Маргарита Смирновская - (Не) настоящий брак

– Могу и я, – заулыбался Олег. – Но я не ручаюсь. Возможно, через месяц из вашей фирмы я сделаю ветеринарную клинику.

– Будет у тебя своя клиника, – послала ему мама воздушный поцелуй.

– Ты вкладываешь папины деньги в его бизнес? – уточнила я.

– Да. Олежа должен иметь свое дело и сам зарабатывать себе на жизнь.

– А что будет со мной? Что будет с тобой?

– Мы тебя не оставим, крошка, – Олег поднес мне чашку кофе. – Обещаю всегда заботиться о тебе и нежно любить. После твоей мамы, разумеется.

Она все ему отдает…

– Не осуждай меня! – взорвалась мама, хотя я ни слова ей не сказала. – Я имею право жить так, как хочу! Твой отец был неправ! Я имею право на личное счастье. А ты уже взрослая. Сама в состоянии позаботиться о себе! Олежик! Дай мне лекарство!

– Сейчас, сейчас…

– Нет, я умру! Так и знала, она ничего не поймет… – заныла мама.

– Все она понимает. Тебе двадцать капель?

– Какие двадцать? Капай сорок. Не смотри на меня так! – закричала мама. – Я делаю все правильно! Нет, это невыносимо!

– Тебе стоит сейчас уйти, – неожиданно прозвучал голос сзади. Я вздрогнула. Тетя Веля меня обняла. – Так лучше для всех.

– Нет… – вырвалась я. – Так не должно быть…

– Должно, не должно, но так есть. Фирма давно не приносит прибыли, а только убытки, – возразила тетя, но я не верила ни одному ее слову.

И вдруг мне стало все ясно. Это она, это Виолетта все устроила. Она с Олегом запудрили мозги маме и подсадили ее на капли.

– Мам! Не пей капли! – рванула я к родительнице. – Не ешь и не пей у них ничего! Выгони их! Мама!

Но, конечно, мама еще больше испугалась. С ней случилась истерика, и меня просто вытолкнули из родной квартиры.

Я долго сидела под дверью и ревела, обдумывая что мне делать. И во всем винила я себя. Это я за больной мамой не уследила. Это я все допустила. Ведь я не смогла взять все в свои руки и сбежала из дома, надеясь на этих людей, которых вообще не знала. Ведь при жизни отца тетя Веля всего один раз у нас была в гостях. Папа ее не любил и говорил: «В семье не без урода». А я все пустила на самотек…

Может, я целый день просидела бы под дверью, если бы не телефонный звонок…

Экран телефона показал мне веселое лицо подруги Юли. Вытерев слезы, я сняла трубку, но молчала, ведь могла опять разрыдаться. В принципе, с Юлей необязательно говорить первой, так как она сама затараторила:

– Ну, где тебя носит? Насть, наша ведьма уже ножи точит. Клиент пришел, а тебя все нет. Ты вообще где?

– Я не могу… – сглотнув слезы, попыталась не хлюпать носом. – Я занята…

– Ты заболела? Насть, позвони Регине, скажи, что у тебя температура.

– Я здорова. У меня проблемы…

– Родион объявился?

– Потом… – сейчас я не могла говорить о больном. – Потом…

И я стала медленно спускаться на первый этаж, решив, что пора мне идти к отцу Алика.

– Он тебе развод не дает! Так я и думала! Насть, но ты держись там. Хочешь, мы в обед с Анькой приедем и таких ему люлей дадим?!

Снова слезы полились градом, так как я понимала, что сейчас некому люлей давать. Ведь сама во всем виновата, и подруги не смогут мне помочь.

– Ладно, я сделаю ногти твоей клиентке, но к четырем приходи на перерыв. В полпятого у меня свои клиенты, и я тебя уже не спасу. А ты знаешь, какие штрафы нам делает Региночка.

