Инга Берристер - Прощаю и люблю

— Это всего лишь царапина, — отрывисто бросил он и наконец заметил, что Шерон сжимает в руках его куртку. — Значит, ты думала, что я ранен, и поэтому примчалась сюда? И мне полагается в это поверить после записки, которую я обнаружил сегодня утром?

Шерон отпрянула. Она поняла, что Герри в ярости.

— А может, ты надеялась, что я ранен? Что несколько тонн упавших кирпичей очень кстати вышибли из меня все воспоминания о минувшей ночи? — Он улыбнулся дьявольской улыбкой. — Так вот, Шерон, что я тебе скажу: для этого на меня должен рухнуть целый дом.

Его слова причиняли ей невыносимую боль, и Шерон отреагировала не думая, инстинктивно:

— Ты ошибаешься! Я не…

— Что ты пытаешься отрицать, Шерон? Что сбежала от меня, оставив вежливую записочку?

Герри был рассержен, но не только — в его голосе слышалась горечь.

— Не надо, прошу тебя… все не так. Ты не понимаешь.

— Так объясни мне. Объясни, почему после самой удивительной в моей жизни ночи любви я проснулся утром и обнаружил, что тебя нет, зато меня дожидается эта отвратительная холодная записка.

Шерон в отчаянии замотала головой.

— Нет, я не могу объяснить.

— То есть не хочешь.

— Ты на меня сердишься?

— Сержусь? — язвительно переспросил Герри. Он устало провел рукой по волосам, весь его облик выдавал напряжение и дышал агрессивностью. — Бог мой, ты рассуждаешь как ребенок! По-моему, ты могла предвидеть мою реакцию.

Снизу донесся чей-то крик. Герри подошел к лестнице и крикнул в ответ:

— Да, я здесь! Есть новости из больницы?!

— Есть! — крикнули снизу. — С ним будет все в порядке. Везучий гад. После того, что он пытался сделать, он не заслуживает такой удачи.

— Его жене сообщили?

— Да, мы сделали все, как вы велели, и прислали за ней человека на машине, чтобы отвезти ее в больницу. Ах да, Льюк Шиддс просил передать, что после ланча пришлет бригаду проверить, нет ли еще какой опасности.

— Спасибо, Джон.

Шерон увидела сверху, как Джон — тот самый здоровяк, охранявший парадный вход, — вернулся на свой пост.

Теперь, когда стало ясно, что с Герри ничего не случилось, первоначальное потрясение сменилось странной слабостью. Шерон казалось, что ее телесная оболочка вдруг стала слишком хрупкой, чтобы вынести груз эмоций.

— Что случилось? — Голос Шерон прозвучал вяло и неуверенно.

Герри обернулся и испытующе посмотрел на нее.

— Точно пока не известно, но, судя по всему, Уэбстер предпринял еще одну попытку выразить свою неприязнь ко мне, только на этот раз он здорово просчитался. Стена, которую он пытался повредить, чтобы создать нам проблемы, рухнула прямо на него. К счастью, я в это время был недалеко. Я услышал шум, поднялся наверх и успел как раз вовремя, чтобы вытащить Уэбстера. Когда стена начала рушиться, его оглушило ударом кирпича по голове. Мерзавцу еще повезло, ведь его могло убить. Шерон закрыла глаза. Она содрогнулась от мысли, что Герри, спасая Уэбстера, подвергался смертельному риску.

— Шерон? В чем дело? — В голосе Герри послышалась тревога. Он шагнул к Шерон и снова требовательно спросил: — Что случилось?

Прежде чем Шерон успела увернуться, он взял ее за руку. Ощутив прикосновение его пальцев, она снова почувствовала себя уязвимой и попыталась отстраниться. Ее побелевшее лицо казалось еще бледнее из-за покрывавшего его слоя пыли.

— Ты плакала, — хрипло констатировал Герри.

Шерон подняла на него глаза.

— Я же сказала, я думала, что с тобой что-то случилось, — механически повторила она.

