Инид Джохансон - Своя ноша

— Нет. — Эрвин наконец-то повернулся к ней — резко, почти неуклюже.

Джоан заметила горькие складки в уголках его губ, но ей совершенно не хотелось отказываться от своего с таким трудом достигнутого безразличия и проявлять хоть малейшее сочувствие. Эрвин не заслуживал этого.

— Ты хоть немного думаешь о Саманте? А о ребенке? Тебе не кажется, что его должны воспитывать двое родителей? Я уверен, что Том хотел именно этого.

При этих словах его лицо заметно побледнело, даже несмотря на загар, и Джоан поняла, насколько тяжело ему было упоминать имя бра та в таком контексте. Поэтому она ответила более мягко:

— Извини, но я так не считаю. Том ни за что не согласился бы, чтобы его ребенка воспитывали двое людей, которые ненавидят друг друга. — Эрвин собрался что-то сказать, но она жестом остановила его. — Да, ты говорил, что мы должны быть милы и любезны друг с другом в присутствии посторонних. Но долго ли это сможет продолжаться? Жизнь в постоянном притворстве очень скоро станет невыносимой и рано или поздно даст трещину. Том вряд ли хотел, чтобы мы мучили друг друга.

Джоан пристально взглянула в глаза Эрвина, стараясь понять, какое впечатление произвели ее слова. Но ей это не удалось, и она продолжила:

— Я вполне способна сама позаботиться о моем ребенке. Мне не нужна поддержка — ни финансовая, ни какая-либо другая. И учти, я не маленькая глупая девочка. Вот уже много лет я самостоятельно принимаю решения. Что касается Саманты, полагаю, мы должны обо всем ей рассказать. Очень осторожно, но рассказать. Она гораздо сильнее, чем ты думаешь.

Теперь Эрвин стоял, прислонившись спиной к стене и засунув руки в карманы.

— Ну да, ты ведь привыкла так поступать, — сказал он.

— Как? — непонимающе уставилась на него Джоан.

— Бросать людей, которые тебя не устраивают. — Он пожал плечами. — Сначала Барии, по том Тома, теперь меня.

— Это совсем разные вещи! — возразила она, чувствуя, как в ней вновь пробуждается гнев.

— Разве? — Словно в противовес ее растущему возмущению Эрвин казался еще более спокойным и безразличным, чем минуту назад. — Тогда почему на этот раз?..

— Потому что я люблю тебя! — Слова вырвались прежде, чем она успела понять, что говорит. Каким образом это произошло? Неужели ее эмоции по-прежнему сильнее разума и неподвластны ему.

Джоан стремглав выбежала из комнаты, понимая, что ее позиции, укрепленные с таким трудом, внезапно рухнули из-за одной неосторожной фразы.

Отделанная дубовыми панелями столовая была залита утренним солнцем. Джоан вошла, чувствуя, что едва держится на ногах. Виною тому были не столько приступы тошноты, которые теперь повторялись регулярно, сколько ужасная бессонная ночь.

Эрвин не захотел и слушать о том, чтобы она спала в другой комнате. Он оставил ее одну на широкой двуспальной кровати, а сам, взяв по душку и одеяло, улегся на кушетке у окна и проспал всю ночь сном младенца. Джоан же не сомкнула глаз и даже не могла позволить себе слишком часто переворачиваться с боку на бок, опасаясь, что Эрвин проснется и угадает причину ее беспокойства.

Сейчас он сидел за столом, поглощая тост с мармеладом, и казался ей неотразимым, несмотря на то что был одет в простую белую футболку и потертые черные джинсы.

Увидев ее, он отложил в сторону газету и мягко произнес:

— Я сказал Хэтти, что ты не хочешь ничего жареного на завтрак. Может быть, съешь пару тостов и выпьешь апельсинового сока? Или позвонить, чтобы принесли кофе?

Джоан покачала головой и села напротив него, расправив широкий подол светло-бежевого платья. Она машинально водила пальцами по складкам ткани, пока Эрвин наливал ей сок. Затем он слегка подвинул бокал в сторону жены.

Что ж, если он хочет проявлять по отношению к ней вежливое внимание постороннего человека, она ничего не имеет против. На данный момент. Если честно, у нее не было на строения для споров и ссор и она пока не собиралась снова заявлять о своем решении оставить его и начать новую жизнь. Нужно подождать, пока у нее будет достаточно сия. Когда церемония вручения литературных наград будет позади, она полностью сосредоточится на том, как ей устроить свое будущее.

Эрвин снова развернул газету. Лишь через несколько минут невыносимого молчания, когда Джоан казалось, что она слышит лишь стук собственного сердца, он снова положил газету на стол и сказал:

— Мама поехала осматривать коттедж, в котором они с Карен собираются поселиться. Видимо, Сноу уедут через пару дней, а все необходимые бумаги будут подписаны месяца через полтора, но она была не в силах ждать. Ей захотелось увидеть сад и решить, что в нем нужно будет переделать.

Полтора месяца! Еще целых полтора месяца она должна притворяться и играть все ту же опостылевшую роль счастливой новобрачной. А потом еще Бог знает сколько времени торчать здесь, изображая терпеливую, понимающую жену, когда Эрвин будет надолго отправляться в деловые поездки.

Так он решил. Но она никогда, ни при каких условиях на это не согласится. Джоан отодвинула бокал, чувствуя, как к горлу снова подступает тошнота.

— Если тебе понадоблюсь, я в саду, — произнес Эрвин, поднимаясь, хотя прекрасно знал, что этого не произойдет. — Помогу Нолану при вести в порядок тисовые изгороди и заодно скажу, чтобы старик подыскал себе помощника. — Он взглянул на часы. — Полагаю, тебе следует записаться на прием в местную клинику и регулярно ходить на обследования. Хэтти даст тебе номер телефона. Позвони и договорись о времени. — И он вышел из комнаты.

Вот, значит, каким Эрвин видит их совместное будущее: он отдает распоряжения, она безропотно подчиняется. Нет, я не позволю, чтобы так произошло! — решила Джоан.

Через два часа она спустилась в сад и, услышав звук электрических садовых ножниц, пошла в этом направлении. Вскоре Джоан увидела Эрвина, который, стоя на верхней ступеньке складной лестницы, выравнивал верх тисовой изгороди, окружавшей розарий.

— Рад снова вас видеть, миссис Кросс! — окликнул ее Нодан. — Хороший денек, не правда ли? — Он улыбнулся и взялся за ручки тележки, полной обрезанных веток.

Зрвин выключил визжащие ножницы и спустился на землю. Он выглядел бодрым и энергичным и, как всегда, привлекательным. Чертовски привлекательным! Разгоряченное работой лицо покрывали пот и пыль, волосы растрепались, футболка была испачкана землей, и кое-где к ней пристали чешуйки коры.

Джоан перевела дыхание и постаралась придать себе невозмутимый вид. Эрвин, напротив, воззрился на нее с недоумением.

Она уложила волосы цвета бледного золота в высокий узел на затылке и оставила волнистые пряди с боков свободно спускаться, закрывая мочки ушей. Шелкового костюма цвета фрез, который был на ней, Эрвин раньше не видел. Жакет с короткими рукавами и низким вырезом красиво облегал фигуру, а прямая юбка на два дюйма не доходила до колен. Эффектный наряд довершали туфли на высоких каблуках того же цвета, что и костюм, но немного более темного оттенка.