Любовь Попова - Невеста миллионера

Эта история могла бы быть похожей на сказку о красавице и чудовище, но… Это не сказка…

– Ты же в отпуск вышла?

– Вышла, – смотрю подозрительно через плечо, пока готовлю чай. В это время Танька – соседка – поедает последнюю рафаэлку. Блин. Зачем ей знать про мой отпуск?

Что хочет?

– Ехать куда-то собираетесь?

– Нет, – да и куда ехать с такими долгами? В яму? Я и в отпуск уходить не хотела, но так устала, что уснула на рабочем месте и сожгла мясо для важной шишки. Пришлось идти отдыхать. И искать новую, временную работу.

– Тогда ты точно сможешь мне помочь.

– Даже не представляю, как, – ставлю чашки и сажусь за маленький стол. Он на двоих. В нашей кухне больше бы и не влез.

– Мне нужно уехать, а работу я терять на хочу.

– Ты работаешь?

Черт.

Мне даже стыдно за свое удивление, но я была уверена, что она просто вертит хвостом перед мужиками. И на это живет. Это и не удивительно. Она вся такая привлекательная со своей тонкой талией и прической в стиле Монро. Еще одна причина удивляться, почему ее ко мне так тянет. Ничего же общего.

Я ее образ жизни не осуждаю. Каждый ведь крутится, как может?

И порой я жалею о своем желании всем помочь, а значит так или иначе познакомиться с обитателями своего не самого чистого подъезда.

Особенно помогать Тане Коркиной из сорок пятой. Она ничего такая, простая, смешливая, но очень часто бывает назойливой и до сих пор помнит, как я занимала у нее деньги.

И довольно часто мне об этом напоминает.

Нет, я все вернула, даже купила коньяк в знак благодарности. Но с той поры она считает нас лучшими подругами и регулярно зависает у нас в квартире. И хорошо так попадает в те редкие моменты, когда у меня выходной и я одна.

Вот и сегодня.

– Да, пришлось. Мужик бросил и подвернулась работенка непыльная по знакомству. Хозяин миллионер, конечно, не самый радушный. Из дома почти не выходит. Один прогул и тебе быстро подыщут замену. Вот я и подумала, что пока ты в отпуске, могла бы это место для меня придержать. По-дружески.

Задумалась.

Темнит она что-то.

Уж не оказание ли это интимных услуг?

– А делать-то что?

– Я не сказала? Готовить и убирать кухню.

Сказать, что я удивлена, это ничего не сказать. Таня готовит? Серьезно?

– Судя по всему, – стараюсь я смягчить иронию, – он в еде неприхотлив.

– Пф, – фыркает она. – Ему о еде напоминать вовремя надо, а то забывает за работой своей. Да и ему, очевидно, вообще не важно, что толкать в заросший бородой рот. Даже когда у меня подгорели яйца, а макароны прилипли к друг другу, он и слова не сказал.

Это просто сказочное предложение, но я все равно чувствую…

– Есть подвох?

– Кроме того, что дом выглядит особняком графа Дракула и находится на «Рублевке», нет.

Напрягаюсь всем телом, чувствуя, как по коже ползет озноб.

Словно тот самый Дракула занес свои клыки над моей шеей.

Меньше всего я хотела бы вспоминать ту жизнь, с которой давно покончено. Снова попасть в богатый дом, где когда-то жила. Видеть ту, другую жизнь, которая мне больше недоступна. Зачем ворошить прошлое. Мечты погребены под пылью реальности.

– И как туда добираться?

– На такси. Слушай. Там недельная зарплата больше, чем ты получаешь в месяц. Ты не можешь отказаться. А мне нужны гарантии, что я получу это место обратно.

Да, подобные люди привыкли платить. Они не думают о деньгах, они просто их заколачивают. И тратят на обслуживание газона больше, чем мы тратили в год на лечение.

– Ты уверена, что твой Дракула согласится? Может, он привык к тебе.

– Я даже не уверена, что он знает, как я выгляжу. А поверь, заарканить такого мужика захочет любая. С ним всю жизнь будешь как сыр в масле кататься. Ну если он не закопает тебя в саду.

Даже так?

– А что? Были прецеденты?

– Да, знаешь, там про всякое ходят слухи среди персонала. И что мать его покончила с собой. И что сестра убила отца. Теперь, мол, скрывается. Ну и он сам тоже, не сказать, что нормальный.

– Ненормальный миллионер, – обдумываю с усмешкой. Как будто такие люди вообще могут быть нормальными.

Мой отец всегда болел манией величия. Собственно, на этом и погорел, уверенный, что на такого волчару, как он, не найдется управа. Нашелся волкодав.

Тут в голове шевелится мысль. Я даже не знаю, стоит ли ее формулировать. Произносить вслух.

Такие важные факты о странном миллионере. И словно я все это слышала. Среди поваров, обсуждающих новости. Среди официантов. Может быть, даже в метро кто-то мог обсуждать и мать, покончившую с собой. И сестру, убившую отца. И сына…

– А как, говоришь, фамилия у твоего затворника?

– Черепанов. Жуть, да? Не зря там вокруг столько смертей. Слушай, так ты выручишь?

Но вместо ответа я вскакиваю, спешу к раковине и выливаю остатки чая.

Руки потряхивает, в глазах словно насыпало песка. В груди разверзлась черная дыра, затягивая все хорошее, что было за эти годы. Оставляя только одно. Воспоминания. Они наполнены болью, страданиями, ненавистью. Черепанов.

Не фамилия.

Ругательство, которое пора внести в разряд обсценной лексики.

Я была уверена, что наши миры больше никогда не пересекутся, что он давно живет в США, куда он сбежал после скандала.

Я вычеркнула этого человека из жизни. Забыла, как забывают неудачные книги, о покупке которых жалеешь. Для меня такой книгой была «Жизнь» Мопассана.

Очень хотелось сжечь не только ее, но и все издания в мире. Наверное, потому что тупая героиня так напоминает мне меня в том же наивном возрасте.

Как же я была слепа.

Как глупа и наивна.

Поверила прожжённому мажору и стала предметом очередного спора. Скорее всего самого легкого в его жизни.

И сейчас я должна готовить для него? Серьезно? Даже за такие деньги я не соглашусь, даже за возвращение к жизни, о которой мечтаю, не соглашусь!

Но вот посмотреть ему в глаза. Узнают ли они меня.

– Ева, ты живая там? Не сможешь?

Поворачиваюсь к Тане с улыбкой, что скрывает агонию внутри.

– Три недели?

– Да. Деньги он платит сам. В конце недели.

– Ладно.

Она подбегает, обнимает меня до хруста костей. Уже хочет уйти навстречу новым, временным отношениям, но застывает в дверях.

– Я тебе адрес смс-кой напишу. Завтра уже надо выйти. Сможешь?

– Смогу, Тань. Беги, – взмах рукой и тяжело приваливаюсь к шкафчику. Адрес этого места я знаю слишком хорошо. Он клеймом выжжен на моем сердце.

Закрываю глаза на мгновение, мысленно рисуя интерьер темного, трехэтажного особняка, а потом того, где жила я. По соседству.

Светлый, такой домашний, никак не вписывающийся в жизнь «Рублевки». Даже сейчас я ощущаю запах маминых пирогов. Ворчание отца в гараже.