Маша Малиновская - Мой сводный хулиган

Я напрягся. Срочные новости от заведующей – это редко когда хорошие новости.

– Ты куда? – спросил Петька, встречая меня в коридоре. – В школу не идёшь, что ли? Сегодня общий сбор всех выпускников и какие-то документы будем подписывать.

– К Мироновой вызвали.

– Что натворил? – ухмыльнулся друг.

– А хер знает. Что-то, видимо, натворил, – пожал плечами я.

– Ну давай, удачи, – он хлопнул меня по плечу и направился к выходу. – Жду на улице, если что, минут десять.

Кивнув Петьке, я направился к лестничному пролёту на второй этаж. Кивнул тёте Зине – бабуле-уборщице, тайно подкармливающей нас время от времени домашними пирожками, а потом постучал в дверь заведующей.

– Здрасьте, – кивнул ей, войдя в кабинет после разрешения. – Вызывали, Татьяна Сергевна?

Заведующая – строгая тётка лет пятидесяти. Дождаться улыбки на её лице дело нереальное. Мне кажется, я за два года так ни разу и не видел. Может, это выгорание профессиональное, особенно учитывая, где она работает, но есть ощущение, что её вообще в жизни всё достало. Наверное, работая в подобных заведениях, невозможно не очерстветь. Хотя те, кто тут с беспамятного детства, говорят, когда-то она была более отзывчивой.

– Заходи, Артур, – заведующая оторвала взгляд от бумажек на своём столе и посмотрела на меня, указав рукой на стул. – Присаживайся.

Я плюхнулся напротив Мироновой и приготовился слушать. По её лицу было сложно понять, по какому поводу она собиралась меня склонять, так что я весь превратился в сплошное внимание, сделав максимально невинное лицо.

– Артур, кое что произошло, – произнесла оно ровно. – Мне позвонили с опеки и сообщили, что на твоей улице был пожар.

– Так, – я напрягся. – Кто-то пострадал?

Близких родственников у меня там не осталось, но была двоюродная бабка, мы не сильно общались и раньше, но тем не менее.

– Люди все живы, но пострадали четыре дома по улице. В том числе твой, – она вздохнула, я даже смог заметить где-то очень глубоко проскочившую тень эмоции – сожаления. – По факту – он сгорел дотла. Осталась часть стены от летней кухни и часть веранды. Остальное – пепел. Мне очень жаль, Артур, я тебе сочувствую.

Сочувствие.

“Я тебе сочувствую, мальчик” – сказала медсестра, когда не стало матери, и потрепала по волосам.

“Сочувствую, парень” – кивнул мент, пришедший утром к нам домой, когда избили брата, и я так и не дождался его после смены.

“Теперь тебе можно только посочувствовать” – сказала моя классная руководительница, когда меня забирали из школы в центр временного содержания.

Заебало это сочувствие.

Может, люди это говорят искренне, но я сомневаюсь. Это скорее чтобы не оставить неловкого молчания с собственной совестью. Сочувствуют, а внутри у каждого пульсирует мысль – хорошо, что это случилось не со мной.

– И? – переспросил, понимая, что она сказала ещё не всё.

Миронова замялась. Покрутила карандаш, а потом снова посмотрела на меня.

– Артур, ну что я могу тебе посоветовать… Сходишь в армию, может, там перспективы какие будут. Я вот спрашивала у представителя военкомата, они заберут тебя сразу после выпускного, так что переживать не надо.

– В смысле сразу заберут? Кто вас просил туда вообще звонить?

Я понимал, что расплёскивать эмоции в кабинете у заведующей – не самое разумное дело. Но, блядь, у меня совершенно другие планы!

– А что ты собираешься делать, Якушев? – тоже повысила тон Татьяна Сергеевна. – На вокзале ночевать будешь? Бомжом стать хочешь? Я звонила уже куда только можно за эти два дня, пыталась что-то выбить, но тебе ничего не положено, понимаешь? В спецжилфонде для тебя ничего нет! У тебя было закреплённое жильё, сохраняемое за тобой государством, Артур.

– Было да сплыло.

– После того, как тебе исполнилось восемнадцать. И я тут ничего сделать уже не могу, понимаешь? Ты теперь официально не сирота, а лицо из числа сирот. Не я пишу эти законы. Мне правда очень жаль, Артур, очень, поверь…

Внутри всё клокотало от ярости. Почему всё так несправедливо, блядь? Чем я наследил в прошлой жизни, что всё так валится?

– Я могу идти? – спросил я сквозь зубы, пытаясь не взорваться эмоциями прямо тут у неё в кабинете.

– Иди, Артур, – кивнула Миронова. – И не спеши думать, что всё пропало. Армия молодым людям в подобной твоей ситуации может открыть очень даже неплохие перспективы, если подойти к этому с умом.

Я вышел в коридор и привалился к стене, ощутимо стукнувшись затылком. Надо было собраться и решить что делать, но мысли расползались. Хотелось со всей дури приложиться кулаком в стену, до дрожи в пальцах буквально. Только что это даст? Что изменит?

Я забрал рюкзак в комнате и вышел на остановку. Набрал номер.

– Надо решать вопрос с армией быстрее.

– Привет, Артур, постараемся. Только это… цена уже другая. Сам понимаешь, сейчас проверки, то – сё. Как раз тебе сообщить собирался.

Сообщение с суммой капнуло на телефон через несколько секунд после завершения разговора. И я понял, что мне не потянуть. Это даже больше тех подъёмных, что мне выплатит государство на первое время и обустройство. А жить теперь негде.

Я не против армии в целом. Мало того, я бы хотел отслужить. Как Паша. Но у меня нет столько времени, это год потерять ещё, а потом всё равно всё с нуля. Нельзя. Пашкино состояние и так ухудшается.

Я сел на лавку в остановке и достал телефон. Мысли горели и лихорадочно скреблись в мозгу. Впасть в ярость или апатию я всегда успею, а сейчас нужно было думать, что делать.

И вариантов у меня было немного.

– Слушаю тебя, Артур, – Максим Романович ответил буквально после первого гудка.

– А если я не оправдаю? Если провалюсь, не смогу. Что тогда?

– Сможешь, Артур, если очень постараешься. Ты парень не только с ногами, но и с мозгами, так что всё зависеть от тебя будет, если ты примешь верное решение.

Время решений – так называла совершеннолетие наша воспитатель в детдоме.

“Там за стенами вам придётся всё решать самим: во сколько ложиться спать, во сколько вставать, что есть и как проводить досуг. Самим придётся выбирать друзей и спутника жизни, либо одиночество. Профессию, работу, образ жизни и политические взгляды, и ещё много чего придётся решать. Постоянно делать выбор и принимать решения. Это и есть взрослая жизнь”

Вот и мне нужно выбирать. Уже.

– Я согласен.

– Отлично. Завтра утром будь готов к переезду.

Переезд мы всё же решили перенести на неделю, пока я не заберу документы из школы. На выпускной детдомовцы не идут, у нас будет свой. Вот после него и перееду к тренеру. А он пока, сказал, утрясёт вопрос с моей отсрочкой от армии для поступления. Она и так положена, но Миронова постаралась, чтобы там ребята мною раньше озаботились. Хотела как лучше, но оказалось, что “услужила”.