Екатерина Аверина - Филипп. Я (не) умею любить

В моей комнате за два года ничего не изменилось, кроме меня самого. Сдираю со стены плакаты когда-то любимой музыкальной группы, фотки тачек, полуголых баб. Все опадает неровными кусками на пол. На зеркале под креплением несколько фотографий. Сердце на мгновение вздрагивает чуть сильнее. Вытаскиваю глянцевые прямоугольнички. Все в утиль. Я переболел тобой, мой голубоглазый наркотик.

Сгребаю мусор, засовываю в пластиковую корзину для бумаг, утрамбовываю ногой и несу на улицу. Там бочка на заднем дворе. Высыпаю туда, поджигаю. Пламя быстро захватывает в свои объятия куски моей прошлой жизни.

– Ты здесь, – ко мне выходит отец.

– Нет меня, – отвечаю ему.

– Фил, – вздыхает он. – Я ждал тебя.

– Сочувствую, – ищу по карманам сигареты, достаю, закуриваю.

Его бесит, что я это делаю. Именно поэтому демонстративно закуриваю при нем. Глупо. По-детски. Но, блядь! Захотелось! И я делаю то, что мне хочется в эту секунду. Глубоко затягиваюсь под его потемневшим стальным взглядом.

– Я не мог тогда поступить иначе, – начинает отец.

– Я понял.

Хмыкнув, обхожу его, задев плечом. В гараже моя любимая тачка. Скидываю с нее чехол, веду пальцами по глянцевому ярко-красному борту.

– Починили тебя, детка, – усмехаюсь.

– Ты можешь взять ее, если надо, – рядом снова появляется отец.

– Пешком похожу, – накидываю чехол обратно. – Это твои игрушки.

Но, блин, без машины хреново. Позже придумаю, а сегодня меня все равно заберет Марк.

Закончил с комнатой, разобрал чемодан и вытянулся на кровати. Мама тихонечко постучала в дверь, а потом заглянула с тарелкой в руках.

– Я войду?

Киваю.

Проходит, ставит на прикроватную тумбочку что-то очень вкусно пахнущее. Поворачиваю голову, глотая слюну. Тушеное мясо с овощами. М-м-м… Обожаю, когда она для меня готовит. Это чертовски приятно.

– Какие у тебя планы? – спрашивает мама.

– Вечером уеду с Марком. Он что-то задумал, – отвечаю ей, с удовольствием проглатывая первую порцию вкуснятины. – Или ты не про сегодня? К учебе вернусь. Надо закончить. На работу постараюсь устроиться как можно быстрее. Я съеду и не буду раздражать отца своим присутствием. Тебе будет спокойнее, – глажу ее по руке.

– Ты не раздражаешь его. Он очень ждал тебя, Филипп. Переживал. Поговори с ним, – просит она.

– Зачем? – откладываю вилку. – У него есть только его мнение и неправильное. Мое, как ты помнишь, никого не интересует. Смысл мне с ним говорить? Не лезь в это, мам, – подхожу, целую ее в лоб. – Твои мужчины сами разберутся между собой.

Филипп

К вечеру Марк отзвонился, что скоро будет. Надеваю узкие черные джинсы, серую футболку, сверху рубашку на пару тонов темнее и джинсовую куртку. Пару капель Аззаро Вантедт на запястья и под футболку. Мышцы сокращаются от прохладных брызг парфюма на горячую кожу. Комната тут же наполняется сладковатым, дерзким ароматом древесных тонов и яблока.

Рассовываю по карманам кошелек, мобильник, пачку сигарет и ключи от дома с пультом от ворот.

Спускаюсь вниз, выхожу на улице. На крыльце застаю сидящего на ступеньках отца с сигаретой в руках. Молча прохожу мимо, щелкаю кнопкой на брелоке, смотрю, как плавно отъезжают ворота. Можно и через дверь, конечно, но мне нравится этот металлический звук, с которым колесики двигаются по салазкам. Напоминает, как мы с Соней сбегали из дома по ночам, чтобы на тачке отца покататься по городу.

Сестренка боялась высоких скоростей, но просто потусить за рулем ей было в кайф, а я не мог отпустить ее одну, потому мы весело проводили время вместе.

Марк сверкнул мне фарами, развернул машину, проехав немного вперед. Задним ходом вернулся за мной и тормознул, едва не наехав мне на кроссовки.

– Эй! – бью ладонью по крыше прокаченной до максималок черной Хёндай Генезис.

– Извини, – ухмыляется друг. – Погнали?

Сажусь вперед, меня на старте вжимает в спинку кресла, впрыскивая кровь немного адреналина. О да! Это то, чего в Америке мне точно не хватало. Отличных басов, от которых подпрыгивает даже печень, предельно допустимой по городу скорости и лучшего друга рядом.

Марк не спешит вести меня на свой «сюрприз», дает хорошенько пропитаться этими ощущениями, вспомнить его. Шевцов отлично водит. Он четко и аккуратно перестраивается из ряда в ряд.

– Марк, я придушу тебя, – со стоном сползаю ниже по спинке сиденья. – «Инферно»? Долбанный «Инферно»?! Ты серьезно?!

– Ты бы не поехал, если бы я сказал сразу. – Он жмет плечами. – А теперь уже поздно. Хватит стонать, тебя ждут.

Закатив глаза, вылез из машины, раздраженно сплюнул на тротуар. Осмотрелся на парковке, и мне стало насрать, что Шевцов привез меня в клуб, которым владеют друзья отца. Недалеко от нас стоит белый красавчик – Авентадор Феликса, мужа моей старшей сестры.

– Фил!!! – оглушительно визжа, мне на шею кидается София.

Ловлю ее, крепко прижимаю к себе.

– Наконец-то, – всхлипывает она.

– Прости, не удержал. Хотели там все вместе тебя с возвращением поздравить, – к нам подходит Лекс, протягивает мне руку. Удерживая Соню на весу одной, вторую протягиваю ему в ответ. – Но она весь день переживала, что мы в аэропорт не поехали.

– Там не было ничего интересного, – отмахиваюсь. – Ну не реви. Нормально все со мной. Тут я, тут, – ставлю сестренку на асфальт, глажу по волосам.

Она прижалась ко мне и никак не желает отлипать.

– Как там мой племянник? С кем оставили?

– С няней, – шмыгает носом Софи.

– С Дейвом, что ли? – немного поддеваю ее в ответ.

– Нет, но Давид не смог приехать сегодня. У него дочка простудилась, капризничает. Извинялся, передавал привет, – объясняет Феликс.

– Не страшно. Еще успеем увидеться.

Все вместе заходим в клуб. Поднимаемся в вип-зону по грубой металлической лестнице. На удобных диванах, стоящих буквой «П», расслабленно устроились Марк, Сашка и она, девчонка, свернувшая мне мозги еще в школе, голубоглазая заноза в моей заднице – Алиса Кравцова.

Филипп ( флешбэк)

Отец отправил меня в армию, считая, что это наказание для избалованного мажора. Он ошибся. Это стало лекарством. Отличной дозой от голубых глаз, приходящих ко мне во снах почти каждую ночь.

Я метался в скрытой агонии без ее запаха, смеха, голоса. И даже так раздражающая меня раньше наивность стала невыносимо притягательной.

– Ну нельзя же быть такой! – орал на нее, вытаскивая с какой-то вечеринки, куда Алиску затащила моя сестра.

– Какой? – Она лишь пьяно хлопала ресницами и все время норовила упасть прямо на меня, обжигая до боли каждым своим прикосновением.

– Наивной идиоткой без собственного мнения! – срывался я на Лисенка.