Ширли Басби - Любовь возвращается

Слоан понимал, что им манипулируют, но посмотрел на щенка, который начал весело покусывать его пальцы, потом на сестру, которая – как он подозревал – про себя смеется над ним, и тяжело вздохнул.

– Ладно. Я позабочусь о ней. Но предупреждаю тебя, Сэм, я хочу, чтобы ты забрала ее в двадцать четыре часа по возвращении в Штаты. И черт побери, я говорю серьезно!

Слезы Сэм исчезли как по волшебству, она радостно хихикнула и, подпрыгнув, поцеловала его в щеку.

– Конечно, конечно. И говорить нечего.

Слоан улыбнулся, вспоминая об этом, Пандора снова лизнула его в подбородок и прыгнула в свою корзинку-переноску, стоявшую на соседнем сиденье. Когда Сэм вернулась, и речи не могло быть о том, чтобы вернуть Пандору… как и предполагала его хитроумная сестрица.

Плохое настроение Слоана рассеялось, он повернул ключ зажигания, и мотор заработал. Выезжая на дорогу, он твердо держал ногу на газе. Раз уж он решил остановиться в горном домике в северном конце долины, надо поторапливаться. Он не планировал приехать туда так поздно, но обед в городском доме Росса, перед началом его долгих каникул, которые, надо надеяться, станут постоянными, занял значительно больше времени, чем рассчитывал он или его младший брат. К тому времени как они обсудили последние детали принятия Россом должности главного управляющего «Боллинджер девелопмент», почти наступила полночь. В свои тридцать два года Росс вполне был готов осуществлять их разнообразные проекты. Он вырос в бизнесе и последние три года был правой рукой Слоана. Слоан весело ухмыльнулся. Все сработало так, как ожидалось: оба получают то, что хотят. Росс станет руководить фирмой, а Слоан полностью посвятит себя своей страсти – коневодству. Он зевнул. Скорей бы доехать до дома. После десяти – двенадцати миль шоссейной дороги последний предстоящий отрезок пути будет тяжким, извилистым и покрытым гравием.

Проснувшись на следующее утро, Шелли лежала в постели и, моргая, смотрела на опущенную вокруг сетку, стараясь сообразить, где она. Затем все вспомнила. Она дома. В Дубовой долине. И Джош умер.

Она уткнулась лицом в подушку. Сколько пройдет времени, прежде чем она перестанет встречать день с этой болью? С момента телефонного разговора с Майклом Сойером на нее будто опустилась черная пелена. «Может быть, – подумалось ей, – это произойдет, когда прах Джоша развеется по долине». Сегодня она выполнит этот последний долг перед братом. Нынче утром приедет из Укайи Майкл и привезет урну с пеплом Джоша. Они планировали вместе исполнить последнюю волю Джоша. Она вздохнула. Не та это работа, о которой хотелось думать. Шелли снова вздохнула. Но как только это будет сделано, рана начнет затягиваться. Она на это надеялась.

Шелли посмотрела на часы на ночном столике и застонала. Десять часов, а ее тело кричало, что она не спала ни минуты. Нет, лечь спать в три тридцать утра – ее бы не доконало, но когда к этому добавляется изменение часовых поясов при перелете… Она скорчила рожицу. К тому времени как ее самолет приземлился и она получила в арендном агентстве заказанный «бронко», близилась ночь. Ей нужно было остаться до утра в Сан-Франциско, как советовали друзья. Так ведь она всегда поступала по-своему. С трудом она вылезла из постели и проковыляла в ванную.

Полчаса спустя, освеженная душем, с раскинувшимися по плечам мокрыми локонами, одетая в выцветшие потертые джинсы, Шелли спустилась вниз. Запах кофе защекотал ноздри, как только ее босые ноги шагнули на последнюю ступеньку лестницы. Мария?

В животе защемило, плечи судорожно напряглись. Шелли толкнула дверь в кухню. Крепкая женщина, темные, с проседью, волосы которой были собраны в аккуратный пучок на затылке, как раз наливала себе чашку кофе. При появлении на пороге Шелли она повернула голову и нерешительно улыбнулась.

С легким мексиканским акцентом она сказала:

– Доброе утро, мисс Шелли. Надеюсь, вы хорошо спали после долгой дороги. Нашли все необходимое?

Мария Риос почти не изменилась за семнадцать лет. Конечно, она уже не была той темноглазой улыбчивой девушкой, но Шелли сразу ее узнала. Робеющая Мария пришла работать в их семью в двадцать лет, а Шелли была тогда двухгодовалой малышкой. Частью ранних ее воспоминаний были певучий голос Марии и ее нежное теплое и уютное тело. Сейчас в блестящих черных волосах Марии появились серебряные нити, а гладкую оливковую кожу лица изрезали морщины – не то что в тридцать шесть лет, когда Шелли видела ее в последний раз. Но это была все та же Мария.

При виде Марии, доброты, симпатии и боли в ее карих глазах Шелли наконец отпустило.

– О, Мария! – воскликнула она, прошедших лет словно и не бывало. Они встретились на середине кухни и обнялись. – Как я рада тебя видеть… даже при таких обстоятельствах.

Объятия, слезы, восклицания, оборванные на половине фразы, и улыбки, но прежде и больше всего Шелли ощутила теплоту приветствия и разделенность горя.

– Ну и ну, – протянул какой-то полузнакомый голос, – чего только не увидишь без пистолета!

Шелли круто обернулась и увидела загорелого ковбоя, сидевшего за дубовым столом в светлой комнатке, прилегавшей к кухне. Несколько секунд она пристально вглядывалась в него, стараясь вспомнить, откуда знает это смуглое морщинистое лицо, белоснежный вихор и роскошнейшие висячие усы. Вот они-то и позволили ей его узнать.

– Эйси! – восторженно вскричала она. – Я не ожидала тебя здесь встретить.

Он поднялся на ноги, выпрямился во весь свой небольшой рост – жилистая фигурка в поношенных джинсах, облегавших узкие бедра со щегольством, которому могли позавидовать молодые парни.

– Оно и понятно, девочка. – Он заключил ее в крепкие объятия. – Как же хорошо увидеть тебя снова… даже несмотря на обстоятельства.

Эйси Бэббиту было за семьдесят, но годы его выдавали только морщины на лице да натруженные вены на руках. И уж точно возраст не сказался на медвежьей хватке, с которой он ее стиснул. Когда Шелли смогла снова дышать, она радостно улыбнулась и спросила:

– Как ты поживаешь? Все еще обучаешь ездить верхом упрямых всезнаек вроде меня?

Он кивнул, и в глазах его заплясали веселые искорки.

– Угу. И еще бегаю за юбками. – Он многозначительно шевельнул бровями. – Нынче положил глаз на одну уютную вдовушку. – Он причмокнул губами, – Ей-богу, эт-то что-то. Есть что обхватить руками. Но и требовательная… Да она, пожалуй, меня в могилу загонит своей любовью. – Усы его весело подергивались. – Знаешь, детка, старую поговорку: может, на вершине горы снег лежит, но в печке огонь не погас.

– Ну, что касается тебя, так этот огонь у тебя не горит, а пылает вовсю, – язвительно заметила Мария и погрозила ему пальцем. – Слышала я о тебе и об этой твоей женщине в Шони-Дик. Тебе надо быть поосторожнее, старичок. Последние полгода она водила компанию с Джимом Мадденом. А ведь не зря Джим рыжий. Разозли его, и он в клочки разорвет тебя, хилого старого петуха. Глазом моргнуть не успеешь.