Юлия Флёри - Всё, как ты захочешь

– Мужчина?!

– Конечно. Не я же тебе его подарила! От меня, вон, путёвка. – Уверенно плела она свою паутину, пока я пыталась успокоить разбушевавшееся сердечко. – Да ладно тебе. – Совсем не церемонясь, она хлопнула меня по плечу. – Это папа тебе подарил. Так что можешь быть спокойна. Он знает, что делает. Там эти цветы обрабатывают каким-то особенным образом, на них нет пыльцы, и они совсем не пахнут, но выглядят отпадно.

Про внешний вид букета не согласиться было нельзя, действительно, красивый. А вот косилась я на него неспроста: все знают, что у главного редактора жуткая аллергия на запахи, поэтому мы даже духами в издательстве не пользуемся. А тут вдруг цветы. Кто захочет так подставить любимого руководителя? Вот уж точно не я.

Когда меня поздравили и остальные члены небольшого, но дружного коллектива, и мы с Лизкой остались наедине, можно было расслабиться. Хотя все и так знали о наших отношениях, но всё же не хотелось говорить при посторонних. А посторонними для меня являлись многие. Нет, я компанейская девчонка и всё такое, но были моменты, в которые не хотелось допускать никого лишнего. День рождения как раз к таким и относился, считался глубоко личным праздником, который мы отмечали в достаточно узком и давно сформировавшемся кругу

– Признавайся, что подарил любимый. – Подмигнула мне подруга, а когда я решила оставить этот вопрос без комментариев и села за рабочий стол, пытаясь прикрыться монитором компьютера, самым наглым образом села на этот же стол передо мной. – Колись, иначе мне придётся тебя пытать. – Пригрозила она и вытянула из стопки несколько конвертов с корреспонденцией.

– Лиза, перестань, это по работе. – Не понятно для чего пыталась пояснить я, хотя кому как не моему непосредственному начальству знать, что за конверты могут лежать на столе? Даже выхватить их попыталась, но ловкие ручки с идеальным маникюром вовремя взмывали вверх, не позволяя пытку закончить.

– Нет, ну, так не честно. Признавайся! – Показательно надулась она и с обидой бросила конверты на стол. Руки перед собой скрестила, подпирая пышную грудь, смотрела в одну точку где-то позади меня.

– Просто мне пока не в чем признаваться. – Примирительно пробормотала я, но Лиза и ухом не повела. – Так смотришь сейчас, словно за моей спиной что-то интересное. – Сказала, уже сама раздражаясь.

– Там паук.

– Что?

Лиза перевела на меня ясный взгляд.

– Паук, говорю, и если не будешь шевелиться, он тебя не съест. – Добавила, паясничая, а я уже с визгом подскакивала на месте, пытаясь сбросить с себя отвратительное существо.

– Сними! Сними с меня! Скорее! – Взвывала, шевеля, казалось, абсолютно всеми своими рабочими мышцами, подскакивая на шпильках, разбрасывая неудачно лежавшие на столе бумаги.

– Да тихо ты! Вон он!

Я всё ещё не могла остановиться, когда Лиза начала тыкать пальцем на стену позади жалюзи.

– Да не прыгай! Сейчас испугается, убежит, и обязательно заберётся в твою сумочку. – Строго пригрозила она. Не сказать бы, что убедила, скорее уж, наоборот, но сзади послышалось громкое покашливание. А как же ему громким не быть, если я пою и танцую?

– Галина Анатольевна, надеюсь, это не мой букет привёл к такой бурной реакции? – Точным движением наш главный редактор Григорий Степанович поправил дужку очков справа, старательно скрывал рвущуюся на свободу улыбку и уголки его губ едва заметно дрогнули.

– Даже не знаю, что сказать, спасибо, цветы просто замечательные. – Промямлила.

– Ага, были. – Кивнул он на мою руку, в которой я со скорбью не только во взгляде, но и в душе, обнаружила избитый жизнью в целом и мною в частности, букет. Как он там оказался?.. – И причёска… была. – Улыбнулся он сильнее. – Лизавета Григорьевна, за мной. Вас, Галина Анатольевна, – он выразительно глянул на мою голову, – жду через две минуты.

Лизка удивлённо скривилась, как бы говоря: «Понятия не имею, что взбрело ему в голову», при этом активно пожимала плечами, а взглянув на мою голову, прикрыла рот ладошкой. Коза!

Паука, кстати, на месте не обнаружилось, хотя сейчас я не очень-то уверена, что он там вообще был…

Приведя себя в порядок, смогла смело шагнуть в кабинет главного редактора, где уже сидела притихшая и заметно заскучавшая подруга.

– И ты присаживайся, радость моя. – Кивнул на соседний от Лизки стул Григорий Степанович и сам опустился в редакторское кресло, которое давно стало легендой в издательстве. Все обсуждали его неимоверную стоимость.

Григорий Степанович смерил нас труднопереводимым на русский язык взглядом, устало вздохнул, поджал губы.

– Ох, и не знаю даже, что с вами, девочки, делать… Вроде и накосячили…

– Да где?! – По банальной привычке спорить везде и во всём, встрепенулась Лизка и выпятила свою грудь вперёд. Под взглядом отца немного осела, а потом и вовсе сдалась. – Да они сами виноваты! Когда нам текст представили, когда? За два дня до сдачи в печать? Пап!

– На это у нас есть юридический отдел, Лизавета Григорьевна, который и занимается подобными нюансами. Ты же, в свою очередь, не поставила их в известность, а значит, взяла всю ответственность на себя. Вот и держи удар.

– Много чести. – Надулась она и повернулась ко мне. – Галк, ну, вот ты ему скажи, что…

– Даже слушать ничего не хочу! – Перебил её глав.ред. и посмотрел уже на меня. – В общем, на первый раз…

– Прощаешь? – Засияла Лизка, совершенно забыв о том, что она вроде как обиделась, тут же вспомнила, но было уже поздно. Григорий Степанович непреклонен.

– На первый раз отделаетесь лишением премии. И это только на первый раз. Урок, думаю, для вас хороший. Что же касается…

– Папа! У меня всё копеечка в копеечку было рассчитано! Давай следующую премию, а?

– Никому хоть не рассказывай, дочь, что копейки считаешь. – Усмехнулся он. – Засмеют ведь. А в качестве морального ущерба вот вам. – Положил на столе два красивых голубых конверта. – Краткосрочный отпуск с начала следующего часа прилагается.

Лизка тут же распаковала конверт, я с эмоциями не торопилась, к тому же, она через секунду поделится своими впечатлениями.

– Ладно, прощён. – Великодушно глянула она на отца поверх конверта, потом удержала расползавшуюся на лице улыбку, встала, обошла стол, клюнула его в щёку и крепко обняла. – Как хорошо, что ты у нас есть, пап.

– Григорий Степанович. – Напомнил глав.ред. и улыбнулся.

– Спасибо. – Поблагодарила я, стягивая такой же конверт со стола и для себя. – Мы можем идти?

– Конечно. Только не вздумайте вихрем нестись из издательства. Я вас отпустил только с десяти.

– Помним, помним, папочка. Целую. – Тут же, в подтверждение слов, отослала воздушный поцелуй и вытолкала меня за дверь. – Ху-у, нет, ну, ты представляешь, премии лишил! Да я с этого Ядвинского всё стрясу, пусть даже не надеется легко отделаться! – Возмутилась она. – Надо же, каков наглец! Я его по доброте душевной не сдала, так вот чем он меня отблагодарил! Отцу нажаловался!