Наталья Батракова - Территория души. Книга 1

— Как хотите, главное — выслушайте до конца, — согласилась Александра Андреевна. — Мне и так непросто было собраться с духом, и я жалею, что не сделала этого раньше, как только все узнала.

Женщина волнуясь, перевела дыхание. Крылов выжидающе молчал.

— Вы знаете, почему она едет к Балайзеру? — начала она с главного.

— Это меня не волнует, — солгал Костя, весь напрягшись.

— Неправда, — ответила Ларина. — Неправда, вас это не может не волновать.

Никогда прежде она не разговаривала так с Константином Петровичем. И ни с одним бывшим начальником не позволяла себе говорить таким тоном.

— Роберт Балайзер был другом ее родителей, и они погибли буквально у него на глазах, — Александра Андреевна замолчала, наблюдая за реакцией на ее слова.

— Не может быть, — недоверчиво произнес Крылов.

— Может. И Джессика Балайзер приезжала весной для того, чтобы убедиться, что Анна именно та девушка, которую они разыскивали.

— Откуда вы это узнали? — озадаченно спросил Константин Петрович. — Это очень серьезно, поэтому, если можно, все по порядку.

— Хорошо, — успокоившись, что ее выслушают, ответила Ларина. — Тем более что, мне кажется, вы узнаете много интересного для себя. Начнем с того, что моя сестра — институтская подруга Татьяны Артюхиной…

…Откинувшись на спинку стула, совершенно сбитый с толку рассказом Александры Андреевны, Крылов с трудом улавливал ее последние слова.

— Почему вы не рассказали мне все сразу, как только узнали? — спросил он тихо.

— Я только вчера вечером поняла, что вы ничего не знаете, — виновато пояснила женщина. — Я была дома у Кругловой.

— Когда она улетает? — напрягшись, задал вопрос Костя.

— Не знаю точно. Сказала, что на следующей неделе. Квартиру и машину она уже оформила на бывшего мужа.

— Почему? — удивился Костя.

— Взамен на разрешение на выезд дочери, — усмехнулась женщина и добавила: — Я лишь вчера осознала, как ей тяжело было все это время. И сколько сил надо иметь, чтобы все это пережить. А я, к сожалению, тоже оказалась по другую сторону баррикад. И мне очень стыдно. Когда мне пришлось начинать жизнь сначала, мне повезло. Я была не одна.

— А Балайзер? Разве он ее не поддерживал? — с трудом спросил Крылов.

— Думаю, только он, — и, припомнив, Ларина добавила: — Он и вчера при мне ей звонил. Беспокоился о здоровье, как я поняла. Она и вправду выглядит больной, сильно исхудала, ни кровинки в лице.

Костя напряженно слушал женщину и ловил себя на мысли, что, когда утром те же самые слова ему говорила Саша, они только с новой силой пробуждали в нем злость и раздражение. Тогда он посчитал, что на него хотят воздействовать таким образом и вызвать жалость. Но, выходит, все это правда? Почему она ему не позвонила, если ей действительно было так плохо?

— И еще, — женщина собралась с силами и произнесла: — Я вас очень уважаю, Константин Петрович, и благодарна за все, что вы для меня сделали. Но вы — такой же эгоист, как и мой бывший муж.

Александра Андреевна опустила голову. Странно, после этих слов, не было чувства раскаяния. Только облегчение на душе.

— Я могу идти? — спросила она.

— Да, — ответил Крылов. — Спасибо.

Просидев какое-то время словно в оцепенении в кабинете, не выключая света, он неожиданно резко сорвался с места и схватил со стола телефон. На ходу попадая в рукава дубленки, забыв закрыть кабинет, он выскочил к машине.

Крылов не заметил, как пролетел сквозь украшенный праздничными огнями город и, не снижая скорости, разгребая шипами снег, подлетел к дому Анны. Нервно набрал не выветрившийся из памяти код и, не дожидаясь лифта, бегом поднялся на шестой этаж. Несколько раз безрезультатно нажав звонок в квартиру Анны, он, не задумываясь, позвонил Рите.

— Где они? — спросил он, с трудом переведя дыхание.

— Уе-ха-ли, — завыла Рита и бросилась ему на грудь, продолжая рыдать.

— Как — уехали? — обреченно спросил Костя, отстраняя от себя девушку, от которой сильно разило спиртным. — Когда?

— Час назад, — с трудом разбирал он слова между всхлипываниями. — Самолет только на следующей неделе, но она Игорю квартиру и машину отдала и уехала.

— Откуда она летит? Из Москвы? Из Минска? — попытался он расспросить Риту.

— Не знаю, — еще сильнее завыла та. — Ничего не знаю. Просто сказала напоследок: «Вот и все. Для всех я уже улетела». Крылов закрыл глаза и оперся спиной о стену. «Этого не может быть, — пронеслось у него в голове. — Если она еще здесь, я должен ее найти».

— Она ничего не просила передать? — не надеясь на положительный ответ, спросил он на всякий случай.

Рита, пошатываясь и продолжая всхлипывать, зашла в свою квартиру и вернулась через минуту с маленькой коробочкой.

— Просила. Только если вы сами спросите о ней.

Костя сразу понял, что лежало внутри, и, открыв яркую крышку, узнал золотой браслет и колье, купленные в Праге.

«У меня какие-то нехорошие ассоциации со стилем Версаче», — неожиданно вспомнились ему слова Анны.

Тут же в коробочке лежал сложенный несколько раз лист бумаги с распечатанными на принтере строками:

Ниже от руки было дописано:

«До свидания, Костя. Анна».

У Крылова все похолодело внутри. Он автоматически спрятал лист в нагрудный карман, сунул туда же коробочку и, не попрощавшись с Ритой, подавленный, вышел за дверь.

На ноги были подняты все, кто как-то мог помочь в поисках Анны и Екатерины Кругловых. Ни в одном из списков пассажиров авиакомпаний такой фамилии не было зарегистрировано. Правда, оставалась не раскрытой спецбронь, фамилии клиентов в которой были зашифрованы.

Ничего вразумительного о дате отъезда не смог ответить Игорь, поднятый среди ночи Крыловым. И в офисе, и по домашнему телефону Роберта Балайзера отвечал автоответчик. Во время рождественских каникул в далекой Америке никто не работал.

Круг замкнулся безрезультатно, как ни метался Крылов все эти дни. Во вторник вечером Косте, тупо уставившемуся на белую стену в кабинете, неожиданно позвонил Дербенев.

— Привет.

— Привет, — без эмоций в голосе ответил Крылов.

— Как дела?

— Никак, Коля. Считай, что умер.

— Сдурел, что ли? — не понял Николай.

— Не знаю.

— Что-то еще случилось? — испугался за друга Дербенев.

— Что тебя интересует? Спрашивай и прекращаем. Я ни с кем не хочу разговаривать. Даже с тобой. Прости.