Юлия Флёри - Всё, как ты захочешь

Развернулась и пошла к машине, за ручку водительской двери дёрнула, а Кречетов ударом ноги, совсем рядом с моим носом закрыл её.

– Не договорили. – Пояснил и снова ударил, когда я попыталась то же самое проделать.

– Я. Еду. Домой.

– Только если пешком. – Вызверился он и от машины меня оттолкнул.

Не знаю, что в этот момент в голове перевернулось, но я испугалась. Реально испугалась, как можно бояться незнакомого мужчины, встретив его на тропинке в тёмном лесу, как можно бояться дикого зверя, который оскалил пасть и вот-вот бросится на тебя. Как можно бояться того, кто смотрит сейчас с откровенным желанием и оно подтверждается не менее откровенно оттопыренном ремне брюк. Я сделала пару неуверенных шагов назад, а Кречетов в лице изменился. Я сделала ещё пару шагов, а он шеей повёл, разминая. Я бросилась бежать, а он, словно на охоте, дал мне фору, чтобы было веселее ловить добычу, чтобы адреналин в крови и азарт в глазах.

Я слышала своё дыхание и гулкое биение сердца, перед глазами непроглядная картинка, а позади ужасающая тишина. Спотыкалась, падала и снова вставала, чтобы бежать. Когда дыхание спёрло, а сердце стучало в горле, я остановилась, схватившись за голову. Я не знала, куда бегу и, главное, зачем. Не знала, бежит ли он за мной или смотрит в спину, мечтая просто пристрелить. Стояла, не двигаясь, всё так же держа свою голову, чтобы та не взорвалась от переполняющих её мыслей, а когда собралась с силами, чтобы повернуться и посмотреть туда, откуда бежала, заорала не своим голосом: он стоял за моей спиной и просто шагнул вперёд, с дьявольской улыбкой на губах.

Наверно, я кричала долго, так долго, сколько могла, наверно, я пыталась отбиться, потому что помню его безумную улыбку, и его руки, которые перехватывали мои ноги. Кажется, я умерла в ту секунду, когда больше не могла двигаться, а он нёс меня на плече, припевая одному ему известный мотив. Вскоре я увидела машину, мотыльков, которые толпой кружили у включённых фар. Кречетов поставил меня на ноги, толкнув грудью к холодному металлу, оттянул за бёдра чуть назад, а я снова попыталась сопротивляться. Тогда он легко скрутил меня одной рукой, другой продолжал лапать за задницу, что-то весело приговаривая, достал из кармана ключи. Открыл дверь, толкнул на заднее сидение автомобиля, я всё ещё попыталась отбиваться, а Кречетов прикрикнул что-то невнятное, но внушающее и я замерла, поджав ноги к подбородку. Зубы стучали, всё тело дрожало как от озноба, и я ничего не видела перед собой. Мы куда-то ехали.

Наверно, на какое-то время я уснула, отключилась, как отключается техника при перегрузках, а проснулась от сильной встряски: мы въезжали в наш двор. Я просто не могла поверить, что дома. Выскочила из машины, как только та остановилась, не оглядываясь, не говоря ни слова, если бы могла бежать – побежала бы, но могла только быстро шагать. Дима стоял на веранде, но ничего не сказал, только посмотрел, наверняка проводил взглядом. Через минуту я уже сдирала с себя одежду, желая поскорее смыть чужие прикосновения, и грязь, которая прилипла к коленям, когда я падала. Из открытого окна послышались голоса.

– Егор, я же просил тебя. – Сдержано, но строго произнёс Дима, в ту же секунду послышался смех Кречетова.

– Да помню я, – легко отмахнулся он, я подошла к окну, пытаясь рассмотреть, что происходит, но мужчины стояли к дому слишком близко. Можно было видеть макушку Кречетова и Димино плечо. Не сказала бы, что намечается драка. Им, казалось, было весело. Дима как всегда вёл себя чуть отстранённо. – Забавная малышка, шустрая, ты должен меня понять, как с такой не поиграть, а, Шах?

– Она моя жена. – Холод в голосе заморозил бы любого, но Кречетов продолжал веселиться.

– Красивая жена, Шах, горячая. Я чуть было не обжёгся. Смотри, что сотворила…

На несколько мгновений макушка из поля зрения исчезла, потом появилась вновь, Дима что-то проговорил по этому поводу, но слишком тихо, я не расслышала.

– Зачем?

– Она сама предложила прокатиться, а я просто не мог отказать. Никто бы на моём месте не отказался.

– Что ты ей сказал? – На этом Кречетов почему-то смолк. – Что ты ей сказал? – Повторил Дима и Кречетов дёрнулся, видимо, мой муж его схватил за руку.

– Ты сам-то долго молчать собираешься? – Спросил с укором, а Дима молчал. – Добрых людей на свете много, глядишь и просветят. Да и сама не дура, догадается, что к чему. Этого ждёшь?

– Не твоя забота.

– Дим, сколько лет знакомы, а ты всё одно и то же твердишь. Знаешь, я бы за такое по стенке тебя размазал, если бы ты моей дочке голову дурил. За Галку твою просто заступиться некому, этим и пользуешься.

– Она поймёт.

– А до того как поймёт, что чувствовать будет, а?

– Не полощи мне мозг, Кречет, всему своё время.

– Только это время не будет ждать, брат, пока ты с мыслями соберёшься, придёшь однажды домой, и не поймёшь, как в глаза ей смотреть. Вот тогда будет поздно. А сейчас нормально ещё. Ты умный, – вроде как похвалил и толкнул Диму в плечо кулаком, – мозги запудришь так, что не подкопаешься.

– Она поймёт. – Повторил Дима тише, так, словно для себя и они разошлись.

А я вдруг поняла, какой дурой себя выставила. Кречетов просто веселился, а я его слова всерьёз выслушивала. И всё же, не обманула интуиция: не было там страсти… Почему-то это открытие заставило меня улыбнуться. Даже их разговор под окном не занял должного места в нише для размышлений на ночь. Возможно, я просто устала, а может быть не хотела знать того, что знать ещё рано. И просто верила. Несмотря ни на что. Там, где нет доверия, ничего нет.

Дима пришёл, когда я уже минут тридцать как отмокала в горячей ванной. Посмотрел пристально, но на мою беззаботную улыбку ответил такой же улыбкой, только чуть более сдержанной. Пальцы в воду опустил, скривился.

– Не сваришься?

– Идём ко мне. – Протянула руку вместо ответа, Дима оглянулся на дверь.

– Работы много. Может, позже…

– Ну, вот, и закончился медовый месяц… Дим, у тебя жена молодая, всего-то шесть лет в браке.

Муж шутку оценил, поэтому манжет рукава по локоть закатал, и руку в воду погрузил глубже, чтобы напомнить, кто в доме хозяин. Провёл пальцами по внутренней части подставленного под ласку бедра, наслаждаясь выходящей из меня истомой, остановился у промежности и страдальчески вздохнул.

– Много работы, Галь…

– Интересно, а Егор Владимирович уже освободился? – Пальцы мужа замерли, убирать руку он передумал, изогнул бровь, выжидающе глядя на меня, а я притворно вздохнула.

– Между прочим, целовал меня, зажимал и клялся в вечной любви. – Чуть вздёрнула нос, сдерживая улыбку, а Дима приподнял и вторую бровь.

– Ну, про то, что зажимал и целовал, допустим, поверить я смогу, а вот насчёт вечной любви…