Зофия Мельник - Злоключения Тома Клеменса

Она снимает с пояса рацию и кладет на багажник полицейской машины. Потом расстегивает пряжку и вытаскивает широкий кожаный ремень из штрипок форменных брюк. Том смотрит на нее сквозь упавшие на лицо волосы.

– Вы не можете так со мной поступить, – говорит Том, – вы же полицейские…

– Это для твоей же пользы, сынок, – отвечает Джек.

Он щелкает зажигалкой раз и другой, глубоко затягивается и выдыхает облачко серого табачного дыма.

Том мотает головой, словно лошадь, отбрасывая волосы с лица. Молодой человек стоит на шоссе со спущенными джинсами, пристегнутый наручниками в бамперу полицейской машины. Его худые голые ноги молочно светятся в летних сумерках. Черные трусы плотно обтягивают узкие ягодицы Тома. В высокой траве возле шоссе трещат цикады.

У Айлы в руках тяжелый и широкий ремень. Чтобы сделать его покороче, Айла зажимает пряжку в руке и наматывает ремень на кулак.

– Послушайте, мэм, – торопливо говорит Том, – в этом нет необходимости! Мне и так сегодня достанется от сестры. Поверьте, моя старшая сестра Полли, она еще как…

– Я просто хочу, чтобы ты не спустил свою жизнь под откос, – замечает Айла.

– Поверьте, мэм, мне восемнадцать, но Полли до сих пор меня наказывает. Если бы вы знали, как мне достается!

– Если бы тебя хорошенько пороли дома, ты бы не связался с этими чертовыми хиппи, – отвечает на это Джек, дымя сигареткой.

Том облизывает пересохшие от волнения губы,

– Пожалуйста, мэм, не делайте этого!

Светлые выгоревшие на солнце волосы падают ему на глаза.

Айла усмехается и хорошенько втягивает Тома Клеменса кожаным ремнем по ягодицам. Том коротко вскрикивает, он дергается всем телом, и браслеты наручников впиваются в его запястья.

Подождав немного, Айла снова отводит руку назад. Ремень с низким гулом рассекает воздух и впивается в ягодицы Тома. В этот раз Том сдерживает крик, он только глухо мычит сквозь зубы и приседает возле машины.

– Неужели так больно? – удивляется метиска.

Том оглядывается и видит, как Айла снова отводит руку с ремнем.

– Мэм, не надо! Послушайте…

Удар ремня обжигает кожу словно кипяток. Том не может устоять на ногах и падает на колени возле машины.

– Ты же не станешь больше бродяжничать? – спрашивает его Джек голосом заботливого дядюшки. – Возьмешься за ум, устроишься на работу, станешь помогать своей старшей сестре Полли…

И в эту самую минуту из густеющих сумерек со стороны Ханнибала выезжает старенький «плимут» цвета кофе с молоком и останавливается возле полицейской машины.

– Вот, же черт! – ругается сквозь зубы Айла.

Джек бросает окурок на потрескавшийся асфальт, тушит его каблуком и не торопясь направляется к «плимуту».

Стекло со стороны водителя опущено, в салоне темно, но зеленоватый отсвет приборной панели падает на худощавое лицо пожилой белой женщины. Эта дама похожа на школьную учительницу, у нее очки в толстой оправе и тонкие скорбно поджатые губы.

– Что здесь происходит, офицер? – спрашивает сидящая в старом «плимуте» женщина.

– Все в порядке, мэм. Проезжайте, – Джек подходит ближе и закрывает своей широкой спиной Айлу с ремнем в руке и пристегнутого к бамперу Тома с болтающимися на икрах джинсами.

– Будьте так любезны, назовите свое имя, – говорит ровным голосом пожилая дама, – а так же сообщите мне номер вашего полицейского жетона и жетона вашей напарницы. Хочу вас предупредить, мой муж не последний человек в штате.

Айла быстро подходит и выглядывает из-за спины Джека.

– Здравствуйте мэм, меня зовут Айла, а это Джек. А как к вам обращаться?

– Миссис Буковски. Катарина Буковски, – пожилая дама строго смотрит на полицейских сквозь сильные стекла очков, – мне показалось, что я стала свидетелем полицейского произвола. Но может, я все неверно поняла? Вы не объясните мне, что здесь происходит?

Джек фыркает в усы и отворачивается в сторону, но Айла кладет руку ему на плечо.

– Это хиппи, – говорит она, оглядываясь на Тома, – грязный хиппи.

– И что же?

– Вчера была большая полицейская операция, – рассказывает Айла, – выше Сент-Луиса на берегу Миссисипи жили в палатках хиппи. Несколько сотен потерянных молодых людей. Ну, вы знаете, алкоголь, свободная любовь, наркотики…

– Да, это напасть нашего времени, – согласно кивает миссис Буковски.

– Мы с Джеком участвовали в облаве. Кто-то убежал, но многих молодых людей нам удалось задержать и установить личность. Вот этого молодого человека зовут, Том Клеменс. Мы везем Тома домой, в Ханнибал.

Том стоит на коленях возле полицейской машины и напряженно прислушивается к разговору. Его ягодицы саднят от ударов ремнем, а мелкие камешки больно врезаются в коленки.

– Мы решили преподать этому молодому человеку урок, – объясняет Джек и глухо кашляет в кулак. – Думали отучить его бродяжничать. Только и всего.

– Наверное, нам не стоило так поступать, – тихо говорит Айла.

– Нет! – решительно возражает мисс Буковски. – Я полагаю, что только так с этими чертовыми хиппи и нужно обходиться! Хорошая порка вот в чем, на мой взгляд, нуждаются эти молодые бездельники.

Айла улыбается миссис Буковски.

– Значит, вы не считаете, что стали свидетелями полицейского произвола? – спрашивает метиска и снова наматывает ремень на кулак.

– Что за вздор? – удивляется Катарина Буковски. – Какой же это произвол?

Миссис Буковски достает из портсигара тонкую сигаретку. Полицейский Джек нагибается и галантно щелкает зажигалкой. Миссис Буковски затягивается,

– Спасибо, молодой человек.

Айла медленно подходит к Тому. Глаза метиски светятся в густеющих сумерках, словно у кошки.

– Пожалуйста, мэм! – просит её Том, – хватит уже… Ну, правда! Я больше не стану бродяжничать!

Айла наклоняется к Тому.

– Я тебе верю, – говорит она своим низким голосом, от которого у Тома мурашки бегут по спине. – Ты хороший мальчик. Ты случайно связался с этой компанией и теперь возьмешься за ум. Но я хочу, чтобы ты не позабыл о своем обещании, ни завтра, ни послезавтра, ни через месяц. Ты меня понимаешь?

Том шмыгает носом.

– Ты меня понимаешь?

– Да, мэм.

Уже стемнело, и над заросшим бурьяном полем поднялась ущербная яркая луна. Айла заглядывает в кабину и включает фары. Джек и миссис Буковски, словно зрители смотрят из сумрака зала на сцену. Вечерний воздух неподвижен, в придорожных кустах трещат цикады. Айла не торопясь охаживает Тома черным кожаным ремнем. Раз за разом ремень с громким треском ложится поперек худых мальчишеских ягодиц. Катарина Буковски с живым интересом наблюдает за наказанием. Она кивает в такт звонких шлепков и улыбается тонкими бесцветными губами. Миссис Буковски забывает затянуться сигаретой и та превращается в столбик пепла. На голых ляжках и бедрах Тома проступают лиловые припухшие следы от ударов ремня. У Айлы тяжелая рука.