Мона Кастен - Спаси себя

Не понимаю, как это могло быть, что изнутри меня поедала злость, но вместе с тем я так сильно сочувствовала Джеймсу, что казалось, не выдержу больше ни секунды.

Я нерешительно взяла в руки телефон. Повертела туда и сюда. Я хотела написать Джеймсу, но в то же время сомневалась. Мне хотелось его утешить, но в то же время и накричать на него, обнять и ударить.

В конце концов я напечатала короткое сообщение.

Постоянно думаю о тебе.

Я посмотрела на эти слова и набрала в легкие побольше воздуха. Нажала на «Отправить» и отложила телефон в сторону. Взгляд упал на будильник на ночном столике. Время было за полночь, а сна ни в одном глазу. Даже если я выключу свет, мне все равно не заснуть, я знаю.

Я подняла рюкзак на кровать и достала сегодняшние конспекты. Как только я опустилась на подушку и начала читать, телефон завибрировал. Затаив дыхание, я открыла сообщение.

Я скучаю по тебе.

По телу пробежали мурашки. Не знаю, чего я ожидала. Но уж точно не такого ответа. Пока я перечитывала эти четыре слова, пришло следующее сообщение.

Я хотел бы увидеть тебя.

Буквы расплылись перед глазами, и, хотя я лежала под одеялом в теплой толстовке Джеймса, мне стало холодно. Внутри боролись разные чувства: тоска по нашему общению, неописуемая злость на него и одновременно глубокая печаль, как будто я тоже кого-то потеряла.

Как бы мне хотелось написать, что я чувствую то же самое. Что мне тоже его не хватает и что больше всего на свете я бы хотела приехать к нему и быть рядом.

Но так нельзя. В глубине души я чувствовала, что не готова к этому. После того, что произошло, – нет, не готова. После того, что он сделал со мной. Это слишком больно.

Я собрала всю волю в кулак, чтобы написать ответ:

Я не могу.

Руби

Рождество – мой любимый праздник.

Мне нравятся пышные декорации, которые превращают весь мир в страну чудес.

Нравится вкусная еда, музыка, фильмы – и, конечно, рождественское печенье. Я люблю искать подарки для семьи или мастерить их, а в конце с любовью упаковывать. Обычно время перед Рождеством кажется волшебным – как будто Санта-Клаус, Ледяной Джек или еще какой-нибудь персонаж посыпал мир волшебными блестками.

Но в этом году все по-другому.

Хотя нет. В этом году все как всегда. Только я другая.

Рождественские приготовления больше не доставляют мне никакой радости, потому что я непрерывно думаю о Джеймсе. Я стараюсь отвлечься и не думать о нем, но не выходит. Все произошедшее в последнее время снова и снова крутится у меня в голове, словно фильм, пока я не выхожу на прогулку, чтобы выкинуть мысли из головы.

Бывают дни, когда я не хочу вставать с кровати и мечтаю о возможности путешествовать во времени. Я хотела бы опять оказаться в том мире, где никто в Макстон-холле не знает моего имени, по крайней мере Джеймс. Иногда я лежу на кровати и смотрю на снимок, где он улыбается, или на афишу вечеринки в честь Хэллоуина, где мы сфотографированы вместе. Я помню это ощущение: моя рука в его руке. Его поцелуй. Его тихий голос, шепчущий мое имя.

Каникулы пришлись как раз кстати. У меня, по крайней мере, была возможность отдохнуть от Макстон-холла. Хотя Джеймс вернется в школу только в следующем семестре, я все равно буду паниковать на каждом углу в ожидании, что он может там объявиться. И я бы этого не вынесла. Пока что нет.

К счастью, моей семье хорошо удается меня отвлекать. Мама с папой грызутся на кухне, и минимум раз в день я выступаю в качестве третейского судьи, который решает, вкуснее ли мамины кексы с экзотической приправой, которую добавил папа, или без. Много лет до этого я в большинстве случаев была на стороне мамы, но сейчас, к своему удивлению, поняла, что в этот раз отдам победу папиному креативу.

Остальное время Эмбер занимала нас всевозможными квестами. Мы сделали – по ощущениям – тысячи две снимков для ее блога, хотя я уверена, что половина не годится, потому что на холоде у меня слишком дрожали руки. Кроме того, в этом году она придумывала подарки для семьи, что обычно было моим любимым занятием перед Рождеством. У нее возникли крутые идеи: бабушка с дедушкой получат календарь с семейными фотографиями, мама – корзинку с набором косметики. Для папы мы с Эмбер нашли по объявлению миленькую полку для специй из шестидесятых, которую прежний владелец, после того как мы немного поторговались, продал нам за десять фунтов.

– Ты так нахально торгуешься, – сказала Эмбер, когда мы чистили эту полочку в нашем маленьком гараже. Сморщив нос, она убирала паутину с задней стороны полки. – Возможно, тебе стоит пересмотреть выбор профессии.

В это время я расстилала на полу газету, чтобы мы могли на ней покрыть лаком эту полку, и вымученно улыбалась.

Она испытующе посмотрела на меня, и между бровей у нее образовалась морщинка.

– Не хочешь наконец со мной поговорить?

– О чем? – глухо ответила я.

Она издала короткий смешок:

– О том, почему ты ведешь себя как робот. О том, что тебя гложет.

Я вздрогнула от ее слов. До этого момента Эмбер не расспрашивала о моем поведении, а вела себя так, будто это нормально, что я выхожу из комнаты только в случае крайней необходимости и почти ни с кем не разговариваю. Она не донимала меня расспросами, за что я бесконечно благодарна.

Очевидно, этот благостный период закончился.

Она не знает, что произошло между мной и Джеймсом в Оксфорде, а уж тем более о его поцелуе с Элейн. Я чувствовала, что должна пережить это все внутри, прежде чем расскажу о случившемся кому-то еще. Выдержать день в школе стоило больших усилий. Но Эмбер не просто моя сестра, она моя лучшая подруга. Я знаю, что могу ей доверять. Может быть, пора скинуть с себя эту ношу?

Я сделала глубокий вдох:

– Я переспала с Джеймсом.

Вообще-то, не так я хотела начать, но ладно.

Эмбер выронила пылесборник:

– Ты сделала – что ?

Не глядя на нее, я вытянула медицинскую маску из упаковки и стала ее расправлять, дергая за резинки, которыми она должна была крепиться за ушами.

– На следующий день он целовался с другой, – добавила я дрожащим голосом. Я таращилась на белые резинки медицинской маски, а Эмбер подошла ближе и присела на корточки.

– Руби, – тихо прошептала она и осторожно положила свою руку мне на спину, и я почувствовала, как рушится последнее сопротивление.

Мы с Эмбер не всегда были так близки, как сейчас. Только после несчастного случая с папой мы с ней сдружились, потому что надо было поддерживать друг друга, когда ему становилось плохо и он злился на весь мир. Только вместе мы смогли с этим справиться.

У меня никогда ни с кем не будет такой связи, какая возникла тогда с Эмбер, и теперь, когда она дотронулась до меня, слова так и полились потоком. Я рассказала ей все: о вечеринке на Хэллоуин, об отце Джеймса и его требованиях к сыну, о том, как Джеймс страдает от давления, об Оксфорде и обо всем, чем мы с ним там занимались. О том вечере, когда Лидия приехала за мной и мы вместе поехали к Сирилу. О Джеймсе, который нюхнул наркоты и прыгнул в бассейн. И об Элейн Эллингтон.