Филипп Эриа - Ярмарка любовников

– Ну-ка, пусть сюда позовут мальчиков! Мальчиков сюда!

Когда звучал этот властный женский голос, в голову никому не приходило протестовать.

Ни для кого не было секретом, что она никогда не бросала слов на ветер, хотя их смысл не сразу был понятен окружающим. Фраза «Мальчиков сюда!», произнесенная с привычной самоуверенностью, доносилась откуда-то из темноты зала.

Ее просьба, несмотря на категорический тон, каким она была произнесена, застала артистов врасплох. Даже старшая группы девушек, одетая в строгий вечерний костюм, делавший ее похожей на ведущую модель знаменитого кутюрье и, казалось, подчеркивавший ее высокое служебное положение, даже она подошла по освещенной сцене к рампе. Прикрыв глаза ладонью, она спросила:

– Простите, мадам Леона?

– Мальчиков, мисс! Мальчиков! Вы что, не понимаете?

– Простите, мадам Леона: одних мальчиков?

– Да, одних мальчиков! Без девиц…

И чтобы закрыть вопрос, добавила:

– Дорогая, вам не на что жаловаться. У ваших малюток уже было достаточно времени, чтобы покрасоваться на сцене в первом акте.

Нахмурив брови, старшая группы девушек повернулась в сторону кулис. Неприятности подопечных находили в ее душе не больший отклик, чем у мадам Леоны, удобно устроившейся в темноте зала.

– Мириам, ты здесь?

– Да, мадам Леона.

– Присядь рядом со мной.

Из полумрака ложи, где она только что курила в компании одного из юных первых танцоров ревю, вышла странного вида, чем-то похожая на змею женщина, с усталым от ночных репетиций лицом, одетая в простой свитер и державшая в руках папку для эскизов и карандаши. У юного артиста, с которым она только что рассталась, были крепкие зубы и чувственные губы, а по-юношески чистую, без единой морщинки кожу не мог скрыть толстый слой недавно наложенного золотистого грима.

В это время к мадам Леоне подошел другой молодой человек, еще не утративший, как и первый, юношеской свежести. Это был девятнадцатилетний «капитан» мальчиков, поднявшийся с места, как только услышал, что женский батальон, которому он не хотел отдавать пальму первенства, попал в немилость. За его спиной сгрудились пятнадцать молодых людей, встревоженных известием о том, что им придется исполнять лишний номер. Они были в одинаковых длинных репетиционных брюках и разноцветных рубашках, спортивных майках и свитерах.

– Сирил, – произнесла мадам Леона, – пусть твои мальчики исполнят нечто похожее одновременно на румбу и на танец краснокожих. Словом, что-нибудь захватывающее, и пусть не стесняются гибко извиваться и двигать бедрами.

– Без женщин? – спросил ее секретарь, сидевший через несколько кресел от мадам.

– Конечно!

– Как мне их одеть? – спросила Мириам, открыв свой блокнот, готовая начать делать эскизы костюмов.

– Пусть танцуют голыми! – произнесла мадам Леона.

В зале воцарилась тишина.

– Боже мой! – воскликнула маленькая диктаторша, ударив себя по колену.– Что с вами? Я говорю на французском языке, да или нет? Мне надо заполнить паузу, пока готовится сцена для следующего номера. Скетч нельзя исполнять после «Неблагодарного возраста», к тому же в мои намерения не входит в который раз заставлять зрителей смотреть канкан или присутствовать на параде голых баб, словно мы живем в 1920 году или же находимся в провинциальном мюзик-холле… Да ладно вам! Пусть выходят! И голяком!

– А как мы назовем этот дополнительный номер? – спросил секретарь.– Это для того, чтобы напечатать в программе.

– Давайте подумаем, – ответила мадам Леона.

И откинула назад вьющуюся прядь волос, спадавшую ей на лоб. Именно за этот жест на ней и женился в свое время директор Армандель. Теперь она безраздельно управляла своим маленьким королевством, так и оставшись бывшей модисткой, портнихой, простой работницей, поднявшейся до костюмерши и директора ателье. Пососав указательный палец с наманикюренным, но обрамленным траурной каемкой ногтем, она стала повторять, считая по пальцам:

– Прикинем… Номера под общим названием «Возраст». Вначале идет «Счастливый возраст» с девицами, исполняющими танец маленьких девочек. Его я уже видела. Передайте руководительнице труппы, чтобы она сократила номер: он слишком затянут. Затем идет «Неблагодарный возраст», скетч с Филиппом, потом – «Металлический возраст»; этот танец мне не нравится, но на зрителей он произведет впечатление. Скажут, что он современен. У нас будут хорошие отзывы в прессе. Но как противно смотреть на все эти шары, винты, турникеты! Что поделаешь! Надо так надо! А потом, пока будут освобождать сцену после «Металлического возраста», пойдет «Каменный возраст» с тремя Жимми. Кстати, Густав! – Она повысила голос, чтобы позвать старшего механика сцены, который не замедлил появиться из-за кулис.– Густав, сколько тебе надо времени, чтобы подготовить сцену для «Золотого возраста»?

– Две минуты, мадам Леона, – сказал Густав, – две минуты, помимо времени, занятого номером Жимми.

Мне надо подготовить три гейзера и два водопада, не считая емкостей с желтой жидкостью, которые должен смонтировать Эрнест.

– Однако, мой мальчик, – произнесла мадам Леона, неожиданно сменив гнев на милость, – раз ты просишь две минуты, ты их получишь. Вот, Сирил, две минуты на твой танец! А пока я говорила, мне в голову пришла мысль завершить представление золотым дождем. Добавьте его в список реквизита. Мы еще к нему вернемся. Дождь должен политься в тот момент, когда Оникс начнет спускаться по лестнице. И ты отметь в своей программе: «Золотой дождь», будто речь идет еще об одной сцене. Это станет гвоздем программы перед «Черным золотом» с Жозефиной Баркер, исполняющей танец рядом с нефтяной скважиной… Итак, номер на две минуты, в котором заняты только мальчики; как бы мне его назвать? Наконец я придумала! Назовем его «Возраст любви». Это неплохо звучит… Мириам, постарайся, чтобы у них был минимум одежды, особенно со спины. Надень на них плавки телесного цвета, только очень узкие, чтобы сзади хорошо обрисовывались ягодицы, а спереди придумай что хочешь. Прикрой им по своему усмотрению голову, а также ноги, дай что-нибудь в руки… Вы здесь, Сэм? Пока я работаю над сценой, приготовьте мне еще одну декорацию. Специально для этого номера. Нарисуйте обнаженных мужчин, непропорционально сложенных гигантов с выдающейся мускулатурой, атлетов, каких изображали на античных вазах, но, безусловно, в современном варианте. Эскизы декораций мне нужны к завтрашнему утру… Сирил, а твои мальчики могут раздеться догола?

– Да, – ответил Сирил с невозмутимостью выпускника Оксфордского университета, – они разденутся догола.