Тата Кит - Первый парень на «горшке»

Поверх постельного завалился на диван и протяжно выдохнул, чувствуя, как расслабляются мышцы. Лениво осмотрелся в темноте комнаты, но не увидел ничего кроме бюджетности, простоты и безвкусицы. Быстро потеряв ко всему интерес, прикрыл глаза и даже почти уснул, но внезапный щелчок входной двери заставил приподнять голову и увидеть, как в темноте коридора с телефоном в руках прошла девчонка в одном полотенце на теле и с тюрбаном на голове.

Насторожился. Мало ли, что на уме у этой психички: всё-таки, её батя прав – я красивый. Поэтому, бдительность лучше не терять до самого утра.

Не стараясь быть тише, налила себе кофе, хлопнула дверью холодильника и села за обеденный стол, на котором уже ждал меня и папу горячий завтрак: отварная картошечка с зеленым луком, политая домашней сметаной, малосольные огурчики, котлеты, сало, помидоры в собственном соку, сырные лепешки и молоко – всё своё, всё домашнее. Нет, так шикарно мы с папой, конечно, не завтракаем, тем более в пять утра, просто всё это, сразу после нашего небольшого перекуса, будет расфасовано по контейнерам и убрано в рюкзаки, чтобы до вечера, пока мы оба в полях, было чем перекусить, так как выезжать домой ради котлеток, когда работа кипит, никто не станет.

Отпила кофе и повернула голову на диван, где всё ещё спал Рамиль, второе имя которого – высокомерный ушлёпок. Странно, что он меня не узнал. Я думала, что официантка, которая выплескивает в лицо апельсиновый сок, хоть сколько-нибудь запоминается. Но нет. Он слишком красивый, чтобы быть умным.

Надо было, всё-таки, переехать его ночью на тракторе. Я так сильно хотела это сделать, когда узнала его, что с трудом остановила трактор. Папа воспитал меня иначе, поэтому пришлось помочь. Правда, я не ожидала, что помощь растянется настолько, что этот пень кудрявый будет спать в доме моего отца.

Спит-посапывает, одеяло в пододеяльник не заправил – маникюр, наверное, побоялся испортить. Одна его рука согнута в локте и спрятана под кудрявой башкой, вторая – покоится ладонью на плоском обнаженном животе. Край джинсов с ремнем торчат из-под пододеяльника, как и одна нога, голая пятка которой так и просится, чтобы в нее воткнули вилку.

Обхватила горячую кружку руками и отвернулась к окну, снова поймав себя на желании переехать его трактором.

Снова отвернулась от окна только когда папа вышел из ванной комнаты и сложил газету, оставив её на комоде. Подошёл к парню и склонился над ним с легкой усмешкой на немного помятом после сна лице.

– Спит хорёк, – насмешливо протянул папа и потянул парня за кучерявый локон, тут же его отпустив. – И от какого стада этот баран отбился?

– От элитного и бестолкового, – буркнула я и снова пригубила кофе. – Буди его. Я шумела, но он, всё равно, не проснулся.

– Может, он глухой?

– Тупой, – бросила я, возможно, резко. – Просто, скорее всего, он в пять утра планировал только лечь спать, а не просыпаться.

– Ну! – шикнул на меня папа шутливо. – Ты, Гусыня Николаевна, так про нашего гостя не говори!

Угрожающе сощурила глаза, но не смогла сдержать улыбку, видя, как шкодливо папа улыбался мне.

– Буди его, и пусть валит. Нам скоро ехать.

– А позавтракать нашему гостю не дашь?

– Он не заработал.

– Ну, – покряхтел папа и развел руками. – Прости, кучерявый. Хозяйка сказала, что на завтрак тебе положена только роса с капота твоей женской машинки, – замахнулся и несильно, но со звонким шлепком, ударил парня по щеке.

Кажется, я слышала, как щелкнула его челюсть за секунду до того, как он резко сел на диване и осмотрелся замутненными сном глазами.

– Ты чего это проснулся? – будто бы испуганно спросил папа.

Будто это не он только что шлёпнул спящего парня по харе и теперь злорадно улыбается.

– Я… – шумно вдохнул парень и потёр ушибленную щёку, видимо, пытаясь сообразить, приснилось ли ему или его реально кто-то ударил. – … Выспался, – наконец, изрёк он и, почесав плечо, перевел на меня чуть хмурый взгляд. Слегка повёл темной бровью и посмотрел на свои ноги, стягивая с них пододеяльник. – Сколько сейчас часов?

– Пять утра. Петухи уже охрипли, пока ты тут дрыхнешь, – ответил папа. Обошёл диван и вошёл в кухонную зону, где налил себе крепкий сладкий чай. – Умывайся-подмывайся и пошли смотреть твою женскую машинку.

– Она не женская, – буркнул недовольно парень и, взяв с кресла свою черную футболку, натянул её на торс.

Встал с дивана и пошёл в сторону ванной комнаты, вероятно, услышав оттуда шум воды в наполняющемся бачке унитаза.

– Ты куда собрался? – спросил его папа, едва парень успел коснуться дверной ручки.

– В сортир, – обернулся тот. – Это же он?

– И часто у вас, у городских, срут в кабинетах? – спросил папа, присаживаясь напротив меня за стол.

– В смысле? – нахмурился Рамиль.

– В прямом, – скучающе ответил папа, накладывая себе на блюдце котлету и салат. Мельком посмотрел на меня и заговорщицки подмигнул. – Ты сейчас, не стесняясь, проснулся и пошёл срать в мой кабинет. По городским меркам, может, мой кабинет и напоминает чей-то сортир, но для меня это, всё-таки, кабинет.

– Я не ср… – осёкся Рамиль и нервно прочесал пальцами волосы. – И где у вас тут сортир?

– Догадайся, – фыркнул папа. – Ты же в деревне. Ну, шевельни мозгой, парень.

– На улице? – поморщился тот брезгливо.

– Тебя что-то смущает? – посмотрел на него папа. – В принципе, можешь завязать свой крантик и терпеть до города, если такой брезгливый.

– Как до него дойти?

– До чего? До принятия неизбежного? – веселился папа. – Ты уже близок к нему. А если до сортира – то на выходе из дома поворачиваешь налево, заходишь за угол и дальше по деревянной дорожке до самого теремка.

– Капец! – выдохнул парень недовольно. – А зимой вы как в туалет ходите?

– Как-как? – передразнил его папа насмешливо. – Как самосвалы: зашли, скинули, вышли. Если не боишься отморозить пальцы, то и подтереться можно.

Спрятала улыбку в кружке.

Судя по пыхтению со стороны Рамиля, ему явно было, что сказать, но он предпочёл лишь брезгливо дышать и, наконец, вышел из дома, хлопнув дверью, как капризная девица, которой не дали блеснуть короной.

– Эх, – довольный собой, папа откинулся на спинку стула. – Наверное, надо было ему сказать, что там Байкал по двору бегает?

– Наверное, – повела я плечами и отразила папину злодейскую улыбочку.

– Может, пора проверить, как он там? – спросила я папу, когда прошло уже достаточно времени и наступила черта, после которой можно начинать паниковать.

Папа неопределенно повел плечами, допил свой чай и отставил в сторону пустую кружку:

– Если бы ему там было больно и страшно, он бы уже кричал и звал на помощь. А так – Рамилька не кричал, да и Байкал голоса не подавал. Стало быть, либо они друг друга не увидели, либо кто-то кого-то сейчас доедает.