Юлия Рябинина - Любовь на грани

Отец встал, как вкопанный. На его лице застыла маска. Но вот глаза горели, только теперь уже яростью.

— Уйди, — проскрежетал он, и от этого слова по моей спине пробежался холодок страха.

— А то что? — подбоченилась мать.

Я услышала звонкую пощечину и дернула головой, будто это мне она досталась, а не маме.

— Вещи собирай, — сухо сказал отец, отодвинул маму от выхода и широкими шагами вышел из кухни.

Я видела лицо матери в тот момент, и теперь вряд ли оно когда-то исчезнет из моих видений. На нем застыли горечь и боль, а еще обида, и все это смешалось в коктейль отчаяния. Она хотела спасти семью, спасти свой брак, но отец бы непоколебим.

Хотя, если честно признаться, на мне это никак не отразилось, ну кроме того, что со временем мать заменили няньки, когда я была помладше, и гувернантки, когда стала взрослее. Мне некогда было думать о том, что мои родители развелись, потому что день был расписан поминутно, а ночь, когда, казалось бы, можно было подумать обо всем, приносила мне покой, и только дотронувшись до подушки, я сразу забывалась сном. И так изо дня в день, из года в год. Ничего не менялось в моей жизни. Даже друзей нормальных завести себе не могла. Секции, кружки, частные уроки английского и китайского, я была вся не своя, я была марионеткой в руках родительницы.

А потом я познакомилась с Полиной. Я заранее уже ненавидела эту бабу, но оказалась, что это была молодая девушка. Она, будто сошедшая с обложки модель, предстала передо мной. Блондинка с васильковыми глазами, прямой чуть вздернутый на кончике нос и пухлые губы.

«Стопудово накачанные ботексом, как и ее сиськи и жопа!» — зло выплюнула я про себя.

Мне пришлось переехать к отцу, потому что на долгое время мать не могла оставить меня без присмотра. Ей нужно было налаживать свою жизнь, а ее «жизнь» жила в Америке, поэтому она укатила туда, пообещав, что как только «наладит мосты», заберет меня. А что мне? Мне ничего не оставалось делать, я собралась и переехала к отцу. Тем более, в тот момент его Полиночка свалила в Ирландию, как мне отец сказал сам. Ненавижу ложь, особенно ложь в отношении детей. Если бы я знала, что она приедет, я бы настояла на том, чтобы меня отдали в интернат.

В один из вечеров, когда еще не было этой змеюки, я наткнулась на группу в контакте, которая приглашала провести активные выходные в спорткомплексе «Олимпик», но это специфический отдых, лазанье по скалодрому. Мать меня как-то однажды, когда мне было четырнадцать, сунула в такую секцию, потому что я немного страдала избыточной массой тела. Это было не так уж и заметно, но только не ей. После развода она помешалась на своей внешности и после многочисленный косметологов и регулярных спа-салонов выглядела, как моя старшая сестра, а не женщина, которой было около сорока. И вот, где-то вычитав, наверное, в одном из своих глянцевых журналов, что занятия на скалодроме — одно из эффективнейших средств для поддержания красивого подкачанного тела, она заставила меня посещать эти занятия. И самое главное, они пришлись мне по душе. Но, когда я переехала к отцу, ездить за десятки километров на старое место стало неудобно, да и времени столько не хотелось тратить на дорогу, поэтому я несказанно обрадовалась, когда нашла это объявление-приглашение. Отцу сказала сразу же, что пойду, и его мнение не учитывается. А он и рад был, как говорится, чем бы дитя не тешилось. Вот я и тешила себя всем, чем только можно.

А потом в моей жизни появился он. Высокий, голубоглазый блондин, с наглой ухмылкой на лице, и пусть она была адресована не мне, а Марте, что была у меня инструктором, но я верила в то, что однажды он заметит меня. Я посещала «Олимпик» даже в те дни, когда не было занятий, ходила туда, как заколдованная. Хотелось видеть его, ощущать его присутствие в своей жизни каждый день, каждую минуту. Я впервые влюбилась в парня. Но была одна загвоздка. Он был на десять лет старше меня. И я знала, что это безнадежно, игра в одни ворота, но ничего поделать с собой не могла. Максим, его имя я повторяла каждый миг, как мантру, прожевывала его и глотала, запирая глубоко в сердце.

Макс, ох этот Макс. Как только он появлялся в зале, я замечала, что не мне одной он нравится, и многие девки, что ходили с мной в одну группу, вздыхали при виде него. И каждая старалась обратить на себя его внимание, но его внимание было всегда направленно только на одну девушку — Марту. В глубине души, со временем меня начинала одолевать слепая ревность. Я ревновала его ко всем, на кого только падет его взгляд, или кому он подмигнет, для меня эти девушки автоматически превращались в моих конкуренток, и я же знала из их разговоров, что у каждой есть либо парень, либо муж, но они не против были бы гульнуть налево с моим Максимом.

Когда он стал моим? Я задалась этим вопросом только однажды, когда встретила его в первый раз, и поняла, что вырвать его из сердца я безболезненно уже не смогу. Ночами только и знала, что мечтала о нем. О том, что именно я его девушка, именно мне адресованы все его взгляды и улыбки. Чувствовала, как его руки, жадные, наглые, ласкают мое тело, а губы…

И каждую ночь просыпалась вся покрытая холодным потом от того, что мои фантазии заводили меня так далеко, что между ног становилось жарко, и низ живота скручивала тянущая боль внутри. Я боялась этих снов и одновременно желала увидеть их. Ложилась с мыслью о нем и просыпалась с той же мыслью.

С каждым днем я все больше понимала, что влюбляюсь в него по уши. Его фотографии были везде, в моем телефоне на заставке, в закладках тетрадок и книг, что я читала. ОН был везде.

И когда его не было целую неделю, мне было так плохо, что я ходила вся больная. Пролазила все его странички в соцсетях, пытаясь выискать информацию о том, где он живет, хотела увидеть его хотя бы издалека. Но нет, мне не повезло. Я так и не нашла ни его адреса, ни телефона. Хотя телефон — это последнее, что мне нужно было. Позвонить я бы ему никогда не осмелилась. Да и вообще, как ему можно позвонить, если я при личной-то встрече не могу двух слов связать? Поэтому никогда с ним и не заговаривала, даже «привет» сказать — это для меня что-то запредельное.

В «Олимпик» так и продолжала ходить каждый день в надежде на то, что наконец увижу его там. И вот мои ожидания оправдались. Радость захлестнула с такой силой, что казалось, сердце вырвется наружу. Превратившись в птицу, оно взлетело ввысь и, сложив крылья, камнем падает вниз, замирая на это время в груди, а потом резкий удар о землю, и я задыхаюсь. На глаза наворачиваются слезы, смахиваю их ладонью. Что же со мной творилось в тот момент… Я готова была расплыться плавящейся карамелью возле его ног. Мое тело пробивал озноб. И это все длилось несколько минут. Пока он шел по залу до скаладрома, я впитывала в себя каждый его шаг, каждое его движения, запоминая, фиксируя его в своей памяти.