Виктория Селезнева - Агротуризм для олигарха

– Считай меня феминисткой, но мне от тебя ничего не надо, – буркнула я.

– Даже 10 килобаксов?

– Если ты забыл, я велела их перевести в питомник в случае моего выигрыша, меня они даже не коснутся.

– Откуда такая любовь к братьям меньшим? – неожиданно спросил мужчина, отдавая мое мороженое какой-то мимо проходящей девочке.

– Не боишься прослыть педофилом? – улыбнулась я.

– Но я же у нее за мороженое ничего не прошу, у тебя, может, еще и попросил бы, – усмехнулся он. – Ну, так что?

– Не могу сказать, просто хочу помогать, но пока не знаю как. Я долгое время была волонтером и насмотрелась такого, что словами не передать. А еще глаза собак, даже когда их сто раз предали, они светятся надеждой. И хозяев своих отвратительных они продолжают ждать и любить. Люди ужасные существа, у них нет и доли той искренности, что есть у животных.

Никольский достал сигарету и закурил. Я ждала язвительных реплик, но их не последовало. Мы пошли обратно в деревню.

– Знаешь, Алиса, – заговорил Никольский, – тебе нужно отрастить зубы, чтобы тягаться с такими как я. А иначе сожрут.

Я не поняла, к чему он это сказал. Но звучало не как оскорбление, и ладно.

Вечер прошел довольно спокойно, мы поужинали, Никольский пропадал где-то на огороде. Периодически, я замечала детский интерес в его глазах, он как будто попал в сказку. Меня это веселило, но виду я, конечно, не показывала. Решила, когда мужчина уснет, начну работу над статьей и пересмотрю фотографии, которые я сделала втихаря от него.

– Я буду ложиться, мне завтра рано надо встать, – сказала бабушка, поднимаясь из-за стола.

– Бабуль, я посуду домою и тоже скоро к тебе присоединюсь, – сказала я, вытирая чашки.

– Я вам с Сережей в маленькой комнате постелю.

Та-да-да-дам! Я была уверена, что у меня бабушка за вот это вот «до свадьбы ни-ни».

– Бабуль, да я с тобой лягу, – зачастила я, глядя на довольную ухмылку Сережи. Хорошо хоть молчит.

Бабушка улыбнулась.

– Ну, ты уж из меня совсем древнюю старуху не делай, думаешь, я не была молодой? Все равно друг к другу будете бегать, ложитесь уж вместе.

Я покраснела до кончиков ушей, больше, конечно, от паники. Это в мои планы совсем не входила. И нет, я не боюсь, что не сдержусь при виде красивого тела мужчины, все-таки у меня мозги есть, а вот что это самое тело начнет приставать, я не сомневалась.

– Бабуль, я не хочу, чтобы ты смущалась, – улыбнулась я своей самой неотразимой улыбкой. – Мы так решили.

Бабушка открыла рот, но Никольский ее опередил.

– Алиса, ну серьезно, мы все взрослые люди. Мало того, что упали как снег на голову, давай ты еще бабушку всю ночь будешь пинать, спать не давать. Не смешно. – И повернулся к моей бабушке. – Я помогу постель расстелить, пока Алиса посуду моет, пойдемте, баба Валь.

Они удалились в комнату, а я ударилась в панику. Две недели в одном доме с этим чертом тяжело, а в одной постели вообще невыносимо. Но я не буду капитулировать, один намек на непристойность – и он проиграл. Да, вот так! Я гордо задрала нос и стала домывать посуду. А в душе продолжала шуметь буря.

Я надеялась, что Никольский ляжет спать, не возвращаясь на кухню, все-таки свежий воздух, все дела. Но видимо где-то там выше отключили мою связь с космосом, так как мои желания постоянно игнорировались.

– Я приготовил нам уютное гнездышко, дорогая, – пропел Никольский, подходя сзади. Я сжала зубы, чтобы не поддастся на провокацию, и продолжила разбираться с посудой. Но когда его руки оказались на моих бедрах, а дыхание я почувствовала на шее, я не выдержала, поворачиваясь к нему, вооружившись вилкой, которую я как раз вытирала. Это только в любовных романах, тело женщины предает ее, и против своей воли она начинает желать ненавистного мужчину. В реальности поднимается злость и негодование, хотя отвращение не появилось, а я так надеялась, что меня показательно вырвет от его «ласк».

– Никольский, последнее предупреждение. Я расцениваю это, – показала глазами на его руки, – как домогательство.

Мужчина улыбнулся.

– А если я во сне случайно тебе на попу положу руку, тоже будешь расценивать это как домогательство?

– Да, – выпалила я, – если не можешь себя контролировать, спи на полу. И руки убрал.

Мужчина, наконец, отцепил руки от моего тела, поднимая их вверх.

– Понял, был не прав. Алиса, а ты крепко спишь? – неожиданно спросил он.

Мне вопрос не понравился. Определенно, в нем был какой-то подтекст.

– А что?

– Не порти о себе впечатление, не отвечай вопросом на вопрос, – нахмурился мужчина.

– Я не собираюсь казаться лучше, чем есть для тебя. Так что?

Никольский помотал головой и улыбнулся.

– Хорошо, проверю сам.

Сергей

В порыве вредности я обрадовался, что мы будем спать вместе. Но затем пришло и осознание, что в такой близости сложно будет себя держать в руках. Все же, как не крути нашу ситуацию, я мужчина в расцвете сил, а Алиса очень даже соблазнительная девочка. И не только телом соблазнительная, а еще и на каком-то эмоциональном уровне. Она пока сама не понимает своей привлекательности, что делает ее еще более желанной.

Но я, как истинный брутальный самец, не сомневающийся в своей неотразимости, был уверен, что как только я включу режим соблазнителя, она растечется как мороженое и все проблемы решаться сами собой. Но строптивая девчонка снова меня удивила, вооружившись против меня вилкой. И я видел, что она не набивает себе цену, просто не хочет меня. Как меня можно не хотеть?

Я отвык от такого. Обычно, мне даже соблазнять никого не приходилось, стоило открыть кошелек и дверь в крутую тачку, дамочки возбуждались сами собой. А тут она знает кто я, и ей плевать. Чаще всего, меня либо желают, либо бояться, притом каждое из этих чувств пропитано уважением. А тут не желания, не страха, не уважения. Да моя самооценка за последний день упала ниже плинтуса. Хотя, с другой стороны, мне же было скучно? Вот теперь у меня есть головоломка, которую я должен разгадать за две недели.

Алиса упорно продолжала вытирать и так сухую посуду, лишь бы не встречаться со мной взглядом. Я ел яблоко и нагло рассматривал ее, пока не услышал:

– Ты меня смущаешь, может, ты уже спать пойдешь? – спросила девчонка, не поворачиваясь.

– И чем я могу тебя смущать? Вгрызанием в яблоко?

– Ты пялишься, – прошипела она.

Зеркало у нее там где-то что ли?

Но отмазываться я не собирался.

– Это явно нельзя причислить к домогательствам, у тебя красивая фигура, считай, что я получаю эстетическое удовольствие.

«А мог бы и физическое».

– Хорошо, – резко повернулась маленькая стерва, – тогда я пойду спать.

– Отлично, где душ? – спросил я у нее.