Она все еще сжимала в руке его куртку. Запоздало спохватившись, что выдает себя, Шерон разжала пальцы и выронила ее на пол. Несколько секунд Герри молча смотрел на Шерон. Потом наклонился за курткой.

Шерон снова стала бить дрожь, еще более сильная, чем прежде.

— Шерон!

Суровый голос Герри полоснул ее будто ножом. Он все понял, с ужасом подумала Шерон. Он узнал правду, которую я старалась скрыть, и сейчас швырнет ее мне в лицо. Я не вынесу его жалости…

— Нет!

Шерон рывком высвободила руку и бросилась бежать — вниз по лестнице и прочь из дома. Как ни странно, толпа зевак еще не разошлась.

— Шерон… — участливо начала встретившая ее в офисе Элма.

— Я не хочу об этом говорить! — отрезала Шерон.

Она стремительно вошла в свой кабинет и закрыла за собой дверь. Нетвердо подойдя к рабочему столу и сев на стул, Шерон обнаружила, что снова дрожит, и еще сильнее, чем прежде. К тому же еще и плачет. Шерон сначала почувствовала влагу на щеках, а потом затряслась от разрывающих грудь рыданий. Она уронила голову на руки и дала волю слезам.

Дверь в кабинет открылась, но Шерон даже не повернула головы. Слезы истощили ее силы, у нее не осталось ни энергии, ни воли, ни способности сделать хоть что-нибудь.

— Это ужасно, Элма, — тихо сказала она, не поднимая головы. — Ничего не поделаешь, я люблю Герри Салливана, и мне ничто не может помочь. Боюсь, это навсегда.

— Очень рад слышать.

— Герри!

Шерон резко выпрямилась, ее губы сложились так, будто она произносила его имя, но с них не сорвалось ни звука. От неожиданности Шерон потеряла дар речи. Она ошеломленно смотрела, как Герри закрывает за собой дверь кабинета и направляется к ней. Герри поднял ее со стула, прижал к себе и грубовато потребовал:

— Повтори, что ты сказала!

— Повторить? Что?

Заметив растерянность Шерон, Герри нетерпеливо, как человек, отчаянно пытающийся разрешить мучащий его вопрос, повторил:

— Повтори, что ты любишь меня, черт побери!

Его жестокая насмешка была ей невыносима. Шерон поморщилась и попыталась освободиться. Но Герри не позволил ей это сделать, и Шерон оказалась зажатой между ним и письменным столом. Потом Герри приподнял ее голову за подбородок и впился в глаза Шерон.

— Скажи, чем я провинился, что ты так со мной обращаешься? Я попросил повторить, что ты меня любишь, а ты морщишься так, будто я пригрозил тебе пыткой.

— А разве нет? — с болью в голосе спросила Шерон.

— Нет, эти не входило в мои планы, — сухо ответил Герри. — Я могу понять, что современная независимая женщина может не обрадоваться, узнав, что некий мужчина ее любит и ждет ответного чувства, но я не догадывался, что этот мужчина может вызвать у нее такое отвращение, что она буквально шарахается от него. Шерон, я ничего не могу с собой поделать. — Его голос немного осип. — Я всего лишь человек. По-моему, это естественно, что, полюбив тебя, я мечтаю, чтобы ты отвечала мне тем же. Мне очень хочется услышать, как ты говоришь, что любишь меня. И, когда твое стремление оставаться независимой заставляет тебя отрицать свои чувства ко мне, мне горько. — Чувствуя, что Шерон по-прежнему напряжена, он бросил на нее усталый взгляд. — Что, по-твоему, я собираюсь сделать? Использовать твою любовь ко мне, чтобы добиться каких-то обещаний? — Герри покачал головой. — Не скрою, мне было бы приятно услышать от тебя заверения в вечной любви, но только, если бы ты произнесла их по собственной воле. Я не собираюсь притворяться, будто не мечтаю сделать тебя своей женой и провести с тобой всю оставшуюся жизнь, но я слишком сильно тебя люблю, чтобы навязывать свои желания силой. Неужели непонятно? Я так сильно тебя люблю, что готов смириться с тем, что тебе нужна свобода, готов отпустить тебя.