Надежда Духовная - Бугенвиллея цвета фуксии

Под утро Таня проснулась от того, что папа гладил её по голове и, поцеловав в лоб, прошептал, что пора вставать. Это было как в детстве, когда Антоша был ещё маленький, чтобы брать его с собой, и они на выходных уезжали вдвоём за город и не хотели будить маму. Таня, как тогда, обхватила папу за шею и, шепнула "сейчас". И как тогда, папа ещё постоял над нею, прекрасно зная, что она может снова нырнуть в сон, если её не разбудить до конца.

Но вот Таня открыла глаза и посмотрела на него томным со сна взглядом, и папа, улыбнувшись, пошёл ставить чайник. Они съели по бутерброду и уже стояли на пороге, когда мама вышла в халате и спросила:

– Так и ушли бы, не сказав мне ничего?

И они оба стали уверять, что конечно нет, они как раз и собирались идти к ней, а тут она сама пришла. Мама обняла Таню и попросила позвонить по приезде в Питер.

– И конечно, привет всем передавай!

Таня обещала передать.

Они вышли и махали маме, которая появилась в окне. Потом поехали по тихому, ещё спящему городу в аэропорт. Приехали с запасом времени. Купили кофе Владимиру Леонидовичу и какао для Тани.

Самолёт вылетал вовремя. Они обнялись напоследок, и папа сказал:

– Отдохни хорошо. Пусть свежий Балтийский воздух наведёт порядок в твоей голове после нашей левантийской жары.

Он улыбнулся, и Таня подумала, что папа понимает гораздо больше, чем она думала, и конечно же, гораздо больше, чем признался бы в этом, если его расспросить.

Она ещё махала ему, удаляясь, но вот уже скоро настала её очередь подойти к девушкам в форме, которые спокойно спрашивали всех отъезжающих, кто паковал багаж, передал ли им кто-нибудь что-нибудь с собой в дорогу, и внимательно слушали ответы на свои вопросы.

Славик познакомился с Машей, недавно закончившей факультет дизайна, два года назад. Маша была полной противоположностью Тани даже внешне. Она была высокая, с рыжими волосами до плеч. И все считали их подходящей парой.

Правда Маша никогда так живо не интересовалась ни его учёбой, ни его работой, как продолжала делать это Таня. Время от времени они поздравляли друг друга с днём рождения, с новым годом. Их общение носило удивительный характер – они писали друг другу так, будто не молчали перед этим несколько месяцев, а продолжали с того самого места, где остановились в прошлый раз. И Славику уже думалось, что когда-нибудь они будут дружить семьями. Потом учёба начала подходить к концу. Их переписка как-то плавно сошла на нет. Маша стала делать намёки на то, что уже пора бы жить вместе, всё равно Славик собирается съезжать от родителей.

Всё было так, пока однажды Таня вдруг ему не написала. Это было не в день его рождения, и не под Новый год. И вообще это было очень странно, что она спрашивала про Ташкент и скучает ли он по школе. Это было довольно неожиданно. Славик ответил ей сдержанно, что в Ташкенте был давно, с тех пор они продали квартиру и окончательно перебрались в Россию, да уже и не тянет туда так сильно.

Таня написала, что не представляет его в Питере, что по переписке ещё можно представить, а вот так наяву – нет. Здесь он улыбнулся. Это было так на неё похоже: сказать что-то, чтобы он отчётливо почувствовал её восприятие, как будто она смогла вновь дотянуться до него сквозь все эти расстояния. И тогда он сделал то, чего сам от себя не ожидал. Он позвонил ей, а потом сказал, что приглашает в гости, что родители будут рады её видеть. И он не солгал. Мама всегда интересовалась и спрашивала про Таню.

Он думал, что она, конечно же, не согласится – тот, другой, удержит её. Но она ответила, что с удовольствием приедет. Когда? Да вот хоть через месяц. У них в октябре ещё не начинается учёба, да и осталось только диплом написать.

Это было неожиданно, невероятно, и Славик подумал, что ещё год-два тому назад он всё бы отдал, чтобы она приехала в Питер. По началу, ещё не обжившись на новом месте, он часто вспоминал Таню. Потом стал вспоминать реже. Этот город имел свою собственную, уникальную историю, и Славик успел его полюбить.

Более того, он уже не представлял себя отдельно от берегов Невы, городских парков, называвшихся здесь садами, и имеющих неповторимый запах свежей липовой листвы и сочной травы весной. Славик живо представил себе Таню, шагающую рядом с ним по любимым улицам. Он поводил бы её по всем замечательным местам этого удивительного и красивого города.

С Машей такие прогулки не получались. Она предпочитала встречи с друзьями в клубах, походы в кино и вообще была очень урбанизирована. Природа воспринималась ею как декорация или погодное явление. Она расстраивалась, когда было ветрено, шёл дождь, и дулась, когда Славик предлагал "тащиться" куда-нибудь в непогоду. Очень тяжёло было заинтересовать её чем-то, что напрямую не касалось её самой или её занятия – дизайна. Славикин папа, наблюдая их отношения, начинал рассуждать про индивидуализм и о том, как редки пары, в которых партнёры равно уважают друг друга.

Славик с Таней договорились созвониться через неделю. К этому времени Таня должна была купить билеты и знать точную дату прилёта.

– На сколько ты останешься? – спросил Славик.

– Не знаю! Пока не надоем вам! – засмеялась она.

Потом уже серьёзно добавила, что приедет дней на десять.

Да, всё-таки это было удивительно, невероятно. Настолько, что он забыл её спросить, прилетит ли она одна или с кавалером. Эта мысль теперь занимала Славика, и он ругал себя, что не спросил сразу. Прошла неделя, прежде чем они созвонились снова, и он смог задать Тане этот так волновавший его вопрос. Она на секунду замолчала, а потом сказала, что приедет одна.

Что-то задумчивое и немного грустное было в её голосе. И Славик решил, что они расстались. Он не мог бы сказать, почему он так решил, она ведь ничего такого не упоминала. И Славик, понятное дело, не спрашивал, только поспешил объяснить её приезд одной тем, что Таня наконец поняла, что не любит того, другого. Как может она любить такого человека! Да они совсем друг другу не подходят! А почему Славик решил, что они друг другу не подходят, он не смог бы объяснить, даже если бы его мнением на этот счёт кто-нибудь и поинтересовался.

Итак, этот день наступил! Славик не мог уснуть с вечера. Он всё ходил, пил воду, и торопил ночь. Таня прилетала под утро. Родители видели его волнение, и папа шутил что-то на тему Фигаро. Маша не так давно уехала с родителями в Крым к каким-то родственникам, которые готовы были принять их, так как у них был собственный домик. Может, потому что так быстро всё произошло, или от того, что Славик сам до конца не верил, что Таня приедет к нему на самом деле, он даже не сказал о ней Маше.

Но причем тут Фигаро, если Славик не видел Таню целую вечность?! То есть видел, конечно, на тех злополучных фотографиях, на которых не всегда чётко можно было разглядеть выражение её глаз.