– Спасибо…

Я отключилась, чтобы она не услышала мои рыдания. Разве мне сейчас до штрафов? Моя мама в руках Виолетты и ее деверя Олега. А я не имею к ней доступа. Надо с этим что-то делать… Вся моя надежда была на Александра Александровича Швеца. Уж папа Алика наверняка знает, как спасти маму и остановить аукцион продажи фирмы.

Офис отца Алика находился на окраине города, но в очень приличном месте. И, конечно же, мне пришлось около часа ждать, пока он освободится и сможет принять меня. Я была приятно удивлена встретить папину секретаршу Марину Ивановну, которую забрал себе Александр Александрович. Эта женщина меня напоила кофе с печеньем, и я даже успокоилась. Было чувство, будто я пришла почти к себе домой, а там в кабинете сейчас меня встретит папа…

Но отец Алика – далеко не мой папа. По его взгляду я поняла, что он не горит желанием приглашать меня к себе. Взгляд из-под бровей – его молчаливое приглашение сесть. Я чувствовала себя нашкодившей школьницей в кабинете директора. Когда он спросил, что меня привело к нему, то я, заикаясь, невнятно рассказала всю историю. Потом по тяжелому взгляду отца Алика поняла, что от него не стоит ждать ни жалости, ни сочувствия. Удивительно, насколько они с Аликом были разными. Только одно сходство у них – цвет глаз холодно-голубой. Но если Алик имел мягкий взгляд, то его отец резал глазами и замораживал.

– Ты хочешь моей помощи, я правильно понимаю? – голос у него был такой глухой и глубокий, что мне захотелось сразу сбежать и спрятаться.

Теперь я понимала Алика. Удивительно, что такая чувствительная натура моего друга смогла так долго терпеть давление отца.

– Надо спасти маму…

После моих слов в руках юриста сломался карандаш, но он словно не обратил на это внимания. По его взгляду я поняла, насколько Александр Александрович сильно ненавидел всех нас. Только не понимала почему, пока он не сказал:

– Маму спасти? А когда я пришел к Ирине, умоляя отдать мне мою зарплату, чтобы купить лекарства для умирающей матери, знаешь, что она мне сказала? «Саша, я ничего не могу поделать. Эти проблемы решает Веля». Теперь тебе известно к кому идти, чтобы решить твои проблемы.

– Мама больна…

– Моя мама тоже была больна.

Я почувствовала, что на меня вылился ушат помоев, и мне уж точно не стоит ждать помощи от Швеца. Когда я подошла к двери и дернула ручку, то отец Алика добавил:

– Когда вы останетесь без штанов, то скажи своей матери, что бумеранг всех настигает. Всегда приходится расплачиваться.

– За что? – спросила я его.

Неужели он не понял, что маму спаивали чем-то, что она не могла принимать адекватных решений?!

– Она знает.

Тем временем отец Алика сломал второй карандаш, и мне стало ясно, что я, видимо, еще чего-то не знаю. Тогда я взмолилась к его памяти и сердцу. У всех же есть что-то хорошее, значит, в Александре Александровиче тоже должно быть!

– Ради папы… Помогите нам, пожалуйста… – прошептала я, стоя, у двери.

– Ради твоего папы я не подал на вас в суд и не лишил лицензий. Большего ты от меня не дождешься. Уходи. И уроду моему передай, что если хочет тебе помочь, то пусть не позорится и поможет, как мужик, а не баба! И что ты в нем нашла? Что за мода пошла? Мужик и волосы красит! Тьфу! Мерзость какая! В мое время его в армии так отходили бы!

Потом отец Алика ударил кулаком по столу, а я в ужасе выбежала из его кабинете. Только за дверью я поняла, что последняя моя надежда разбилась на мелкие осколки. Швец ненавидит мою мать и из-за Алика точно помогать не будет. А Алик… Даже если бы он втянулся в это дело, то вряд ли он смог судиться бы с самим Вольдемаром. Ведь мой друг всегда ненавидел эту профессию, и у него нет практики…