Анастасия Шерр - Грешник. На острие

Социопат – это человек, не признающий социальные нормы. Социопат опасен, агрессивен, неконтролируем. Он полностью лишён привязанностей и чувств, которые делают нас людьми… У социопатов нет совести, сочувствия. Они не умеют любить.

Так о нём говорят статьи по психологии. Мне же довелось познать одержимость такого человека. Испытать на себе все грани его жестокости и желания.

***

– Ты будешь моей. Сама или я тебя заставлю, – его голос прорезается сквозь писк аппарата, контролирующего мой пульс.

– Или я тебя убью.

– Это вряд ли. Но попытаться ты можешь. Будет интересно.

Открываю глаза, смотрю в его лицо, лишённое эмоций. Там мрак и тьма. И ничего больше. Ничего человеческого.

От автора:

В этой книге вы встретите насилие, психические расстройства, грязный секс и много-много всякого разного, о чём обычно мы стараемся не говорить. И уж точно не хотели бы поучаствовать.

Герой подонок, нелюдь, бесчувственный гад (и это не шутка). Героиня сильная, с характером и тоже слегка чокнутая.

У автора нет цели оправдать поступки героев психическим расстройством. Есть цель написать о социопате. А также предупредить, что некоторые моменты в книге будут приукрашены. Альтернативная реальность и автор всё та же сумасшедшая оторва:)

ПРОЛОГ

Ударяю его по лицу сильно, с оттяжкой. Вкладывая в этот удар всю свою ненависть, всю ярость. Кулак простреливает болью, но я этого не чувствую. Скорее просто знаю – когда схлынет адреналин, мне придётся несладко.

Мне кажется, от такой силы удара он должен упасть на мат без сознания, но Шамиль лишь криво усмехается, стирает большим пальцем с разбитой губы кровь и, поймав меня за щеки второй рукой, размазывает её по моим губам.

– Попробуй какой я на вкус. Нравится?

– На вкус ты тоже, как ебанный психопат!

Он широко ухмыляется, и я всего лишь на мгновение теряю бдительность, а когда меня сшибает с ног ловкая подножка и от боли сводит бедро, теряюсь и пытаюсь схватиться за воздух. Но хватаюсь за него и тяну за собой.

Шамиль падает, но скорее поддаётся, чтобы навалиться на меня всем своим немалым туловищем и сделать ещё больнее. Бессильно рычу, ударяю его по лицу, плечам, куда могу дотянуться. А психа это лишь забавляет.

Мне иногда кажется, что он и боли не чувствует. Гребанный кусок железа.

– Убери руки, – пинком колена попадаю ему в печень и зверюгу всё же перекашивает, но только на секунду. В следующий момент он обездвиживает меня захватом руки и своими бёдрами, ловко зафиксировав мои ноги. И только когда его свободная рука тянется к моему горлу, я понимаю, что по глупости подставилась. Разложилась перед ним, как сраная лягушонка.

– Какая дерзкая сука ты, Валерия Игнатьевна, – шепчет мне в рот перед тем, как наброситься на него своим.

Кусаю его за разбитую губу, рву плоть зубами, рыча и извиваясь под тяжёлой тушей бычары, но его, похоже, всё более чем устраивает.

Когда выбиваюсь из сил и в лёгких больше не остаётся воздуха, он, всё же соизволив вытащить свой нахальный язык из моего рта, поднимается и подаёт мне ладонь.

– Вставай.

– Пошёл на хрен, – с трудом собираю косточки с мата, который во время падения показался мне асфальтом, и поднимаюсь без его помощи.

– Твоим острым языком будет приятно по яйцам, – парирует Шамиль в своей манере, а затем, сложив руки на груди, с насмешкой смотрит на меня вниз. – Ну что, отпустило? Можем ехать?

– Никуда я с тобой не поеду, сволочь поганая. Ты моего отца чуть не убил! У нормальных людей это считается преступлением. И после этого не трахаются по подворотням, – упираюсь в собственные колени, пытаясь отдышаться.

– А в прошлый раз тебе понравилось, – ухмыляется подонок, даже не собираясь оправдываться.

Поднимаю на него ненавидящий взгляд, в который раз поражаясь бесчувственности и жестокости нелюдя, стоящего напротив. Он же взирает на меня со своей фирменной похуистической усмешкой и… У него наушники в ушах? Серьёзно?!

– Сука паскудная, – шиплю, растирая ушибленное бедро и ковыляю мимо. – Тварь. Чтоб у тебя мозги спеклись, урод моральный.

– Только после того, как поимею твой рот, – слышится спокойное сзади.

ГЛАВА 1

Ранее:

– Красивая, – донеслось до ушей, и я усмехнулась, проходя мимо толпы малолеток, выстроившихся в ряд перед крыльцом клуба.

– Эй, куколка, прокатиться не хочешь? Зайдём за угол, я тебе свой байк покажу? – выкрикнул кто-то из толпы, а его товарищи дружно заржали, аки лошади.

Я поморщилась, понимая, о каком «байке» он говорит. Тупой подкат от тупой малолетки. Всё нормально.

– Ты его отрасти сначала, – громыхнул басовито охранник на «фейсконтроле», снимая передо мной цепочку. – Проходите, Валерия Игнатьевна.

– Спасибо, – улыбнулась я и шагнула за ограждение. В толпе пронёсся недовольный гул, но тут же смолк, потому что меня поглотили шум и суета клуба. На первом этаже отплясывали мажоры со своими «тёлочками», или как там сейчас принято называть девушек, ищущих приключений в подобных заведениях. Рядом прошла полуголая официантка, за ней ещё одна. Обе смерили меня удивлёнными взглядами.

Да, в деловых костюмах здесь женщин видят крайне редко. Но и у меня цели другие. Не плясать пожаловала.

Подняла голову, взглянула вверх. Отец уже стоял на балконе, наблюдал за мной. И как он всё замечает. Это не мне, а ему надо было пойти в юристы. Жаль, он выбрал полярно иную профессию…

Кивнул мне и отвернулся. Король в своём репертуаре. Вздохнула, нехотя шагнула к лестнице. Не люблю я подобные места. Даже если принадлежат они моему отцу. Не моё. Король не раз пытался втянуть меня в «семейный бизнес», но я этого дерьма ещё в детстве наглоталась, когда через день в наш дом вламывались то милиция с обыском, то бандюки. Наелась от души, благодарствую.

На втором этаже потише и почище. Пахнет дорогими мужскими духами, кожей и элитной выпивкой. Я окинула балкон и отцовский столик пристальным взглядом, про себя выдохнула. Он сидел один. Вокруг, как обычно, рассредоточились безопасники, но они не в счёт. Сегодня, значит, обойдёмся без женихов из папиных друзей. Случается у Короля такое. То и дело норовит подложить меня под одного из своих бандюков. В печёнках уже эти его попытки вернуть меня в семью.

– Привет, пап, – не удерживаюсь от вздоха, увидев перед ним полупустую бутылку виски. – Опять выпиваешь?

– Ты присядь, дочь. Не в ментовке, чтоб ответ с меня требовала. Поговорить надо, – начинает он хмуро, а я морщусь, но всё же опускаюсь на диванчик. – Выпьешь, поешь?

– Нет, пап. Я после шести не ем. Так зачем ты меня позвал? – мой твёрдый тон всё же выдаёт обиду.