которой никто не выделяется.

Эти последние ей улыбались, дарили цветы, звали на свидания, но она воспринимала их будто сквозь матовое стекло. Одинаковые серые тени, и только.

Тамара, в то время изо всех сил строившая семейное счастье и жизнь с Николаем, от Аврориного отношения к жизни просто на стенку лезла.

— Понятно, я сижу дома. Пристроилась уже, замужем. И то иногда тянет вырваться. А ты-то, Ава, свободная, собой хороша. Самое время мужиками вертеть. Не говоря уж о том, что о будущем надо думать. А ты сидишь! Как вдова в трауре! Проснись. Виктор ведь не был даже твоим любовником. Что ты так долго по нему чахнешь? Да он, если даже остался бы жив, скорее всего на тебе не женился бы.

— Он жив! Жив! — начинала горячо спорить Аврора. — Он всего лишь пропал! Может, еще найдется! Так бывает! Мне рассказывали!

— Не ври сама себе! Год уже прошел. Он не вернется. Прими как факт и смирись. Никогда не вернется. А если и вернется, то совсем другим человеком. Только уверяю тебя: не будет этого.

Аврора в ответ принималась плакать.

— Тебе надо начинать новую жизнь. Пойми: вы с Виктором ничего друг другу не обещали. Вдовы, и те замуж выходят. Ничего стыдного в этом нет.

— Не хочу замуж!

— Начни хоть с кем-то встречаться.

— Пыталась. Не могу. Они все… другие.

— Так это же хорошо, а не плохо. Знаешь, твой Виктор тоже не идеалом был. Надо заставить себя переключиться.

— А мне кажется, это предательство.

— Да что и кого ты предаешь? — возмущенно трясла головой Тамара. — Человека, который несколько раз тебя поцеловал? Плюнь, забудь и иди дальше. Ты-то живая, никуда не пропала. И вся жизнь у тебя впереди. Сейчас у нас с тобой лучшие годы. Потом очухаешься — поздно, никому не нужна. Мужиков и так нехватка. Надо брать, пока на тебя смотрят.

— Тома, ты говоришь о них, как о куске мяса.

Подруга хихикнула.

— А они такие и есть. Мясо и… один хрящик. Очень, правда, нам, бабам, нужный. Но мозги-то все нам достались. Вот и надо уметь ими пользоваться.

— Слушать тебя не хочу! — демонстративно зажала уши Аврора.

— Нет уж, послушай старую опытную подругу. Добра ведь тебе желаю. Не могу спокойно смотреть, как ты себе душу рвешь. Было бы из-за кого. Ты в себе разберись. Страдаешь из-за того, что он пропал. А продолжай он существовать, наверняка бы давно разочаровалась. Вот бросил бы он тебя… К этому, по-моему, шло.

— Он, может, и бросил бы, а я бы любила…

— Да не его ты любишь, а упиваешься собственными страданиями. Мазохистка. Еще в монастырь уйди. Хотя в твоем случае это излишне. И в миру себя как монашка ведешь.

— Тома, но люди-то разные. Тебе одно нужно, а мне — другое.

— То же самое тебе нужно, — отрезала она. — Мужик хороший. Нормальный. Чтобы тебя как следует любил. И ты любила.

— Я уже и так люблю. И другого мне не надо, — упорно твердила Аврора.

Однако капля долбит камень, как утверждали мудрые древние римляне. И время — великий лекарь — заживляет душевные раны. И природа берет свое.

Прошел еще год, и… Нет, Аврора не влюбилась. Ей просто понравился один человек. Той зимой она перешла работать на новое место. Старая контора разорилась, но Аврора довольно быстро устроилась работать в фирму, которая торговала продуктами питания. Их тогда было как грибов после дождя.

В фирме собралась в основном молодежь. Частью Аврорины ровесники, а частью — еще моложе. И атмосфера царила тоже молодая. Веселье, шутки. Вовсю крутились романы. Без конца что-нибудь праздновали. То чей-нибудь день рождения, то помолвку, то свадьбу, то рождение ребенка, то развод, то годовщину нового знакомства, то приход нового сотрудника, то первую зарплату…

Пользовались любым поводом, чтобы остаться после рабочего дня и повеселиться. Праздники проходили бурно. Словно жить оставалось последний день.

Авроре в общем атмосфера на новой работе нравилась, однако воспринимала она бурлившую вокруг нее жизнь несколько отстраненно, словно свысока. Как человек уже поживший и многое переживший. Даже ее ровесники казались ей совсем юными и чересчур легкомысленными.

Отношения у нее сложились со всеми ровные, а вернее, никакие. На празднования она оставалась редко. Дома ждала больная бабушка, и бурные веселья мало привлекали Аврору. Не до них, когда дома мучается близкий человек.

Своими бедами она, впрочем, ни с кем не делилась. Даже не от присущей ей скрытности, а потому, что, по сути, все ей там были чужими. Девчонки жили совсем иными интересами, чем Аврора. Они могли часами жарко обсуждать новые наряды. Аврора слушала их вполуха, а сама думала, как выкроить из зарплаты сумму, необходимую на новое дорогущее лекарство для бабушки.

Работала она хорошо, и относились к ней хорошо, списывая ее отстраненность на счет холодности натуры. Довольно быстро к Авроре приклеилось прозвище Снежная Королева, и не только из-за того, что она увиливала от общих посиделок, но и по той причине, что любые попытки местных донжуанов приударить за ней будто наталкивались на ледяную стену.

Аврора подозревала, что молодые люди даже заключили пари, кому первому удастся завоевать ее сердце. Каждый совершил по заходу, и лишь когда все оказались ею отвергнуты, ажиотаж унялся. Видимо, мужики, обменявшись мнениями, решили, что это у нее какой-то изъян, раз ни один из них ей не подошел. Другие-то девушки откликались, и еще как!

Впрочем, пусть думают что угодно. Главное, Аврора почувствовала себя в безопасности. Отныне интерес к ней угас, и ее более не воспринимали как объект охоты. Она словно превратилась в часть необходимого офисного пейзажа. Как стол, шкаф или, к примеру, начальник. Разве только начальник был больше похож на живого человека. Он сердился, кричал, мог лишить премии. Аврора же приходила, тихо и незаметно делала свою работу и так же тихо уходила.