Светлана Воропаева - Целительница: начало

– Другого нет, это единственная новая женская вещь в этой квартире.

– Значит, дай мне что-то своё: футболку, рубашку – что угодно. Эта пижама… это уже чересчур.

– Выбирай любую рубашку, – разрешил он, указывая на ряд вешалок справа, и деликатно удалился.

Вика оглянулась по сторонам. Теперь она видела, что действительно прошло два года и Смолин тоже изменился. Костюм-костюм-костюм, рубашка-рубашка-рубашка, пуловер-пуловер-пуловер, брюки-брюки-брюки. Никакого хаоса или броских цветов. Вся одежда была в крайне спокойных тонах, ровно уложена на полках или развешена на вешалках. И по виду дорогая. Пятницкая посмотрела несколько ярлыков: Brioni, Zegna, Armani. Алексей и раньше отличался чувством стиля и желанием выглядеть достойно, но в настоящий момент количество этого достоинства набрало ощутимую массу.

– Ты теперь крутой, да? – излишне тихо уточнила Виктория, заходя в гостиную, объединённую с кухней, и разглядывая инициалы, вышитые на манжете рубашки.

– Я и раньше был крутой, ты не особо этим интересовалась. Хотя да, я уже год в новой должности. Стал круче! – улыбнулся Алексей, не сводя с неё глаз. Рубашка была ей длинной, но совсем не скрывала её стройных ног.

– И кто ты теперь в своём ТТК-Банке? Ты же всё там? – скрывая нервную дрожь, продолжила допрос Пятницкая.

– Руководитель департамента стратегии и инноваций. А мне только двадцать девять, заметь, – гордо произнёс Смолин.

– Звучит красиво, – прошептала она, а потом по её щекам заструились слёзы. – Отпусти меня домой, пожалуйста, я больше не могу. Мне невыносимо стоять здесь посреди твоей квартиры в твоей рубашке и думать о том, что я тебя потеряла. Вот такого! У меня и без того была высокая планка для мужчин, а теперь я и вовсе ни с кем не смогу встречаться.

– Милая, что ты вдруг? – заволновался Смолин, подскочил к Вике и взял её за руку. – Я сейчас рядом, ты меня не потеряла. Я всегда готов тебе помочь. Не плачь!

– Что значит «помочь»? Я что, голодаю, чтоб мне помогали? Ты разве знаешь, что такое днём за днём просыпаться одной в постели с пониманием, что, кроме родителей, тебе даже «доброе утро» никто не скажет.

– Милая, ты сама тогда так решила. Ну посмотри на меня, не плачь, – мужчина прижал девушку к себе и начал гладить руками по лицу и волосам.

– Вот теперь мне от этой фразы, конечно, стало легче, – насупилась Вика, утирая слёзы.

– Хм, – по-доброму начал Алексей, – слышу знакомые нотки сарказма, – и поцеловал её в нос.

– Я домой, ладно? – глядя в глаза Смолину, попросила Пятницкая, немного успокоившись от его прикосновений и не пытаясь ускользнуть от них.

– Не ладно. Потому что ты такая красивая в моей рубашке, и я готов хоть десять раз тебе сказать «доброе утро» завтра с утра.

– Только завтра?

– Посмотрим на твоё поведение…

К двум часам ночи Смолин всё-таки налил девушке вина, и они, взбив подушки, расположились на постели, как на дастархане. На подносе возле бутылки красного красовались половинка плитки шоколада, яблоко и немного сыра. В общем, всё, что нашлось из еды в квартире Алексея. Пиццу должны были подвезти минут через тридцать.

– Я был обескуражен твоим отказом, – вспоминал мужчина. – Потому как взять время «на подумать» – всё равно, что отказать. Ты меня унизила этим. О чём можно было думать? Не понимаю до сих пор. Я тебя любил, ты меня любила. Деньги есть. Не урод. О чём? И если бы не было в твоей голове излишних заморочек, сказала бы «да», а потом бы разбирались.

Пятницкая почти произнесла: «А она без заморочек?» – и тут же сама поняла, что без. Елена – его одноклассница. Обычная девушка, достаточно милая, окончившая какой-то колледж и работающая в салоне красоты администратором. Машка всё про неё когда-то разведала. Отрадное и Дубки не очень далеко друг от друга по меркам Москвы, так что нашлись общие знакомые. И этот розовый костюм… Только, что ей сейчас делать, Виктория не понимала. Она всегда была такой – с заморочками. И эти способности… Неужели на роду ей написано быть одной?

– По поводу моих способностей я много чего тебе уже рассказала, – сменила неуютную тему Виктория. – Я и сама владею ограниченным количеством исключительно практической информации. Но я постараюсь объяснить, как сумею. Наш мир – это не только то, что мы видим. Это энергия, а скорее, потоки и сгустки различной энергии. Каждый объект обладает энергией, в том числе эта кровать, эти стены, вино, яблоко, луна в небе, деревья, трава. Попросив, я могу взять энергию у чего-либо. Луна или солнце – лучшие источники энергии, потому что бесконечны с точки зрения наших потребностей. Но я также могу взять энергию у дерева или куста. И тогда происходит то, что ты видел. Если забрать много энергии, например, у дерева, или перекинуть много негатива на него, то растение погибнет. Можно работать со своей энергией, но это совсем в крайнем случае. Ты также видел, как истощает меня данный процесс. Когда процедура замещения негативной энергии на чистую завершён, методом замены одной энергии на другую её нужно утилизировать. И лучшее место для этого – кладбище. Потому как там энергии смерти и так много, вреда уже не будет.

– Как ты этому научилась? – спросил Смолин.

– Не знаю или не помню. Я всегда могла видеть мир таким, если входила в несколько изменённое состояние сознания. Это сложно описать словами. А ещё раньше я считала, что способность исцелять доступна мне только после получения сигнала от Высших сил.

– Сигнала?

– Да, когда отовсюду идёт информация, что нужно помочь какому-то человеку. Как было с твоей матерью. Я увидела тебя, а потом хаотично, как морок, мне начала поступать информация, что я должна вылечить твою маму. И в такие моменты я могу очень чётко видеть, что с человеком, что он думает.

– Думает? – уточнил Алексей с настороженностью.

– Я не могу считать сейчас твои мысли, но когда я исцеляю человека, то да – могу. Словно он думает вслух. И мне нужно убирать внимание от его мыслей, чтоб не слышать человека, потому как чаще всего это мешает.

– Что ты имеешь в виду под Высшими силами? – продолжал задавать вопросы Смолин.

– Твоя вера в Бога ещё не сменилась на что-то другое? – Смолин отрицательно покачал головой. – Так вот я имею в виду Бога. Потому как Бог, конечно, един, но у него есть помощники. Они для меня и есть Высшие силы.

– То есть Бог напрямую разговаривает с тобой?

– Лёш, конечно, нет такого, что Бог звонит мне по телефону и говорит: «Спаси Надежду Ивановну Смолину от рака». Но приходит некое осознание, которое ни с чем не спутать.

– Что ещё он тебе говорит? – с непонятной интонацией поинтересовался Смолин.

– Ничего. Я понимаю, как это звучит. Но если ты уже подумываешь, как запихнуть меня в ближайший дурдом в палату с каким-нибудь Наполеоном, то пусть это будет торт. Хоть неуместные вопросы задавать не будет.