Виктория Селезнева - Агротуризм для олигарха

Остаток дня, как ни странно, прошел очень спокойно, видимо потому что мы почти не сталкивались с моим спутником. Сначала он провалялся в комнате, или не знаю, чем он там занимался, а ближе к вечеру, когда дождь окончательно закончился, с щенячьим восторгом напросился с моей бабушкой встречать корову с поля. Бабуля коров уже не держала, тяжеловато ей с ними справляться в ее возрасте, но иногда ходила встречать соседскую корову, когда соседи по каким-то причинам не могли. За это, бабушка ежедневно была снабжена литром парного молока.

Пока их не было, я убралась в доме и вышла на улицу, в ожидании «пастухов».

Бабушка застряла у соседей, а Сережа вернулся возбужденный донельзя.

– Я видел быка, – таинственно проговорил он, присаживаясь ко мне на лавку, – знаешь какие у него яйца?

Я не отвечала, хотя улыбка растянулась на все лицо.

– Я отвечаю, это бык-осеменитель, ему даже не нужно склеивать корову, просто слегка потрясти бубенцами и она сама встанет в позу.

– Сережа, блин! – с моим живым воображением, такие вещи нельзя озвучивать вслух, – что бы с тобой было, если бы тебе дали подоить корову!

На миг Никольский замер, затем тряхнул головой.

– Не, я не готов пока к многососковости.

– Ты отвратителен, – обреченно изрекла я.

– Не, видела бы ты быка!

Я засмеялась.

– Я думала, ты восхищаешься им.

– Знаешь, это все до отвращения интересно, – философски изрек мужчина, откидываясь назад. – Чем займемся?

Его резкое переключение тем все еще вводило меня в ступор и постоянно заставляло отвечать честно, не думая.

– Не знаю. Бабушка хотела сегодня баню организовать, нужно будет растопить.

На лице мужчины появилось выражение «Окей, гугл». Затем он со вздохом произнес:

– Очень надеюсь на твою помощь.

Хотелось, конечно, его помучить, но еще больше хотелось баню.

– Не переживай, я сама справлюсь.

Никольский нахмурился.

– То, что я понятие не имею, как это все работает, так как никогда не делал этого, не означает, что я позволю заниматься тебе тяжелой и явно мужской работой. Я негодяй, Алиса, но с чувством собственного достоинства.

Почему-то стало стыдно, хотя я ничего такого не сказала.

– Хорошо, там все просто. Ты костер разжигал когда-нибудь?

Я получила убийственный взгляд в ответ, значащий, но не настолько я уж неумеха.

– Ну вот, выдвинуть заслонку, чтобы дым проходил, и разжечь огонь в печке. Все просто.

– Я тогда пошел.

Никольский встал и, подобрав охапку дров, направился в баню. Я смотрела ему вслед и не понимала. Определенно, это самый противоречивый человек в моей жизни.

Сергей

Как-то стремно ощущать себя неумехой. О, даже слово – неумеха, откуда оно в моем лексиконе? Это явно деревенский яд.

Но с баней я справился легко. Когда температура достигла нормы, встал вопрос, кто пойдет первый. Я люблю пар, я люблю жар, как и баню я тоже люблю. А эта ж моими ручками растоплена. Не удивительно, что я разве что бегом туда не понесся.

Идя с полотенцем наперевес, встретил Алису, которая самозабвенно поедала вишню с дерева. Меня она не видела, чем, собственно, я не мог не воспользоваться.

– Сладкая вишня для сладкой девочки? – прошептал я, подбираясь к ней максимально близко. Она вздрогнула и повернулась, зло стреляй в меня взглядом. – Угостишь?

– Тут целое дерево, угощайся, – отвернулась девчонка, явно не желая мне подыгрывать.

– Одну вишенку в рот и я ушел, – не сдавался я.

Алиса вздохнула, оторвала, по мне так самую неспелую, и повернулась ко мне.

– Самолетик летит в гараж, открывай ротик, мальчик Сережа, – тоном яжматери, прогундосила Алиса.

– Алиса, твою мать, – вздохнул я, – так импотентом можно стать.

Я развернулся и пошел в баню. Маленькая стервочка явно понимала, что я от нее хочу, и я уверен, что сексуальности в ней хоть отбавляй. Я с легкостью могу представить, как она эротично скармливает мне ягоду. Но она продолжает строить из себя недотрогу, не понимая, что делает мою охоту в стократ интереснее.

В бане было хорошо. Возможно еще потому, что я 2 дня нормально не мылся. Не хватало только маленькой дерзкой девчонки, которую я бы отлупил веником. Ну вот, допредставлялся. Организм наглядно потребовал воплотить мечты в реальность, только что-то подсказывает мне, что Алиса будет против.

Пару раз облившись ледяной водой, пришел в себя. На улицу вышел уже успокоенный и умиротворенный.

Алиса была дома, а бабушки не было видно.

– Ты идешь в баню? – спросил я читавшую что-то девчонку.

– Я попозже, – отозвалась она, не отрываясь от книги, – не люблю жару.

– Я могу прийти потереть тебе спинку, – не сдержал я свое воображение.

– Размечтался, – все так же монотонно, продолжая читать, ответила Алиса.

– Да ладно, баня, это же так романтично, – прохрипел я, подходя ближе к девчонке.

– Угу, – ответила Алиса, перелистывая страницу.

Угу? Серьезно?

Я начал беситься.

– Алиса, я, если что, подкатываю к тебе. Прояви уважение, отвлекись от чтива.

Девчонка подняла на меня глаза.

– Доволен? – невозмутимый, абсолютно незаинтересованный вид.

– Нет, бл..ь!

Я развернулся и ушел в комнату. Больше всего бесило, что я злюсь от того, что ей пофиг. Если ей пофиг, то мне тем более должно быть. Видимо, воздух в деревне настолько провонял навозом, что у меня мозги отключаются. А может это инстинкт охотника, пытающегося сожрать жертву.

Если честно, меня уже перестала радовать вся эта ситуация. Какого хрена я здесь делаю вообще? И Алиса, мать ее, бесит! Строит из себя овцу невинную.

Я решил пройти прогуляться, заодно подумать, стоит ли мне здесь оставаться. Пока «за» был только довод, что я не хочу проигрывать спор. Выглядеть-то это будет как то, что я сломался. И почему-то очень хотелось, чтобы Алиса смотрела на меня щенячьим взглядом, а не взглядом матерого волка.

Я прошел мимо Алисы на улицу, напоследок, как истинная истеричка, хлопнув дверью.

Жизнь в деревне кипела. Я шел по улице, рассматривая местный колорит. Дети лазили по доскам, стреляя друг в друга из водяного пистолета, кто-то рубил дрова, кто-то косил траву. Через каждую минуту раздавался то лай собак, то крик петухов. Вдалеке мычали коровы, блеяли козы. Вообще все выглядело как подготовка к фильму про деревенскую жизнь – все настолько другое, кардинально отличающееся от города. Я невольно остановился, вдыхая полной грудью. Затем, своровав с чьего-то дерева яблоко, пошел к ненавистному мне холму, чтобы позвонить Марку и сказать, чтобы приехал за мной. Мне надоело. А еще я начал чувствовать себя слабаком, постоянно передо мной вырастают дела, в которых я как неоперившийся птенец, да и Алиса, черт бы ее побрал. Журналистка-психолог. То улыбается и интересуется моей жизнью, то замолкает и прячет от меня взгляд. Такое ощущение, что я интересный экспонат в ее личном музее. «Ты с этим условием сюда и ехал» – не удержался от комментария внутренний голос.